Проводник (ЛП)

Мама фыркнула и пробормотала что-то себе под нос, и мы с Паркером нахмурились. Я видела маму навеселе и раньше, но они никогда не была настолько груба. Паркер помог маме сесть на барный стул и положил свою руку ей на плечо, чтобы удержать ее от падения. Она прислонилась к его груди и уткнулась носом в его шею, глубоко дыша.

— Гм, — начала я, не совсем уверенная, что сказать. — Так или иначе, я собираюсь ложиться спать, таким образом, вы оба можете весело провести время. — Оставляя ингредиенты для печенья, я сбежала в свою комнату. Наблюдать за свиданиями мамы было одним. Видеть, как она запихивает свой язык какому-то парню в горло, было другим. Я даже не видела, как она делала это с папой. Не передо мной, так или иначе, слава Богу.

Я слышала в гостиной статику и шипение рации, сопровождаемые голосом. Несколько секунд спустя Паркер сказал что-то о необходимости уехать на работу. Я осела против двери в облегчении. По крайней мере, мне не придется слушать их забаву через стенку.

В безопасности в моей комнате, я заползла на кровать и зарылась носом в покрывало. Я вдохнула последний запах Финна, как будто могла удержать его во мне навсегда.

— Пожалуйста, возвращайся, — прошептала я в одеяло.

Мама открыла дверь в комнату, ленивая улыбка появилась на ее лице. Я отбросила воспоминания о Финне и села, зная, что мне, вероятно, придется выслушивать ее рассказ о Паркере. Ее руки соскользнули с дверной коробки, и она прислонилась к дверному проему, вздыхая.

— Я почти забыла, на что это похоже.

Я закатила глаза.

— Я действительно не хочу это слышать.

Она вошла и закрыла за собой дверь, затем прижалась к ней спиной.

— Знаешь, я почти отбросила мои планы относительно тебя, чтобы я могла уложить того мужчину в кровать. Он был восхитителен.

— Мама… — Я аккуратно соскользнула с кровати, мой живот скручивался в тугие узлы. Я хотела, чтобы она уже просто отключилась и прекратила вести себя как томящаяся от любви ученица колледжа. — Возможно, тебе лучше лечь спать. Пошли. Я помогу тебе.

Она откинула голову назад и рассмеялась, танцуя мимо меня.

— О, Эмма. Это будет веселее, чем я думала.

Она вращала какой-то инструмент в руке. Просто видеть, как она держит отвертку, уже было поводом для беспокойства. Мама плюс инструменты равнялось сломанные вещи, много-много сломанных вещей.

— Что ты делаешь?

К одному за другим она прижимала отвертку к винтам около замка на моем окне и откручивала их на половину, затем она давила на винты, чтобы согнуть их.

— Вот так. Не думаю, что окно будет открываться в ближайшее время.

Я изумленно уставилась на нее.

— Ты сошла с ума? Мама, если серьезно, думаю, ты слишком много выпила.

Мама лениво направилась обратно к двери и бросила отвертку через комнату.

— Это печальное, грустное оправдание для такой девушки как ты, — сказала она. — Ты должна благодарить меня за то, что я вывожу тебя из твоих страданий. Изнывать из-за мальчика, который не может быть рядом, не желать довериться никому, даже своему лучшему другу и маме. Действительно, я не могла спланировать это лучше, если бы попыталась. — Она зло посмотрела на меня. — Время, чтобы передать тело, Эмма.

Страх взорвался в моей груди, и я отшатнулась, поймав себя у края кровати. Мой зашитая нога врезалась в матрас. Ее глаза. Сегодня вечером они были цвета лесного ореха, зелеными с пятнами золота. Ни капли не похожие на голубые глаза цвета драгоценного камня, которые наблюдали, как я росла в течение прошлых семнадцати лет. Она сделала то, что Финн сделал с Кэшем. Мэв была там, и мама… О, мой Бог.

— Что ты с ней сделала?

— Какая удача, что твоя мама выбрала этот вечер из всех ночей, чтобы выпить! — Мэв рассмеялась. — Это было легко. Слишком просто на самом деле. Просто как шишка на голове в туалете ресторана. И тот факт, что твоя мама любит вино, безусловно, помог.

Она осмотрела мамины ногти.

— Прошу прощения, что утомляю. Действительно прошу. Я планировала избавиться от этого в театре, но возникли… технические трудности. — Она усмехнулась и опустила руку. — Вижу, ты не достаточно мертвая. Но я исправлю это сегодня вечером.

Мое дыхание застряло в горле, и я направилась к двери, но Мэв встала перед ней снова и покачала головой.

— Ты действительно веришь, что я отпущу тебя?

Я сжала руки в кулаки по бокам, пытаясь думать. Я не знала, что сделать. Куда пойти. Да, она была в теле… но это было тело моей мамы. Я не могла причинить боль своей маме. И она знала это.

Что-то толстое и теплое испортило воздух, и я зажала нос. Темный дым, просачивающийся под дверью, привлек мое внимание к полу.

— Т-ты устроила пожар?

Она вздохнула.

— Ну, да. Но я не собираюсь сжечь тебя. Мне нужен дым, чтобы добиться цели.

Я яростно затрясла головой. Это было все, что я могла сделать, потому что слова застряли в горле. Я не хотела умирать. Пока нет. Я еще даже не получила шанс сказать Финну, что я любила его, и не компенсировала то, что я сделала Кэшу.

— Только подумай, как близко ты находишься к путешествую на Небеса! — Мэв прислонилась к двери. — Ты отправишься к своему папе. О, подожди… Верно. Его там нет.

Мое дыхание сбилось, а затем совсем замерло. Мой папа был на Небесах. Финн сказал мне, что он был там. Он наблюдал за тем, как он ушел туда.

— О, Финн не сказал тебе? — Она коснулась рта в притворном удивлении. — Финн всегда хорошо хранил свои секреты. И врал. Но ты уже знаешь это.

— Нет… — Я схватилась за кровать, чтобы удержаться. Кровь прилила к моей голове, вызывая головокружение. Она врала. Она должна была врать.

— Бедный Папочка, — сказала Мэв. — Как ты думаешь, сколько раз он сгорал в течение последних двух лет? Должно быть тысячи раз. Может быть, поэтому Финн соврал. Он хотел избавить тебя от боли.

— Ты лжешь. — Я проскользила вдоль матраса, пока мое бедро не ударилось о тумбочку. Дым был настолько едким, что глаза слезились. Легкие горели.

— Лгу? — Она подняла брови. — Или Финн лжет? Он врал тебе и раньше.

Я закашлялась и вдохнула еще дыма, голова кружилась, равновесие нарушилось. Я сжала руку на лампе. Я должна была убрать маму оттуда. Даже если это означало причинить ей боль.

— В чем дело, Эмма? Ты выглядишь немного бледной. — Мэв хихикнула, и то, что выходило изо рта моей мамы, казалось настолько неправильно, что заставило мой желудок сжаться.

— Я не виновата в том, что ты сошла с ума, — сказала я ей. Я встала и потянула лампу с тумбочки за собой. Взгляд Мэв бросился к лампе и обратно к моему лицу. — Я бы тоже злилась. Но я не выбирала это. Я не забрала бы это у тебя. Я никогда бы не поставила себя выше тебя.

Я сделала нетвердый шаг ближе, шнур лампы, тянущийся позади меня, заставил Мэв напрячься.

— И сейчас?

— Сейчас… — Я остановилась, чтобы снова закашляться. Комната начала исчезать по краям зрения. — Теперь, когда ты втянула мою мать, и я не позволю ей умереть из-за этого. Не из-за тебя. Не из-за меня.

Я не ждала ее ответа. Я сделала выпад вперед с такой силой, с какой моя зашитая нога позволила, подняв лампу над головой.

Тело мамы рухнуло.

Лампа с грохотом упала на пол, забытая. Кашляя и шипя от дыма, я упала на колени и прижала пальцы к маминому горлу. Она была жива. Слава Богу.

Что-то упало на пол и разбилось позади меня, и моя рука застыла у маминой шеи. Ее пульс бился о мои кончики пальцев. Страх, столь же толстый как дым, душа меня, циркулировал в моей груди.

Мэв. Она все еще была здесь.

Мы все еще не были в безопасности.

Я медленно встала, и что-то мягким перышком прошлось по швам на моей шее. Холод полз по моей коже даже после того, как прикосновение закончилось. А затем… пришла боль.

Швы на шее разошлись одним быстрым рывком. Мои колени подкосились, и я ударилась лицом о деревянное перекрытие с отвратительным глухим стуком. Боль прошла по правой стороне моего лица, и миниатюрные лампы накаливания плавали по краям моего зрения. Я провела языком по зубам, чтобы удостовериться, что они все еще были на месте, и почувствовала вкус крови.