Чернила (ЛП)

Лошадь начала дрожать от усилий, чернила слетали с ее белой шеи, словно черный пот. Томохиро легко остановил ее возле блокнота. Широкая улыбка сияла на его лице, он спрыгнул, и я последовала за ним, радуясь, что я снова стою на земле.

- Ну как тебе? – рассмеялся он, почесав нос лошади.

- Потрясающе, - сказала я, но тревога нахлынула на меня.

- Нужно было попробовать раньше!

- Да, но тебе пришлось много тренироваться, чтобы это получилось.

- И это только начало, - сказал он, и я заметила, что его взгляд стал легкомысленным, он был поглощен своими возможностями.

- Нельзя так спешить, - сказала я. – Не забывай, что случилось с Коджи, - он вытянул руку, и я отдала ему рисунок. Устроившись на земле, он перечеркнул рисунок ручкой. От скребущего звука ручки по бумаге мне стало не по себе.

Лошадь опустила голову к копыту. Она вздохнула, задрожав, а в глазах погас свет. Она рухнула на бок и разлетелась на спирали чернил, и на траве не осталось ничего, кроме маслянистого черного блеска.

- Я был слишком мал. Но ты это видела? – сказал он. – Она никого не ранила. Она была в моей власти.

- Да, - отозвалась я, но тон его голоса раздражал меня. – Давай отпразднуем это мороженым, - но он меня не слышал.

Он потянулся к сумке и вытащил бархатный кисет, вытряхнув на ладонь кисть и чернильницу.

Я задрожала.

- Томо.

Он снял с чернил крышку и обмакнул в них кисть.

- Томо, стой, - кожу покалывало от страха, в ушах гудело.

Он раскрыл блокнот на чистой странице, кисть коснулась бумаги, рисуя черные полосы. Чернила расплывались, они были слишком густыми для блокнота. А он словно был очарован этим, совершенно не боясь. Он не мог здраво думать. Может, об этой власти над собой он и говорил, но он так раньше себя не вел, по крайней мере, не при мне.

- Что ты рисуешь? – спросила я, в горле пересохло.

- Лошадь тебе показалась потрясающей, - говорил он, - но такого еще не испытывал никто. Я хочу, чтобы ты ощутила то, что могут только Ками. Другим такое не светит.

Я смотрела, как он вырисовывает изгибы, словно упражняется в каллиграфии. Длинные линии змеились по бумаге, а я пыталась понять, что именно он рисует. Что может испытать только Ками? Мысли роились в голове.

Я взглянула на его лицо, и его глаза напугали меня. Они были пустыми и призрачными, как у лошади. Глаза, что смотрели на меня свысока на школьном дворе, что светились, когда он смеялся в кафе, изменились этими черными озерами и смотрели напряженно на бумагу.

Его рука двигалась все быстрее, линии становились резкими.

Мой голос дрожал, а позже я заметила, что и руки трясло.

- Томо, ты меня пугаешь.

- Ручка слишком слабая, - сказал он не своим голосом.

Голос был хриплым, словно он задыхался, пока рисовал все быстрее.

- Теперь я это вижу. Это было лишь отражение.

- Хватит, - сказала я, ухватившись за конец кисточки. Я задела чернильницу запястьем, и она упала, разливая чернила на край блокнота и траву. Но Томохиро был сильнее меня, он продолжил рисовать, с упрямством двигая кистью.

- Знаешь, что умеют Ками? – сказал он отрешенным голосом, что ему не принадлежал. – Что умеют Ками, но не могут остальные?

Его голос стал шепотом.

- Лети.

Он рисовал дракона, длинного и закрученного в кольца, словно он был змеем, и я вспомнила обрывок с хвостом. Солнце озарило рот, полный сверкающих зубов, и я застыла.

Я попыталась выбить из его руки кисть, но он без усилий оттолкнул меня. Не сказать, чтобы я была такой слабой, просто Томохиро вдруг стал сильнее. Намного сильнее. Он смотрел на бумагу огромными пустыми глазами, ужасающая усмешка растянула его губы. И вдруг челюсти дракона задвигались, он бросился к Томохиро и вцепился в его запястье.

Томохиро вскрикнул, выдергивая руку из челюстей дракона. Кисть упала на траву, он забыл про нее и схватился за запястье. Дракон пытался достать челюстями до чего-нибудь еще, пока его не залила кровь, стекающая на бумагу, землю и белую рубашку Томохиро. Я закричала и потянулась за платком, затянув его на ране побелевшими пальцами. Томохиро все кричал, но я не слышала слов, мной овладела паника. Словно я оглохла или забыла японский. Я не могла понять, что он говорит. Его глаза уже не были пустыми, в них плескался страх.

- Ками! – кричал он. – Ками!

Я смотрела, как мой платок с милой вышивкой становится темно-красным.