Грим (СИ)

Закон времени. А может, и закон подлости.

Рон не знал, сколько времени уже прошло. Минуты, часы, дни. В темноте циферблат часов на стене не разглядеть. И тут гриффиндорцу почудился какой-то шорох. Он отчетливо прозвучал в тишине лазарета. Затем все стихло.

«Наверное, ветер», — мелькнуло в голове.

Через какой-то промежуток времени раздался еще один шорох.

Рон нашарил на тумбочке волшебную палочку.

— Люмос! — произнес он.

Дрожащий огонек на конце волшебной палочки осветил пол возле кровати гриффиндорца. Трое пауков поспешно убегали от света. Это их мохнатые лапки произносили тихий шорох.

— Фу! Мерзость какая! — произнес Рон. Его взгляд остекленел. Огонек на волшебной палочке осветил остальную часть лазарета.

Больничное крыло просто кишело пауками. Они были везде. На стенах, полу, кроватях, тумбочках, лампах и шкафах с лекарствами. Большие и маленькие, все они медленно шевелили лапками, направляясь к кровати Рона. К единственному месту, незанятому островку в паучьем море.

Лицо Рона помертвело от ужаса. Он потерял дар речи. Попытался что-то произнести, но ничего кроме хрипа не вырвалось из его пересохшего горла. Больше всего на свете он боялся пауков, ненавидел их всеми фибрами души, даже один их вид в иллюстрациях переносил с трудом. После того похода в Запретный лес на втором курсе ему еще долго снились кошмары о том, что вся его комната наполняется пауками, которые лезут к нему.

Сейчас же это был не сон. Рон попытался ущипнуть себя за руку. Больно.

«Не сон», — отчаянно мелькнуло в голове.

А реальность между тем становилась страшнее тех детских кошмаров. Откуда-то стали появляться новые пауки. Но не те малютки, что были вначале. Огромные мохнатые пауки, восьмиглазые, восьминогие — акромантулы. Их было не меньше дюжины. Они неспешно пробирались к Рону, наступая на своих меньших собратьев. Раздавался отвратительный треск, когда они раздавливали меньших пауков.

— Остолбеней! — тонким голосом крикнул Рон. Луч толкнул одного акромантула в грудь. Но паук не перестал двигаться, заклинание ему ничего не сделало.

— Остолбеней! Остолбеней! — кричал Рон. Заклинания осветили лазарет, попадали в пауков, сталкивались между собой, попадали в стены. Но пауки продолжали двигаться.

— Инпедимента! — отчаявшись, воскликнул гриффиндорец. Луч попал приближающемуся акромантулу точно в голову. Но паук лишь отвратительно лязгнул челюстями.

«Мерлин! Да что же это такое!»

Огромный акромантул, наконец, достиг кровати. Рон почувствовал, как ему на ноги оседает огромная тяжесть. Мохнатые лапы придавили грудь. Паук приблизил к лицу Рона свою уродливую со жвалами голову. Челюсти громко лязгнули.

Цок, цок — клацали жвалы по всему лазарету.

— Хочешь жить, маг? — клацнули челюсти.

Рон закивал головой.

— Так хочешь? Или нет? — слова с трудом можно было различить из отвратительного лязганья.

— Да!

— Да, это хорошо. Тогда я не отдам тебя своим детям. Скажи, где камень?

— Какой еще камень? — не понял Рон.

Лязганье стало недовольным. Пауки словно негодовали, что человек их не понимает.

— Камень! Камень! Маленький камень! — удалось разобрать Рону.

Тяжесть акромантула не давала дышать. Новые пауки обступили кровать и пытались залезть на нее. Рон уже почти обезумел. Он ничего не мог понять. Везде были челюсти, жвалы, мохнатые лапы. Голова у Рона просто раскалывалась.

«Последнее средство!» — подумал он.

— Авада Кедавра! — крикнул он. Зеленый луч поразил говорящего с Роном паука в самые челюсти, из которых все еще раздавался лязг.

Зеленый свет разросся до пределов всего лазарета, освещая сотни, а то и тысячи пауков.

Тяжесть на груди стала нетерпимой.

*

Рон закричал и очнулся.

— А-а-а! — закричал он, размахивая руками.

На груди у него никого не было. Акромантул исчез. В лазарете появился огонек.

— Мистер Уизли, успокойтесь! — крикнула мадам Помфри, подбегая к нему в одном халате. — Это просто сон. Слышите? Да у вас жар. Смотрите, какой лоб горячий. И вы весь взмокли. Не переживайте, такое бывает. После ваших травм вполне может подняться температура, хотя я и давала вам зелье.

Мадам Помфри снова начала причитать, пытаясь успокоить молодого человека.

— Пауки, везде пауки! — бредил Рон.

— Мистер Уизли, здесь нет пауков. В Больничном крыле все стерильно. Вот, выпейте, оно сладкое.

Рон сделал глоток, все еще нервно озираясь по сторонам. И его тут же начало клонить в сон. Сон без сновидений — действие выпитого зелья. Последним, что слышал Рон, было звучание курантов на башне Хогвартса. Они пробили полночь.

*

Профессор Флитвик постарался на славу. Большой зал изменился до неузнаваемости. Столы факультетов исчезли. Стены украшены паутиной, летучими мышами, черепами и костями. Пол забрызган кровью. В воздухе висели черные свечи, освещавшие все бледным голубоватым светом, тыквы, вырезанные в виде голов, так называемые «светильники Джека». Внутри таких тыкв тлел уголек, ярко вспыхивающий при приближении к нему человека. На месте преподавательского стола теперь был общий стол, заставленный самой разнообразной едой и напитками. Но и здесь эльфы-домовики постарались. Блюда были выполнены в тематике Хэллоуина. Фаршированные яблоками человеческие головы, торты из глазури в виде «светильника Джека», густой и вязкий пунш, очень напоминающий кровь, и многое другое.

Гермиона с трудом пробиралась через толпу в Большом зале. А вокруг вместо учеников были ведьмы, вурдалаки, зомби, маньяки, мумии. Гарри и Джинни, шедшие вместе с ней, оделись, как они сами сказали, «трупаками». Они нарядились восставшими из мертвых женихом и невестой. Джинни в свадебном платье и фате, заляпанными кровью, с перерезанным горлом и следами разложения на руках и левой щеке. Гарри в черном официальном костюме с бабочкой и засушенной гвоздикой в петлице. Из груди у него торчал нож, рубашка и руки заляпаны кровью. Но выглядел, тем не менее, он почти счастливо.

Перед Гермионой с диким криком «Драко!» пронеслась вампирша. А точнее, просто Пэнси Паркинсон. Она была в длинном сильно декольтированном красном платье, с ярким вызывающим макияжем и длиннющими вампирскими клыками.

Гермиона перевела взгляд на Малфоя, в которого вцепилась Пэнс. Если бы не крик слизеринки, гриффиндорка его бы точно не узнала. Малфой, похоже, особо не старался с костюмом. Обычный черный джемпер и черные брюки, а вот лицо и голову скрывала маска — красный колпак палача. В руках палача был топор, ржавое острие которого он нежно поглаживал. А рядом что-то ворковала вампирша Пэнси.

«Ощущение, что ему очень хочется пустить топор в действие», — подумала Гермиона, рассмеявшись от увиденной картины. Ее смех услышала Пэнси, недовольно поворачивающая к ней голову.

— Грейнджер? — удивленно произнесла Паркисон, разглядывая старосту.

Палач Малфой тоже обернулся к ней.

— Что с тобой случилась, что ты смогла надеть такую короткую вещь? — ядовито спросила слизеринка.

— Жизнь меняется, Паркинсон, — Гермиона снова рассмеялась и поспешила догонять далеко ушедших Гарри и Джинни.

А они уже стояли в окружении смеющихся гриффиндорцев. Когда Гермиона подошла к ним, однокурсники удивленно присвистнули.

— Потрясно выглядишь! — произнес Симус, одетый в мумию.

— Да, Герм, слов нет — одни эмоции! — подтвердил Дин Томас. Он был маньяком с красными глазами, всклоченными волосами, на поясе вперемешку с разного вида ножами висели человеческие черепа.

— Ты великолепна! — произнес кто-то. Гермиона обернулась, и ее тут же вместе с гриффиндорцами накрыла волна смеха. Невилл был одет в платье и парик девочки с двумя кривыми косичками, на ногах у него красовались белоснежные кроссовки сорок пятого размера…

— Тебя превзойти мне все равно не удалось. Невилл, ты просто шикарен.