Трансильвания: Воцарение Ночи (СИ)

— Владислав. — Я обернулась к супругу. — Я скоро вернусь. Не надо так остро реагировать. Все в порядке. Мне просто нужно поговорить с подругой.

— С подругой? — Он усмехнулся горько и злобно, все еще не отпуская моей руки. — Напомнить, что эта подруга со мной сделала? Я чуть не умер. Ты никуда не пойдешь. И даже если считаешь, что скорешилась с волчицей за один разговор по душам, это ложь. Она вонзит тебе зубы в шею, когда ты меньше всего будешь этого ожидать.

— Не тебе решать. — Я вырвала руку из его и с яростью посмотрела в черные глаза, все еще имевшие власть довести меня до исступления. — Ударить в спину может любой, даже тот, кого любишь больше жизни и полностью доверяешь. И посильнее, чем она.

Я намеренно использовала метафорическую фразу. Только он из всех присутствовавших мог понять, что ‘удар в спину’ совсем не метафора после случившегося. Остальным же было знать необязательно.

— Каждый день для меня начинается осознанием, что ты окончательно тронулась умом. Но на следующий, я убеждаюсь, что вчера все еще было терпимо по сравнению с сегодня. Это будет твой самый идиотский поступок, который может стать последним в жизни. Иди. Дураков учат только собственные ошибки. На чужих они познавать жизнь не умеют.

Он оттолкнул меня и развернулся к толпе, ехидно улыбаясь. Видимо, пробил час массового внушения, чтобы все присутствующие забыли о том, чему только что стали заткнувшимися, немыми свидетелями.

Я потянулась в его сторону, не желая уходить в скандале, но тут Андреа закатила глаза и тяжело вздохнула. — Господи Иисусе, если ты продолжишь, меня точно вырвет. Оставь свои нежности для спальни ночью, где нет людей. Пошли уже.

Больше я не оборачивалась. Подобрав подол платья, я на вампирской скорости рванула к пещере, оставляя Андреа шанс поупражняться в быстроте и попробовать догнать меня. К моему величайшему изумлению, когда я остановилась возле пещеры, маленькая волчица уже вовсю стояла, прислонившись к ней спиной. Когда я приблизилась, она нырнула в глубь своего жилища, коротко бросив. — Заходи.

Тусклый свет лампочек все так же не давал достаточно освещения. Разобравшись с вопросом идентификации, девочка-волк вошла, и, кинув нож на стул у окна, указала мне на кровать, а сама опустилась на раскладушку Дерана, которого, к слову сказать, в пещере не оказалось.

— И? Цель нашего собрания? — Все еще непонимающе спросила я, выдержав озлобленный взгляд карих глаз.

— Ничем поделиться не желаешь, подруга?

— Нет. А мы дошли уже до стадии, когда можно грузить друг друга своими проблемами? Прости, я думала, что друзья начинают этим заниматься чуть позже, чем второй раз друг друга в глаза видя.

— Прости, но меня не волнует, что вы там, в очередной раз не поделили со своим Вороном.

Я не успела опомниться, как Андреа уже оказалась за моей спиной и рванула бархат со всей своей звериной силой. Издав грузный треск, ткань разошлась до пояса, и Андреа яростно уставилась на мои шрамы.

— Я увидела их еще из толпы. Что это, черт побери, такое?

— Это… — Я помедлила. — Случайная травма.

Она даже прыснула со смеху. — Ты даже малолетку таким беспощадным трепом не обманешь. Это ведь хлыст, который он тестировал на Бет? Ну же, Лора, хватит молчать. Признайся честно уже.

— А тебе-то что за дело? — Раздраженно выпалила я. — Не у тебя, и радуйся.

— С недавнего времени это стало и моим делом, как бы мне ни было это противно.

Девочка скинула на пол джинсовую куртку и футболку и повернулась лицом к окну. Я только вздохнула. Ее спина была исполосована следами хлыста, и в этом кровавом месиве не было даже заметно ни сантиметра живого участка и белой кожи.

— Что это? Почему? — У меня не было даже слов, чтобы прокомментировать увиденное.

— Мы — волки, слуги природы. А Хранители Баланса Измерений знают, что смертность в этом мире правительниц необычайно высока. Бет погибла, психованная Элеонора покончила с собой самосожжением. Они не могут допустить гибель еще одной королевы. А ты им нужна для каких-то своих целей. Они больше не хотят твоей смерти, поэтому им нужен телохранитель для тебя. Меня, как дитя природы и самое сильное существо, которое в состоянии убить даже вампира, приставили охранять тебя ценой собственной жизни и односторонним способом связали с тобой. Все, что произойдет с тобой, случится и со мной тоже. Ты ранена, ранена я. Ты умрешь, умру и я. Они как-то посчитали, что если телохранителю смерть того, к кому он приставлен, тоже будет грозить смертью, заинтересованность в защите королевы вырастет. И я даже обвинить их не могу. Потому что личный фактор, действительно, мешает. А без него, я даже друзей снимать с пути деградации и лезть в их низменные секреты и таинства не намерена. Я — не мать Тереза. Но одностороннюю связь может разорвать только моя смерть, поэтому мне ничего не остается, как подчиниться. И вот такое несложное уравнение. Твоя смерть убивает меня. Моя избавляет меня от связи, но, увы, и от жизни тоже. Кто бы из нас ни умер, я умру в любом случае, а ты в одном из двух и по своей воле. Представь, каково это быть рабыней чужого тела и заложницей чужих темных желаний, решающих избить или покалечить… Представила? А теперь помни об этом постоянно. Даже в пророчестве было сказано, что цель всей моей жизни — охранять королеву, которая придет к власти в две тысячи четвертом году. А это ты. Так я тебя еще раз спрашиваю, какого черта здесь сотворилось?

— Я… Прости, я не могу сказать, это личное.

— Настолько личное, что двух слов не свяжешь, когда у подруги спина в мясо искромсана только потому что падальщик опять захотел установить свои правила? Там ничего личного. Он шкуру с тебя спустил и все на этом. А ты, как дурочка, молчишь, пуская даже мне пыль в глаза о том, что это несчастный случай. Я знаю его в три раза дольше тебя. Мне узнать его почерк, как посчитать дважды два. Но прежние жертвы жаловались, плакали, и я им помогала. А тут же совершенно другой вид связи, да? Скорее умрешь, чем даже словом поставишь его жалкую жизнь под угрозу? Во взаимоотношениях ‘хищник-жертва’, похоже, появились за годы эволюции тенденции, не известные ученым. Лань, истекающая кровью, прячет от охотника льва, который пять минут назад отрывал от нее куски мяса. Видишь хотя бы на животном примере, как это абсурдно?.. Ладно. — Помедлив и немного успокоившись, Андреа продолжила. — Есть два варианта развития событий в этом случае. Первый. Ты завязываешь быть ковриком для его ног, какими бы прекрасными его ноги ни казались, и, как бы тебе ни казалось, что чувствовать их на своей груди, самое волшебное и чувственное из всего того, что есть в мире. В конце концов, королева ты или тряпка половая? Ну и второй вариант. Он тебе не понравится. И придется заказывать черное платье, как-то объясняя людям, куда делся король. Это мой любимый вариант. Я прокрутила в голове его миллионы раз, счищая королевскую нежную бледную кожу с его вороньей туши вот этими когтями.

Андреа ухмыльнулась, глядя на ладонь, на которой заострялись когти. — Первый вариант, думаю, тебя вполне устроит, потому что у тебя нет выхода. Больше терпеть подобное я не намерена. То, что на моей спине сейчас, года полтора заживать будет, а мне этого не надо. Я и без того ощущаю все, что чувствуешь ты.

Все. Что. Чувствую. Я. Что-то в этой фразе не сходилось и очень сильно меня тревожило.

— Ты чувствуешь все, что чувствую я? — Тревожным затравленным взглядом я исподлобья уставилась на девочку-волка.

— Еще бы тебя не растревожил этот вопрос. — Фыркнула она, едва не презрительно. — Я показала тебе на лоскуты разорванную спину, а все, что сейчас крутится в твоей голове, это не переживаю ли я на своей шкуре твои грязные ночи с Мистером Черные Трансильванские Глаза. Нет. Спи спокойно. Этого я не чувствую. Но мне и чувствовать не надо. Зная, какая ты, можно смело констатировать, что в той сфере вообще все — беспросветное дно с полным подчинением. Он хоть в глаза себе разрешает смотреть? Или плетка, колени и не поднимая взгляда за грязную работу?