Дни мародёров (СИ)

— Люблю, когда Сохатый в духе, — сказал Сириус, когда Джонсон уже свалил в душ — от греха подальше. — Ну а вы чего приперлись, тоже хотите отгрести пиздюлей?

— Мы же хотели сходить к Дирборну в лес, — напомнил Питер. Он косился на девочек, привычно сидящих на трибунах, и перекатывался с носков на пятки. А девочки косились на Сириуса, потому что после дождя было душно, и вся команда тренировалась в одних форменных штанах. Девочек-игроков в составе не осталось.

— А, ну да, — Сириус нахмурился.

Внезапно раздался грохот — это Джеймс в сердцах пнул ящик с мячами, и бладжеры радостно вырвались наружу.

— Я все же думаю, мы должны сказать ему о Джекилле, — сказал Ремус, пока у них над головами со свистом носились мячи, а Фенвик и Дингл гонялись за ними с руганью и матами. — Они же знакомы сто лет, наверняка Дирборн знает что-то, чего не знаем мы.

— А что мы знаем? — Сириус скептически фыркнул. — Только то, что по лесу разгуливает «темное Я» нашего славного доктора?

— Ты в это не веришь? — нервно спросил Питер.

Сириус поморщился.

— Эванс, может, и неплохо разбирается в зельях, но её там не было. И она не видела этого монстра своими глазами. Уверен, она бы тоже засомневалась, — он взглянул на Джеймса — они с Дирком уже шли к раздевалке, и выкинул сигарету. — А ты, Лунатик, не забывай, что когда-то был в такой же жопе. Джекилл может не знать, что творит это его «Я» по ночам.

— По моей вине никто не погибал, Бродяга, — Ремус тяжело вздохнул, опять вспомнив про Мэри. Наверное, все дело было в стадионе, где теперь так недоставало заразительно смеха охотниц и Тинкер Бэлл, которая одним своим присутствием успокаивала бушующего Джеймса.

— Согласен. Но мы ведь в этом пока не уверены, верно, Лунатик? Мне тоже не хватает Мэри и Тинкер, и остальных, но мы не можем ничего утверждать, пока не проследим за ним, как решили. Ладно, давайте двигать, — Сириус затушил сигарету. — А то Сохатый сейчас вспомнит, что я тоже парочку квоффлов проебал. Если что, отберите у него по пути биту, идет? — и он скрылся в дверях раздевалки, откуда уже доносился шум воды и голоса остальных охотников.

Вечером на холмы выпала роса. Свежий воздух звенел и подрагивал от громких мальчишеских голосов и гогота. Мародеры шли, двигаясь в сторону Запретного Леса. Ночь в нем как будто наступила еще пару часов назад, и теперь медленно подползала к ярко-освещенному замку. Холмы здесь были крутые, они взбирались на них, спускались, путаясь в высокой и мокрой траве, Джеймс нес на плечах метлу, закинув на неё обе руки.

— Минерва будет в бешенстве, если увидит тебя с Нимбусом в пределах гостиной, — со смехом напомнил Сириус. — Ты клялся ей, что после того случая даже не внесешь её в школу, помнишь?

— Бродяга, ты просто не знаешь, что это за женщина. Я уверен, по ночам она накладывает на слизеринские метлы порчу, — Джеймс в сердцах поцеловал древко своей красавицы. — А если я скажу, что так надо для победы, она сама выпрямит Нимбусу все прутья. Хорошая метла требует хорошего ухода. Вообще, какого лешего я распинаюсь, ты сам еще не трахнул свой мотоцикл только потому, что нет закона, разрешающего это.

Все заржали.

— Кстати, о мотоцикле, — Ремус отдувался, ему подъем давался тяжелее, чем остальным, так как близилось полнолуние, кусок небесного сыра и сейчас светил ему в спину. Мародеры тактично замедляли ход, чтобы он не отставал. — Где ты шлялся всю ночь? Роуз сказала, в сарае тебя не было.

— Я был с девчонкой.

— И что, в шашки играли? — подъебнул Джеймс. — Бродяга, я надеюсь, ты поддался ей, ну, как джентльмен?

— Ты имеешь в виду, дал ли я ей кончить первой? — прохладно осведомился Сириус.

Джеймс расхохотался и хлопнул его по плечу.

— Что за девчонка? — Ремус остановился отдышаться, и все тоже остановились.

— Гринграсс, — небрежно бросил Сириус.

Мародеры переглянулись. Повисла пауза.

— Она остановилась в гостинице Хогсмида, не помню точно, кажется, хотела накупить тряпок, перед тем, как свалить отсюда навсегда, — как ни в чем ни бывало продолжал Сириус, когда они снова пошли. — Мы в «Трех метлах» пересеклись.

— И вы… — Джеймс прищурился.

— Ну да.

— Поздравляю, — он затянулся.

— Бродяга, она же чуть не отравила Роксану, — Ремус смотрел на Сириус так, словно не верил своим ушам.

— И что?

Ремус взглянул на Джеймса, но тот смотрел перед собой и жевал травинку.

— Мне насрать, — грубо бросил Сириус. — Это их дела. Все остались живы, а на остальное я давно забил хуй.

— Ну извини, — Лунатик был явно потрясен, следуя за Сириусом в высокой траве. — Я думал, тебе не все равно, что происходит с твоей…

Сириус вдруг резко развернулся, и Ремус врезался в него.

— С хера ли мне должно быть не все равно? — отрывисто спросил Сириус, ввинчиваясь в Люпина взглядом. — Лунатик, у нас не тайм-аут, мы с ней, расстались, это всё, точка! — он резко рассек воздух руками.

— Я просто думал, что если ты трахался с девчонкой целых полгода, то, хотя бы из уважения к ней мог бы не вставлять Гринграсс в тот же день, когда она пыталась её прикончить, — проговорил Ремус, изо всех сил стараясь обуздать злость и раздражение. — И вот это — подло!

У Сириуса дернулось лицо.

— А ебаться с Мальсибером за моей спиной — не подло? — тихо спросил он, щуря глаза и наступая на Ремуса. — Не подло сбегать из моего дома прямо к нему, прямо у меня из-под носа? — его голос становился все громче и слегка дрожал. — Не подло выставлять меня кретином перед всей школой?! С хера ли мне уважать эту долбаную шлюху, Лунатик?! — Сириус уже кричал. — Пусть Мальсибер её уважает, пусть её уважает весь гребаный Слизерин! Хочешь знать правду? Мне было бы похуй, даже если бы она сдохла из-за этого гребаного яда! — у него изо рта вылетела капелька слюны, и он так яростно взмахнул рукой, что с его плеча сорвалась куртка. Сириус рывком вернул её на место и попытался снова взять себя в руки. Питер смотрел на него с жалостью. — Я не обязан, мать твою, отчитываться перед тобой, и не строй из себя голос гребаной совести!

— Это было бы бесполезно, у тебя её нет!

Сириус радостно расхохотался, но глаза у него были злющие.

— Черт возьми, смотрите, кто здесь говорит о совести! Напомнить о Рождественских каникулах? Что ты там пиздел? — он легко толкнул Ремуса в грудь, но тот все равно отступил на пару шагов и тут же вспетушился.

— Я тоже о многом могу напомнить, Сириус! — прогремел он, наскакивая на него.

— Ну так давай? Или зассал? Или ты храбрый, только выгораживать эту шлюху? Может ты тоже на неё запал? Так ты попроси, она и тебе даст! Она всем даст! — заорал он на всю, широко раскинув руки.

— Бродяга! — угрожающе прикрикнул Джеймс, выпрыгивая между ними, когда побелевший Ремус шагнул к нему. — Лунатик, все, кончай! Успокоились оба, я сказал! — он растолкал их. — Мне так объяснить, или вы, мать вашу, остынете сами? — Джеймс достал палочку.

Ремус все еще тяжело дышал, но, взглянув на палочку в руке Сохатого, прикрыл глаза и отступил, прикладывая все усилия, чтобы успокоиться. Ему это было труднее, чем Сириусу, он вообще выглядел херово последние пару дней. Сириус отошел на шаг назад и рывком поправил куртку.

— Не трудись, Сохатый, — Сириус втянул носом воздух и бросил взгляд на перепуганного Питера. — Я бы его не тронул, он еле на ногах держится. А вот в полнолуние поговорим, правда? — он сузил глаза.

— Обязательно! — выплюнул Ремус.

— Обязательно, — с удовольствием прошептал злой Бродяга, еще разок огляделся, а потом со злостью отфутболил с дороги какой-то камень, и первым сошел с холма, ссутулившись и глубоко засунув руки в карманы джинсов.

— Забей, Лунатик, — сказал Джеймс, хлопнув тяжело дышавшего Ремуса по спине.

— Насрать, — буркнул он. — Пошли! — Ремус дернул плечом, поправляя сумку, и пошел за Сириусом в сторону деревьев. Джеймс громко хмыкнул, оглянулся на Питера, и они тоже потянулись следом.