Чернила (ЛП)

Он вытащил из школьной сумки бархатный мешочек, высыпав его содержимое на ладонь. Его глаза сияли.

- Бутылочка с чернилами, - сказала я. – Кисть. Каллиграфия?

- Рисовать для меня слишком опасно, - сказал он. – Но, может, со временем я снова смогу ими пользоваться.

Он нежно разложил предметы на траве и показал головой, убирая челку с глаз. Вот только через миг он склонился над блокнотом, и волосы скользнули обратно.

- План не сложен, - сказала я. – Сосредоточиться? Странно, конечно, но мне нужно избавиться от чернил.

- Они не так и плохи, - сказал он. – Опасны, но порой и красивы. Я ведь не хотел тебе рассказывать. Думал, что и не смогу рассказать. Но теперь я могу даже показать.

Он провел ручкой длинную линию, потом другую. Он набрасывал штрихи все быстрее, светлячки чернил появились снова, мерцая и паря в воздухе.

Он рисовал бабочку, но ее движения размывались. И чем сильнее я старалась приглядеться, тем сильнее болела голова.

- Это из-за того, что нам это кажется невозможным, - сказал он. – Разум говорит, что рисунок не двигается. Словно это иллюзия. От этого постоянно болит голова, - я слабела, пока смотрела на рисование. Нужно было отвернуться.

Томохиро улыбнулся, хотя и не отвел взгляда от бумаги.

Он вдруг переместил ручку, чтобы начать рисовать следующую бабочку, и первая взлетела со страницы.

Она была бесцветной, набросанной наспех. Ручеек чернил следовал за ней, словно хвост кометы, мерцая черным и темно-лиловым. Я смотрела, как ветер подхватывает ее, как расправляются ее тонкие, почти прозрачные крылышки.

Я опустила взгляд на страницу, и там тоже была она, словно летала ее копия.

Три бабочки поменьше появились из чернильных искр, шевеля крылышками.

Все это время Томохиро улыбался и рисовал все больше и больше бабочек, пока целое облако их не заполнило небо над нами.

Я наблюдала за этим, закрыв ладонью рот. Около пятидесяти бабочек медленно парили в воздухе. Ужасающая красота.

Томохиро перечеркнул наброски, и они попадали вниз, как черные лепестки вишни, покрывая собой землю. От такого зрелища мои глаза наполнились слезами.

- Не убивай их, - прошептала я. Глаза Томохиро расширились, он на миг взглянул на меня.

- Я не убил их, - сказал он. – Они не живые. Это просто рисунки.

- Но видеть их вот так падающими – ужасно.

- Кэти, - нежно сказал он, и его теплая ладонь обхватила мое плечо. Его голос был спокойным, он смотрел на мои глаза из-за челки. А мне казалось, что в груди мечутся сотни бабочек. – Оставлять их так опасно. Если они улетят отсюда, и кто-то их увидит… - он вздохнул. – Никто не должен знать. Иначе мне конец.

- Тогда хватит рисовать, Юу, - сказала я. – Не оживляй их.

- Они не живые.

- Откуда тебе знать?

- Просто знаю. Когда я на них смотрю, то могу ощущать, словно они летают в моей голове. Так что они – мои мысли, они не живые. Они – часть меня.

Ужасно. Слезы катились по моим щекам, я встала и собралась уйти. Томохиро вскочил на ноги, и блокнот захлопнулся, упав с его колен.

- Кэти, - сказал он, я замерла. – Я не хотел такую… способность, знаешь ли. Но и отказаться от нее я не могу.

Я заглянула в его глаза, которые сейчас казались темнее.

- У меня бывают кошмары, - сказал он. – Звучит глупо, но я не могу от них избавиться. Я просыпаюсь, а на пол капают чернила. Я многого лишен, потому что я – Ками. И я не могу потерять еще что-то. Я не могу потерять…

Он не должен был этого говорить.

Мы стояли так еще минуту, и мне было его жаль.

Он не мог отказаться. Так и было. Но сейчас он не выглядел как подонок, которого ударила Мию.

Он моргнул и покачал головой.

- Зря я это сказал, - отозвался он. – У тебя еще есть выбор. Ты можешь отказаться, но пообещай, что никому не расскажешь.

Две стороны Томохиро не увязывались в моей голове. Он был похож на свои рисунки, когда одна бабочка взлетела, а другая осталась на бумаге, его умоляющий взгляд не очень вязался с его поведением раньше.

Я сузила глаза.

- Потому ты порвал с Мию.

Он молчал.

- Она что-то узнала о тебе?

Он колебался.