Неизбежность (ЛП)

Опустив глаза, я беспокойно тереблю подушку и продолжаю:

— Похоже, мой мозг не может понять, что мне нужно быть осторожной, потому что изо дня в день, в моей жизни столько всего происходит, что я не способна сосредоточиться на их всех. Можно сказать, что пока я не увидела тень парня, я отрицала существование жутких монстров, но теперь я убедилась в этом и согласна с правилами.

— Ты говоришь не ходить в «Coldwater», а я говорю — Аминь.

Плюхнувшись на кровать и свесив ноги, я закрыла лицо подушкой.

— Когда? — садясь рядом со мной на кровати и убирая подушку с моего лица, спрашивает Рид.

— В субботу утром, — виновато на него посмотрев, говорю я.

— Он следил за тобой? — пристально наблюдая за мной, спрашивает он.

— Я не знаю. За рулем был Фредди. Я смотрела в зеркало заднего вида, и если бы была погоня, я бы заметила, но я ничего не видела, — приподнимаясь на локтях, объясняю я.

— Почему Фредди? Что ты сказала ему? — хочет он узнать.

— Он всего лишь студент и мой друг, и я ничего ему не говорила. Кажется, он ничего не заметил, — быстро отвечаю я.

— Тебе лучше начать рассказ с самого начала и постараться ничего не пропустить, — вздохнул Рид, ложась рядом со мной на кровать. Его рука тянется вверх, дотрагиваясь до глаз, словно он устал от моих объяснений.

Я начала с того момента, когда нашла его записку на своем окне. Я кратко объяснила ту часть про «Дельта хаус». Я рассказываю ему о Булочки и Брауни, которые пригласили меня пойти с ними, объясняя, почему там оказалась.

Я не хочу рассказывать ему о том, что я там делала, потому что боюсь, что этот план может попасть под заголовок «ничего опасного»

А так же я не посвятила его в подробности моего разговора с Расселом. Это не потому, что я не хочу чтобы Рид знал об этом — я считаю, что он заслуживает знать подробности того, что произошло между мной и Расселом.

Я просто еще эмоционально не устойчива отношусь к тому, что со мной произошло, и я не могу позволить себе расплакаться, если все ему расскажу.

Когда я заканчиваю, то наблюдаю за реакцией Рида, как он отнесется к тому, о чем я ему рассказала. Он оставался все в той же позе, что и в начале рассказа.

Его глаза по-прежнему закрыты руками, поэтому я не могу понять, о чем он думает. По его продолжительному молчанию, мои мысли начинают разбегаться, и я понимаю, что я наделала. По моим венам ледяным потоком скользит паника, и я чувствую себя больной.

— Я погибла… не так ли? — шепчу я Риду.

— Все что у меня было — это тот факт, что никто не знает, что я здесь. Это было моим преимуществом, а теперь этого нет.

Рид убрал руки с глаз и нахмурился.

— Нет, Эви, — мягко говорит он, — все будет хорошо, есть и другие преимущества.

— Какие? — прямо спрашиваю его я, чувствуя тревогу и испуг.

— Есть ты и я… ты хитра и отважна. Скоро ты будешь достаточно сильна для того, чтобы одержать победу над тенью. А пока, у тебя есть я, — говорит он, от чего мое горло сжимается от невыплаканных слез.

— Извини, — ощущая жуткую вину, хриплю я.

— Ты тоже извини… я не должен был оставлять тебя одну, — говорит он, дотрагиваясь до моего подбородка и приподнимаемая мою голову. — Я должен был заставить тебя понять важность всего того, о чем я говорил. Если бы я не принял не правильное решение, ты бы никогда не оказалась там без меня. Проблема, с которой я столкнулся в том, что ты настолько не предсказуема, что я не знаю, что ты будешь делать дальше, — сжав челюсти, добавляет он.

Это дает нам большое преимущество, чтобы защитить тебя от твоих врагов, потому что это делает тебя неуловимой, но при этом, мне сложно обеспечит тебе хорошую защиту, — с болью в голосе говорит он.

— Рид, я — тактический кошмар. Ты не можешь находиться в двух местах одновременно. Перестань думать обо мне только плохое, — мрачно говорю я, и как отклик на мое заявление, мой желудок громко урчит.

— Когда ты последний раз ела? — сузив глаза, спрашивает Рид.

— Думаю, на завтрак, — отвечаю я, не рассказывая ему о том, что практически ничего не съела, потому что от вида разбитого брандмауэра у меня пропал аппетит.

— Эви! — серьезно говорит Рид. — Ты должна есть. Должна лучше заботься о себе, — вставая с кровати, говорит он.

Я заменила подушку, взяв его.

Снова посмотрев на Рида, я от удивления открыла рот, потому что его крыльев больше не видно.

— Как ты это делаешь? — спрашиваю я, пристально разглядывая его спину, пока он пожимает плечами, на нем оказывается новая футболка, которой не было, когда он был рядом со мной.

От его улыбки мое сердце останавливается, заставляя меня забыть, о чем я говорю.

Посмотрев вниз, я попыталась вспомнить, что делаю, я понимаю, что все еще в грязной хоккейной униформе и бутсах.

— Я надеюсь, у Андре в холодильнике осталась еда, потому что я не одета для ужина, — говорю я с улыбкой.

— Так как в эти выходные меня здесь не было, я дал Андре выходной. Если для тебя не приемлем ресторан, то я уверен, что мы сможем похозяйничать на кухне, — говорит Рид.

— Подойдет все, что ты предлагаешь, — отвечаю я.

Уже более спокойно, чем мы были ранее, Рид ведет меня по коридору.

Идя к лестнице, мы проходим несколько дверей.

Я хочу заглянуть за каждую дверь и посмотреть, что же за ними скрыто, но мой желудок снова заурчал, и я отложила тур по дому на потом.

Когда мы прибываем на кухню, Рид показывает мне, где находится холодильник, потому что гладкий пластик хорошо замаскирован.

Я исследую холодильник и морозилку, словно что-то божественное.

— Рид! У тебя есть макароны и сыр! — усмехаюсь ему я, протягивая руку к оранжевому боксу с черной надписью.

— Это хорошо? — скептически спрашивает он меня.

— Ты никогда такое не ел? — спрашиваю я его, приподнимая бровь.

— Нет, не думаю… это должно быть что-то, что нравится Андре, — говорит он, с подозрением изучая контейнер.

— Рид, ты не жил! — с восторгом говорю я.

— Где микроволновка? — спрашиваю я, оглядываясь вокруг, в поисках прибора для приготовления.

После того, как он мне все показал, я начинаю готовить макароны с сыром. Рид наблюдал за каждым моим движением, помогая мне расставлять посуду. Помешав вилкой обжигающе горячие макароны, я подцепляю немного лопаточкой.

Аккуратно держа чашку в руках, я тихонько дую на них, чтобы остудить.

— Попробуй! — говорю я, поднося вилку ко рту Рида, пока он позволяет кормить себя с вилки, ни на минуту не отрывает от меня взгляд.

— Что думаешь… вкусно, да? — спрашиваю я, понимая, что процесс его кормления оказался настолько чувственным, что я хочу повторить это снова.

— Очень вкусно — отвечает он соблазнительным тоном, заставляя меня почти выронить вилку. — Можно мне? — спрашивает Рид, забирая вилку из моих рук.

Он зачерпывает немного макарон с сыром и делает тоже самое, что и я.

Держа вилку около моего рта, мое сердце чуть не выпрыгивает из груди, когда я позволяю ему кормить себя.

— Мммм, — улыбаюсь я, — это почти также вкусно как Твинкис, — мямлю я.

Я достаю другую вилку из выдвижного ящика и сажусь на стул.

Рид усмехается, когда видит, что я поглаживаю контур чашки. Он следует моему примеру и садится рядом со мной, захватывая себе вилкой еще немного макарон.

Мы вместе едим в дружеском молчании.

Всякий раз, когда я больше не могла сопротивляться, я поглядывала на него.

— Какой твой следующий шаг? — спрашиваю я, когда мы заканчиваем есть макароны.

— Я хочу, чтобы сегодня ты осталась здесь, — говорит он, наблюдая за моей реакцией.

— Я выделю тебе спальню рядом с моей.

Он хочет помучить меня за нарушение правил.

Я начинаю испытывать неловкость от того, что буду спать так близко от него, всю ночь, чувствуя порхание бабочек и пытаясь устоять перед нашим притяжением.

— Это хорошая идея? — спрашиваю я ложа вилку на пустую тарелку.

Рид кивает.