Дети слепых (СИ)

Клаус, смущённый таким пристальным вниманием к его мнению, чуть покраснел и наклонился над рисунками. Сосредоточившись, он почесал макушку, потеребил пуговицы на рубашке. Лицо его приняло серьёзное выражение, какое обычно бывало у Клауса на контрольных работах по математике в школе. Наконец, Клаус сказал:

- Они действительно отличаются.

- Правда? – загорелся Йойки. – Но чем? Чем отличаются?

Клаус нахмурился.

- Сложно сказать… Это как будто неуловимое отличие, но оно есть. Как я понял, рисунок с девочкой сделан раньше?

- Да-да, именно так…

- Это чувствуется. Конечно, твой стиль усовершенствовался, и технически, как мне кажется, выигрывает второй, последний рисунок. И в то же время, в первом рисунке есть что-то непосредственное, лёгкое, чуть наивное и светлое. Во втором этого как-то меньше… Первый рисунок кажется мне более оригинальным. Не сказать, что твои работы стали мрачнее. Они удивительны. Но, может, в этом старом рисунке чуть больше простоты. Так мне кажется.

- Хорошо, тогда скажи мне, какой рисунок тебе нравится больше? – спросил Йойки, хотя уже и так знал ответ.

- Первый. Мне больше нравится первый рисунок, - сказал Клаус задумчиво. – Но я даже толком не могу объяснить, почему.

- Мне самому больше нравится первый, - кивнул Йойки. – А тебе, Ким?

- Да мне оба нравятся, - пожал плечами Ким. – Я, если честно, и разницы особой не вижу…

Йойки улыбнулся.

- Я как-то совсем забыл про этот рисунок. А ведь он действительно хороший. Хоть и нарисован при странных обстоятельствах… Как думаете, стоит ли взять его на выставку?

- Да! – в один голос воскликнули Ким и Клаус.

- Значит решено! Беру.

- Слушай, Йойки, - Ким понизил голос. – А кто эта девчонка на рисунке?

Йойки вздохнул. Ему внезапно стало тяжело дышать.

- Не знаю… Я просто нарисовал её. Уже не помню, как это получилось… Это было давно, - Йойки с трудом подбирал слова.

- То есть ты не знаешь её в реале? – уточнил Ким. – Просто придумал?

- Получается, что так, - растерянно сказал Йойки.

- Ну, тогда ладно! – Ким рассмеялся. – А то я уж решил, что ты потихоньку изменяешь Тио…

Йойки залился краской и хлопнул Кима по плечу:

- Да что ты мелешь, дурень!

Ким продолжал гоготать, а Клаус улыбался с лёгким смущением.

В этот момент в комнату вошла Тио. Она держала в руках поднос с четырьмя дымящимися чашками ароматного какао. При виде её Йойки покраснел ещё сильнее, а Ким тихонько прыснул в кулак.

- Что это вы тут замышляете? – спросила девушка и улыбнулась.

- Ничего! – воскликнул Йойки. – Не обращай внимания на этого придурка!

Ким заржал как конь и даже не смог ничего сказать в своё оправдание.

А потом, успокоившись, все стали пить какао. В комнате царила атмосфера расслабленности.

Друзья негромко переговаривались и шутили. В углу уютно горела настольная лампа, проливая вокруг себя мягкий желтоватый свет. За окном падал снег, начинало темнеть. На столе лежал рисунок, на котором смеющаяся девочка бежала по цветущему полю.

*

«Выставка семьи Коонно в Центральном Художественном Выставочном Зале». Так гласил заголовок утренней газеты, которую получила сегодня Юка. Увидев фамилию Йойки, Юка так и села на пол с газетой в руках. Она вчитывалась в каждое слово, словно желая вонзить начертание букв себе в мозг.

В горле тут же пересохло, а ладони вспотели, отчего газета под пальцами стала влажной и готова была порваться от любого неосторожного движения. Юка тяжело дышала. Тот ли этот Коонно, которого она так искала? Совпадение слишком очевидное, ведь речь идёт не о семье футболистов или врачей, речь идёт о художниках. Это был тот редкий случай, когда разум и внутреннее чутье, интуиция говорили одно и то же и были полностью согласны друг с другом. Юка была уверена, что этот тот самый Коонно. Она ощущала это кончиками пальцев, глазами, читающими строчки газетной статьи, ощущала всем своим сердцем.

Это Йойки. Она нашла его.

Юка заулыбалась, и слёзы сами собой потекли из глаз. Она плакала и смеялась и не могла остановиться.

- Тихаро! – закричала она. - Посмотри сюда! Йойки нашёлся! Это он, Тихаро!

Тихаро вспорхнула со своего кресла и приземлилась на плечо Юки, заглядывая в раскрытую газету, как будто читала.

Юке казалось в тот момент, что её долгий путь подошёл к концу. Она в шаге от того, чтобы снова встретиться с Йойки. Прошло больше года с того момента, как они расстались. Увидеть его снова на расстоянии вытянутой руки казалось неосуществимым чудом. Теперь это было возможно.

И по мере того, как сходила первая радость от этой мысли, сердце начинало заполняться немой пустотой. Юка задумалась, быть может, впервые за всё это время: «А что дальше? Что будет после того, как я его найду?».

Юка понятия не имела, что будет делать после того, как увидит Йойки на расстоянии вытянутой руки. Возможно, ей придётся просто развернуться и уйти. И Юка боялась этого больше всего на свете, боялась так же сильно, как мечтала увидеть Йойки вновь.

Так будь же, что будет! Я прошла этот огромный путь не для того, чтобы сейчас позволить страху победить!

После того как Юка раздобыла пропуск на выставку, ей оставалось только терпеливо ждать. Юка успела привыкнуть к ожиданию. Подождать один день – ничто в сравнении с бесконечным ожиданием, когда не знаешь, увидишь ли Йойки вообще.

В тот день, на который была назначена выставка, был сильный снегопад. Снег, гонимый ветром, кружился вихрем в воздухе, хлестал по лицу, искрился и потухал. Юка оделась потеплее, повязала на шее шарф и взяла с собой Тихаро. Идти одной ей было всё-таки страшно, а присутствие птицы гиуру, такой привычной и родной частички её утраченного дома, неясным образом успокаивало.

Юка вышла из дома слишком рано и шла медленно, стараясь успокоиться. Но чем ближе она подходила к Выставочному Залу, тем сильнее в груди вспыхивало волнение. Она поднимала голову к небу, и небо падало на неё снегом. Снежинки касались кожи и тут же таяли, оставаясь на губах прохладной влагой.

Сначала снег пугал Юку, но теперь она немного привыкла к нему. Полюбила его холод, способный заморозить боль. А так как душевную боль Юка испытывала всё то время, что жила здесь, снег был для неё спасением. Он утешал, даруя спокойствие на грани с равнодушием, и отчаяние застывало, засыпало.

Юка пришла слишком рано, но уже издали заметила стекающийся к Выставочному Залу народ. Народу уже было очень много.

«Наверное, у Йойки действительно известная семья», - подумала Юка.

Мысль о том, что у Йойки есть семья, заставляла Юку внутренне сжиматься. Она была счастлива, что у Йойки есть любящие родители, да ещё и известные художники. Она была рада за него. Но почему-то эта мысль делала Юку очень одинокой.

А потом Юка испугалась. По-настоящему сильно. Испугалась этой огромной толпы, подобной единому организму. Толпа жила своей жизнью и текла единым потоком, и Юка испугалась его неудержимой мощи. Столько чужих людей вокруг… Как среди них отыскать Йойки?

- С животными нельзя, - сказал проверяющий пропуска охранник на входе.

- Так я и думала, - печально улыбнулась Юка. – Тихаро, тебе придётся подождать меня на улице, хорошо? Пожалуйста, будь осторожна и не улетай далеко.

Птица гиуру легко вспорхнула с плеча девушки и взмыла ввысь. Изумленный таким взаимопониманием охранник не смог сказать ни слова и впустил Юку, даже не заглянув в пропуск.

Вместе с текущей в одном направлении толпой Юка оказалась в тесном гардеробе, а потом поднялась на второй этаж, где располагался сам Выставочный Зал. Это было просторное помещение, застеленное красными дорожками. Потолок был таким высоким, что при взгляде наверх, начинала кружиться голова. В углах стояли вазы с живыми цветами – лилиями, хризантемами, розами, гладиолусами. Люди негромко переговаривались между собой, где-то позвякивали бокалы с шампанским. Ну и, конечно, картины… Их здесь было так много! Но, приглядевшись, Юка не нашла работ Йойки. Может, это картины его отца?