Исход земной цивилизации: Анклав (СИ)

- Я рад, что увидел твои истинные чувства, - он улыбнулся и поцеловал ее сначала в лоб, потом в висок, затем, прежде чем с небывалой нежностью, обнажившей самые сокровенные его чувства, поцеловать в губы, сказал: - Мы скоро увидимся…

- Ривка! - донеслось до их слуха, но потерявшая подругу Мин Чжи застыла на месте с открытым ртом, глядя на нее и декана, самозабвенно целующихся под начинающим накрапывать дождем. - Самоустраняюсь…

========== Глава 12 ==========

После скоростного подземного поезда до Бад-Тибира Ривку слегка мутило, а впереди еще предстояла долгая дорога на Марс. Два с половиной часа неизвестности. Ни тренажеры, ни центрифуги, ни имитаторы невесомости не могли в итоге дать полной картины того, что придётся испытать в реальности. И вот, сидя среди остальных курсантов с ее факультета в космическом шаттле и слушая переговоры пилотов с диспетчерами, Ривка поневоле переживала, как она перенесет полет, но в то же время никак не могла полностью осознать, что вскоре выйдет за пределы атмосферы и окажется в открытом космосе. И ее сердце подпрыгивало то от радости, то от волнения, смешанного со страхом, то от печали расставания с Александром, Даной и остальными ребятами, то от душевной боли, что вся ее семья остается на Земле и даже не знает, насколько далеко ее забросила судьба.

Она смотрела на то как Сэм, проверив крепления кресла, нежно берет за руку Летти — вчерашний вечер для них закончился страстным поцелуем. Перед полетом они выглядели чуть напряженными, но счастливыми. Летти вообще многих удивила. Оказывается, и она могла быть приземленной и умела радоваться простым человеческим радостям. И уже на обратном пути в академию она беззастенчиво склонила голову на плечо Сэма, глядя за окно на проносящийся мимо Иерусалим.

Надо отдать должное Дане и Мин Чжи, которые сохранили тайну Ривки с Александром от других; Мин Чжи, кстати, плотно стиснув зубы, сейчас смотрела перед собой, тоже волнуясь перед первым полетом.

Пилоты, которых прислали с Лахму за новым потоком курсантов из Нью-Бабили, выглядели уверенно и спокойно, Ривка наблюдала за тем, как они одну за другой проверяют все системы, а командир запрашивает разрешение на взлет. Ривка знала каждый их шаг, каждое действие, понимала каждое слово в переговорах с диспетчерами, которые транслировались в гарнитуры каждого курсанта — как небольшая тренировка полета. Она на миг прикрыла глаза, почувствовав, как шаттл оторвался от зиккурата Бад-Тибира и, совершая вертикальный взлет, стал отдаляться от Земли, заставляя сердца молодых пилотов трепетать от волнения и радости. Жаль, им не удалось увидеть Бад-Тибира во всей его красе, так как с подземного поезда пилотов сразу же увели в зиккурат.

В пассажирском отсеке не было иллюминаторов, и курсанты не могли насладиться видом отдаляющейся планеты, да это было бы и невозможно, учитывая сумасшедшую перегрузку. Пригвоздив к креслам, беспощадная физика заставила их желудки устремиться вниз, а спины напрячься. Тряска была весьма ощутимой, но, благодаря стабилизационной системе, не такой сильной, как показывали на взлетах земных кораблей в научных фильмах о космосе. Тем не менее, Ривка все равно опасалась, что может не выдержать и выплюнуть свой завтрак. Она старалась думать о маме, об Александре и о дедушке, но бешено колотящееся сердце выбрасывало все эти мысли, делая голову абсолютно пустой, готовой вместить только всеобъемлющий страх перед неизведанным. И то же чувство страха заставляло ее беззвучно повторять имя Господа из несуществующей религии ее прошлой жизни.

В лобовых иллюминаторах виднелась приближающаяся темень космоса, когда, преодолев гравитацию и атмосферу, они стали постепенно замедляться, готовясь к переходу на гиперскорость.

— Вы как там, новички? — раздался голос командира в гарнитурах, когда курсантам наконец-то удалось перевести дыхание.

— Хорошо, сэр, — ответила за всех Ривка после чуть тяжелого вздоха и, оглядев обескураженных взлетом молчаливых сокурсников, добавила: — Пока живы…

— Звучит обнадеживающе, — хмыкнул командир и, переключившись на диспетчера, сообщил: — Раптор ZX2, Бад-Тибира-подход, добрый вечер. На выходе из орбиты, разрешите переход на гиперскорость, — пока бортинженер тестировал гиперпривод, запросил он, и курсанты, затаив дыхание, стали ожидать перехода на гиперскорость; кто-то покусывал губы, а кто-то, словно изваяние, замер, держась за крепления безопасности.

— Бад-Тибира-подход, Раптор ZX2, добрый вечер, семьсот вправо, встречный слева на сто сорок, — диспетчер скорректировал курс, так как навстречу по названной траектории летел корабль.

— Раптор ZX2, принято, — сообщил пилот, выполняя маневр, после его завершения он сообщил: — Раптор ZX2, семьдесят влево выполнил.

— Бад-Тибира-подход, Раптор ZX2, переход на гиперскорость разрешаю, — ответил диспетчер.

— Раптор ZX2, выполняю. Новички, держитесь.

Под курсантами, ровными рядами сидящими за двумя пилотами, завибрировали кресла. Второй пилот опустил затемняющие линзы на лобовые иллюминаторы.

— Я сейчас блевану… — раздался чей-то напуганный голос.

В тот же момент, не успев шикнуть на сокурсника, Ривка почувствовала, как ее внутренности скрутило и отбросило назад к спине, еще немного и, она была уверена, что буквально диффундирует в своё кресло. Она не чувствовала ни рук, ни ног, в горле пересохло, ее ощущения вряд ли можно было с чем-то сравнить — словно нечто двигало ее сквозь безболезненную, но неминуемую агонию прямо в лапы смерти. По мере того, как анкийцы внутри шаттла стали привыкать к скорости, на которой им предстояло пролететь два часа и двадцать три минуты, Ривка потихоньку начала ощущать свое тело. Пилоты в креслах впереди были неподвижны, никто ничего не говорил, просто потому что не мог, и в шаттле воцарилась мертвая тишина, не считая назойливого гула гипердвигателя. Только спустя минуты четыре в эфире раздался голос второго пилота:

— Ну что, детки, вы как?

Но ответом ему была гробовая тишина, курсанты еще не осознали, что можно двигаться и говорить, а сидели, пригвожденные к месту, словно огретые по голове пыльными мешками.

— Похоже, перепугались, командир Дэвидс, — усмехнулся второй пилот и, ткнув по кнопке справа, отключил стопор защитных креплений, похожих на те, что используют в открытых кабинах чертового колеса; откинув защиту через голову, пилот обернулся назад, встретив взгляд пяти пар испуганных глаз сидящих в первому ряду курсантов. — Вольно, салаги, все закончилось. Ваше тело привыкло к гиперскорости.

Первым пришел в себя сидящий справа от Ривки Сэм:

— Я забыл купить памперсы… Сэр, — протянул он, заставив пилотов рассмеяться.

— Чарский, ты как всегда! — засмеялась Ривка, только как-то неестественно, чуть истерично. — Остальные живы?

Послышались редкие и неуверенные ответы с дальних рядов.

Переведя дыхание, Сэм посмотрел на одеревеневшую Летти и откинул крепление безопасности, заключив ее ледяные пальцы в ладони. Она только сейчас отреагировала и посмотрела на него, будто впервые видит.

— Ты в порядке? — осторожно спросил он, и она, сглотнув, кивнула.

— Мара, эй, Мара! — позвал кто-то со второго ряда. — Ребят, она в отключке.

Передние ряды, откинув крепления защит, пооборачивались, чтобы убедиться в правдивости слов Финига, сидевшего по правую руку от нее.

— Тоже мне, фараонша долбаная, — фыркнув, бросил курсант, который не раз подвергался ее нападкам. — Мы самые умные и самые сильные! — передразнил он ее. — А сама…

— Шмидт, рот свой закрой! — рявкнула Летти в эфир, очнувшись, когда услышала пресловутое «фараон», и автоматически встала на защиту своих по рангу.

— Мне самому хочется голову в песок засунуть, когда ты так кричишь… Но это чертовски сексуально.

Курсанты заржали, а Летти смерила сказавшего это Сэма уничтожающим взглядом, и тот шутливо втянул голову в плечи.

— Тише, детишки, — донесся голос бортинженера. — Сейчас посмотрим, что там с вашей Марой, — он ткнул по приборной панели, включив диагностику ее состояния, но, не дождавшись завершения, встал со своего кресла и, пройдя между Мин Чжи и Харукой, подошел к ней.