Чернила (ЛП)

Он сидел на траве, блокнот покачивался на колене. Я какое-то время разглядывала его, пока он не заметил мое появление. Он посмотрел на небо, по которому лениво плыли облака. Он ослабил галстук и закатал рукава рубашки до локтей. Верхние пуговицы были расстегнуты, открывая его острые ключицы.

Он словно растворился в звоне колокольчиков, и я не спешила проходить дальше, тоже заслушавшись.

Но тут моего носа достигла пыльца цветов, и я чихнула. Он обернулся, и его глаза расширились, когда он понял, что звук издала я.

- Окаэри, - сказал он, и от этого я почувствовала себя более неловко, чем когда это говорила Диана. Из-за Томохиро по коже побежали мурашки.

- Я немного опоздала, - виновато сказала я.

- Вижу, - сказал он, рассмеявшись. – Смотри, что я рисую для тебя сегодня.

Я прошла вперед и села рядом с ним на траву. Он открыл блокнот, страницу покрывал почти законченный набросок. Я смотрела на него широко раскрытыми глазами.

- И ты не шутишь.

Он усмехнулся и снял с ручки колпачок. Я положила ладонь на его руку.

- Думаешь, люди этого не заметят?

- В Торо Исэки? – сказал он. Я не сводила взгляд. – Кэти, это последний шанс попытаться. Другого не будет еще, кто знает, как долго. Я хочу попробовать.

- Ты точно с ума сошел, - сказала я. – Она нас растопчет.

Но он принялся ручкой заштриховывать рисунок. Он рисовал глаз, темное озеро чернил на странице. Он заштриховал ухо и гриву, морду, рисуя при этом длинные ровные линии, ручка скребла по бумаге. Рисунок поднял голову и повернул ее, чтобы прогнать муху с холки.

Приглушенный стук, за ним другой, и лошадь выскочила из-за хижины. Она казалась призраком, взгляд был пустым, а гриву покрывали поспешные штрихи Томохиро.

Томохиро рисовал все быстрее, уже его взгляд стал таким же отрешенным, как у лошади. Он добавлял детали, пририсовывал шерсть над копытами, мышцы на ногах.

- Думаю, хватит, - сказала я.

- А? – он дернулся, словно я разбудила его. Я указала на лошадь, нюхающую траву своим темным нарисованным носом.

Он прошептал:

- Я это сделал.

Он поднялся на ноги и нежно опустил блокнот на траву.

- Стой там, - предупредил он. Я послушно сидела, готовая разорвать рисунок, если понадобится. Лошадь подняла голову, когда Томохиро приблизился, и обеспокоено заржала. Томохиро шептал и шагал все ближе. Лошадь ударила копытом по земле и опустила голову.

Я смотрела, как он нежными руками касается морды лошади, и ожидала, что она его укусит. Пальцы вцепились в край рисунка, я ждала, когда раскроются челюсти.

Но лошадь только понюхала его руки и отвернулась к траве. Томохиро повернулся ко мне, его лицо сияло ярче, чем после победы в поединке кендо.

- Иди сюда! – крикнул он. Я вырвала страницу из блокнота и сложила в карман. На всякий случай.

Он помог мне взобраться на спину лошади, та медленно пошла вдоль хижины, а он запрыгнул позади меня. Облачка чернил поднимались в тех местах, куда ступали копыта лошади, и поднимались к ее гриве. Кожа лошади на ощупь была как мятая бумага, но теплая и живая.

Грива медленно развевалась, в ней вихрились чернила. Я осторожно коснулась гривы и запустила пальцы в теплые чернила.

Спирали чернил разбивались о мои пальцы и отлетали облачками.

- Готова? – спросил Томохиро, но ответа не дожидался. Он сжал бока лошади, и та помчалась вперед.

Я едва не упала на ее шею. Вцепившись пальцами в гриву, я уперлась ногами в ее бока.

Хижины проносились мимо, их не получалось разглядеть четко.

Плечи Томохиро прижимались к моим, его обнаженные руки потянулись к гриве, чтобы удержать его на спине. Влажный воздух ударялся мне в лицо, пока мы мчались по Торо Исэки, а смех Томохиро звенел в моих ушах.

Мы мчались к южному краю леса, лошадь замедлилась. Она обогнула деревья и повернула в другую сторону, где проходили свежие раскопки. Я задержала дыхание, когда лошадь перепрыгнула яму, в которой остались инструменты.

Когда мы добрались до конца поляны, до другого конца Торо Исэки, Томохиро сжал бока лошади, и та повернулась, снова устремившись на север. Мы кружились так множество раз, все расплывалось, и я чувствовала лишь жаркий воздух и дыхание Томохиро на моей щеке.

Он не нарисовал ни седла, ни уздечки, но лошадь все равно направлялась туда, куда хотел Томохиро. Может, он был прав, и лошадь была не живой, а лишь его продолжением. Томохиро напрягся, и лошадь ускорилась, он повернул голову влево, и лошадь тут же сменила курс. Я понимала, как много контроля это требует от него, и как мало делаю при этом я. Но я могла лишь довериться ему, и от этого было не очень приятно.