Рапунцель

Кресс вспыхнула от смущения.

- Я... на мне нет одежды.

Он изогнул бровь.

- Да. Я мог бы об этом догадаться. - Он показал на свои глядящие куда-то в пустоту глаза. - Думаю, тебе не нужно напоминать?

Кресс поджала пальцы ног.

- Ты не должен был... тебе не следовало...

Он поднял руки вверх, словно защищаясь.

- Ладно, сдаюсь. Прошу прощения. Но это было красиво, Кресс, правда. Что это за язык?

Она содрогнулась, несмотря на то что от воды исходил пар.

- Староитальянский. Не знаю, что означают эти слова.

- Ага. - Он отвернулся к раковине. - Мне понравилось.

Стыд понемногу отступал, пока она наблюдала за тем, как Торн пытается нащупать ручки крана.

- Здесь есть какие-нибудь полотенца?

Кресс объяснила ему, где их раздобыть, и, уронив пару кусков мыла в раковину, Торн нащупал чистое полотенце и принялся отмачивать его под струей воды.

- Я подумал, что мог бы сходить в вестибюль ненадолго. - Он провел полотенцем по лицу, оставив светлые полосы там, где стерлась грязь.

- Зачем?

- Может быть, мне удастся раздобыть какие-нибудь сведения об этом городе. Если мы сможем проникнуть в заброшенный район, Золе и остальным будет проще забрать нас отсюда. После того, как мы с ними свяжемся...

- Если ты дашь мне пару минут... - Она запнулась и во все глаза уставилась на Торна, который снимал рубашку через голову. Сердце Кресс подскочило куда-то к горлу, и она молча наблюдала за тем, как он отжимает полотенце и протирает им плечи, шею и грудь. Отложив полотенце, он набрал пригоршню воды из-под крана и облил ею волосы.

У Кресс свело пальцы от неожиданного желания к нему прикоснуться.

- Хорошо, - сказал он, не заметив, что Кресс внезапно потеряла способность формулировать членораздельные предложения. - Я принесу нам чего-нибудь поесть.

Кресс побрызгала на себя водой, стараясь сосредоточиться.

- Но ты же сказал, что здесь так много вещей, о которые можно споткнуться, и что я не должна оставлять тебя и... ты что, не хочешь, чтобы я пошла с тобой?

Его рука скользила по стене, пока не нащупала еще одно чистое полотенце. Он стянул его с крючка и быстро протер лицо и волосы, так что они встали ежиком.

- Это не нужно. Я ведь ненадолго.

- Но как ты...

- Успокойся, Кресс. Со мной все будет в порядке. Может быть, тебе удастся поработать на нетскрине и найти способ связаться с командой. - Он забрал с полки свою рубашку, хорошенько вытряс ее, подняв столбы пыли и песка, и натянул через голову, а затем завязал на лице бандану и поправил ее. - Скажи честно, я похож сейчас на знаменитого преступника в розыске?

Он встал в картинную позу и ослепительно улыбнулся. С этими беспорядочно спутанными волосами, заношенной одеждой и банданой на лице он не имел ничего общего с тем парнем на тюремном фото. Но почему-то оставался таким же эффектным.

Кресс тяжело вздохнула.

- Нет. Непохож.

- Отлично. Попробую еще раздобыть нам какой-нибудь одежды, пока буду ходить по окрестностям.

- Ты уверен, что тебе не нужна моя помощь?

- Да, я перегнул палку. Мы же теперь в цивилизованном месте. Я все понял.

Он послал ей воздушный поцелуй и удалился.

Глава 29

Отойдя от нависавшего над ней борта «Рэмпиона», Зола приложила ладонь козырьком ко лбу и вгляделась в результаты их поспешной, неаккуратной работы. Ясин стоял на хлипкой скрипучей металлической лестнице, которую принесли им горожане, и закрашивал все, что осталось от броской росписи корабля, - обнаженную фигуристую леди во фривольной позе. Эту эмблему Торн нарисовал своими руками еще до того, как познакомился с Золой. Пошлая картинка постоянно ее раздражала, но теперь ей стало горько от того, что ее приходится закрашивать. Она будто стирала память о Торне, часть его самого.

Но, к сожалению, информация о том, как выглядела приметная раскраска пропавшего корабля, проникла во все медиа, и больше нельзя было рисковать.

Смахнув со лба бисерины пота, Зола оглядела плоды своих трудов. На то, чтобы перекрасить весь корабль, краски не хватило, так что они сосредоточились на огромной панели главного трапа. Теперь она выглядела так, будто ее полностью заменили, что вообще-то случалось достаточно часто. Главное, чтобы у окружающих не создавалось впечатления, что ее перекрасили специально: это могло бы вызвать подозрения.

Большая часть черной краски ушла не на борта корабля, а на землю под кораблем и горожан, которые собрались толпой, чтобы помочь им. Краска засохла на ключицах, висках, спутанных волосах и суставах металлической руки Золы, но она еще казалась настоящей чистюлей по сравнению с некоторыми из их помощников, особенно детей, которые поначалу кипели рабочим энтузиазмом, а затем устроили игру «раскрасься под киборга» и перемазались с головы до пят.

Это было очень странное, почти шокирующее обожание. С тех пор как Зола прилетела в город, кибернетическая мимикрия стала распространяться среди молодежи быстрее эпидемии. Спины футболок украсились изображениями биоэлектронного позвоночника, на кроссовках заблестели кусочки жести, фольги и металла, появились ожерелья с механическими шайбочками и гайками.

Одна из девушек с гордостью продемонстрировала Золе свою новую татуировку - ее левую ногу словно оплели провода, соединяющие нарисованные металлические суставы. Зола только растерянно улыбалась и боролась с соблазном рассказать ей, что искусственная биоэлектронная нога выглядит не совсем так.

Излишнее внимание очень смущало Золу - не потому, что оно ей не льстило, а потому, что она к нему не привыкла. Посторонние никогда не принимали ее и уж тем более не дрожали от обожания. Она не знала, каково это - когда тебя любят.

- Эй, дикари, соблюдайте очередь!

Зола подняла голову и увидела, как Ясин взмахнул кистью и на стоявших внизу детей полетели мелкие брызги черной краски. Дети завизжали от восторга и, смеясь, побежали в укрытие под днищем корабля.

Вытерев ладони о свои камуфляжные штаны, Зола пошла взглянуть на картинку, которую кто-то из детей пальцем нарисовал на противоположном борту корабля. Простые человечки из палочек изображали держащуюся за руки семью. Двое взрослых, трое детей разного возраста. А в конце - она, Зола. Она узнала себя по смешному хвостику, пририсованному сбоку головы, и по тому, что одна нога на рисунке была вдвое толще другой.

Зола в замешательстве покачала головой.

Лестница рядом с ней заходила ходуном - это спустился Ясин.

- Нужно стереть это. - Он передал ей мокрую тряпицу.

- Но от этих каракуль - никакого вреда!.. Ухмыльнувшись, Ясин бросил тряпицу ей на плечо.

- Весь смысл перекраски был в том, чтобы избавиться от лишних примет.

- Но ведь рисунок такой маленький...

- И давно ты стала сентиментальной?

Она сдула локон с носа.

- Ладно. - Стянув тряпку с плеча, Зола принялась поскорее оттирать краску, пока та не присохла. - А я-то думала, что это я здесь раздаю приказы.

- Надеюсь, ты не считаешь, будто я мечтаю, чтобы мною помыкали всю оставшуюся жизнь. - Ясин бросил кисть в ведро у основания лестницы. - Я уже вдоволь побыл чужой марионеткой.

Зола заново сложила тряпицу, пытаясь найти место, не до конца перемазанное краской.

- А ты очень забавно проявляешь свою преданность.

Засмеявшись над чем-то - Зола так и не поняла, что его так развеселило, - Ясин отошел в сторону и оглядел огромный черный прямоугольник, скрывавший главный трап корабля.

- Сгодится.

Стерев остатки картинки - первый ее любительский портрет, - Зола подошла к нему. Корабль больше не имел ничего общего с тем «Рэмпионом», который она привыкла считать своим домом. И с угнанным космическим кораблем капитана Карсвелла Торна.

Зола проглотила подступивший к горлу комок.

Вокруг суетились люди, помогая собрать ведра и кисти, стирая брызги краски с загорелых лиц, попивая воду и улыбаясь. Улыбаясь потому, что они провели этот вечер все вместе и принесли пользу.