Время между нами

— Останься со мной на ночь.

Даже вспоминая об этом сейчас, я ни на секунду не жалею о своем ответе. Тогда я определенно не думала ни о нервных звонках и расклеенных плакатах, ни о полиции и соседях, хотя, наверное, стоило бы. Я просто эгоистично осталась, в объятиях Беннетта, наблюдая за восходом солнца над Тосканой из окна крошечного пансиона на склоне холма.

Пронзительные звуки наполняют мою комнату, даже не успеваю подумать, что делать дальше, а рука уже машинально ударяет по будильнику, стоящему на прикроватной тумбочке – нужно выиграть еще десять минут. Потом все же встаю, пока чувство вины не прокралось под мое мягкое одеяло и не свернулось рядом калачиком, опускаю обе ноги на пол и наощупь, сквозь темноту, бреду к шкафу.

Уже через десять минут, с музыкой в ушах, делаю привычные повороты, пробегаю мимо мужчины с седым конским хвостом и достигаю пружинистой поверхности трека. Бегу, погруженная в свои мысли, и даже начинаю напевать, как замечаю какое-то движение на трибуне. Присматриваюсь и замечаю Беннетта, сидящего на металлической скамейке, как и тогда, когда я увидела его в первый раз, на нем та же парка, та же нерешительная улыбка на лице, но в этот раз я не колеблюсь. Сворачиваю с дорожки, пересекаю центр поля, покрытый травой, весело машу ему. Взбегаю по бетонным ступенькам, перепрыгивая через одну.

— Ты преследуешь меня, — произношу я, тяжело дыша, когда оказываюсь в пределах его слышимости, — я так и знала.

Он встает, оглядывает трек и быстро идет мне на встречу.

— Привет. Я бы тебя поцеловала, но я вся потная. — Встаю рядом с ним и начинаю утирать лоб краем футболки. — Что ты здесь делаешь? И почему ты в куртке? Сейчас уже, наверное, градусов восемнадцать.

— Боже мой. Ты знаешь меня. Анна, ты знаешь меня?

— Ну да. Ммм..а что, не должна?

Тут он сжимает губы и сдавливает пальцами виски, начинаю понимать, что что-то здесь не так.

— Я пытался вернуться назад. — Голос его звучит резко, глаза широко раскрыты, в них застыла паника. — Но я не смог. Какой сейчас день?

— Вторник. Май… — на мгновение задумываюсь, — шестнадцатое, кажется.

И еще добавляю кое-что, что было бы очевидно для большинства людей, но могло оказаться важным для него.

— Сейчас 1995 год. Беннетт, ты пугаешь меня. Что случилось?

— О, Боже, — снова произносит он, но уже скорее себе под нос, — я все еще здесь.

А потом произносит чуть громче уже для меня:

— Я все еще здесь.

И поскольку он действительно все еще стоит передо мной, я киваю. Делаю шаг назад, чтобы получше всмотреться в его лицо, пока он пытается переварить какую-то информацию.

— Анна, прости меня. Я пытался вернуться к тебе с того момента, как…

До меня начинает что-то доходить.

— Что? С того момента, как

что

?

— Анна, послушай меня. Это очень важно. Брук дома. Скажи ему…ммм, то есть мне… что Брук уже дома. И скажи мне, чтобы я показал тебе… — Но он не успевает договорить и исчезает.

— Что? — Чуть не плача, кричу я. — Показать мне

что

?

Но мои слова повисают в воздухе. Стою и гадаю, откуда и из какого времени он появился, что собирался показать мне. Оглядываю трибуны, словно он мог быть здесь, хотя точно знаю, его уже нет – если уж Беннетт исчез, то тут его точно нет.

Быстро сбегаю вниз, пересекаю кампус и сворачиваю на улицу.

Брук дома

. Мимо мелькают деревья, останавливаюсь только на светофоре, отчаянно пытаюсь выбросить из головы видение, как он растворяется у меня на глазах против своей воли. Мое сердце бьется так быстро, что кажется, оно не выдержит и выскочит из груди, добегаю до крыльца дома Мэгги и стучу в дверь. Пытаюсь восстановить дыхание, пока жду, когда Беннетт мне откроет.

— Анна. — Мэгги определенно удивлена, увидев меня потную и красную на своем крыльце, и тон, с которым она произносит «Доброе утро», ясно дает понять, что она не одобряет такое раннее мое появление.

— Доброе утро, Мэгги, — выдыхаю я. — Извините, что так рано. А Беннетт дома?

Она открывает дверь шире и предлагает мне войти.

— Не думаю, что он уже ушел. Проходи.

— Спасибо, — отвечаю я и спешу за ней вверх по лестнице и дальше по коридору к двери в комнату Беннетта. Стучу и прислушиваюсь, пытаясь услышать хоть какое-то движение, но ничего не слышно – начинаю паниковать. Он говорил, что пытался вернуться сюда.

А что если он уже исчез

? Но тут открывается дверь, и на пороге стоит Беннетт, в одних спортивных штанах, с мокрыми волосами, и улыбается. Резко выдыхаю. Он все еще здесь.

Обвиваю руками его шею, вдыхаю запах шампуня и чувствую тепло его влажной кожи.

— Эй, что случилось? — бодро произносит он, думаю по тому, как крепко я его обнимаю, он понимает, что что-то здесь не так.

— С тобой все в порядке?

Делаю шаг назад.

— Кое-что произошло.

Беннетт втягивает меня внутрь и закрывает за собой дверь. Я не была в этой комнате с тех самых пор, когда мы сидели на его кровати, и я уговаривала его изменить прошлое. Вроде бы прошел всего лишь месяц, но мне казалось, что это было год назад.

— Я снова видела тебя на треке сегодня, как тогда, в марте.

— Снова? Я же тебе уже говорил, что никогда…

— Беннетт. Я видела…другого…тебя. — Вообще-то я собиралась сообщить эту новость немного мягче, но нужно было как-то привлечь его внимание. — Ты снова был на треке, но в этот раз я смогла поговорить с тобой. И ты был шокирован тем, что я тебя знаю.

— Ты уверена? — спрашивает он, в ответ я киваю, я абсолютно уверена. — И что я сказал? Можешь повторить точно? Какие

конкретно

слова я произнес?

— Ты спросил у меня, какой день, и когда я сказала тебе, ты очень удивился. И ты понял, что ты… — Тут я подхожу к нему и кладу голову ему на грудь, —- что ты все еще здесь.

Беннетт внимательно смотрит на меня, его брови сведены вместе, лоб напряжен, он в растерянности.

— И ты просил меня передать тебе, что Брук дома.

— Что?

Я киваю.

— Именно так ты и сказал.

Он смотрит на часы, словно знание того, который сейчас час может помочь ему разгадать эту головоломку.

— Она дома? — произносит он, ни к кому особенно не обращаясь.

Снова киваю.

— И еще. — Я снова полностью завладела его вниманием. — Ты сказал, что пытался вернуться «с того момента, как». А потом просил меня передать тебе, чтобы ты мне что-то показал, но так и не сказал, что именно. Потому что вдруг исчез на середине предложения, словно не мог этому помешать.

«Как-будто ты не мог это контролировать», хотела сказать я, но не сказала.

Беннетт оглядывает комнату, смотрит в окно, в общем куда угодно, только не смотрит на меня.

— Беннетт, что происходит? — Стою, упираясь кулаками в бедра, и надеюсь, что он скажет хоть что-нибудь, что сможет меня успокоить.

— Я не знаю.

Папа везет нас домой с районных соревнований по легкой атлетике, где я показала лучшее время в беге на 3200 метров и обеспечила себе место в финале штата, тут с заднего сидения раздается голос Беннетта:

— Не забросите меня домой по пути, мистер Грин? — произносит он словно на автомате, и такой у него голос с того самого момента, как я рассказала ему о своем разговоре с другим Беннеттом.

Если честно, то я не знаю, что происходит. Знаю только, что Брук уже дома, а он все еще здесь и должен мне что-то показать. Знаю, что всю неделю он отвечает на все мои вопросы односложно с вымученной улыбкой, и после снова уходит с головой в свои мысли. Уже два раза за эту неделю он оставлял меня в полном одиночестве, так что теперь даже и не знаю, состоится ли поход в кино с Эммой и Джастином сегодня вечером, о котором мы договаривались.