Костантин (СИ)

Иван только отмахнулся от благодарности мальчика.

Вернулись они домой полные впечатлений, раскрасневшиеся от мороза; фотоаппараты были наполнены фотографиями и их эмоциями, запечатленными на пленку. Иван и сам с огромным удовольствием прогулялся по своим владениям.

- Я завтра на работу, поэтому, пожалуйста, проследи чтобы гости не скучали, хорошо?

- Хорошо, – сказал Константин.

Обед. Иван превзошел сам себя, спокойно приготовив и традиционную рождественскую индейку, овощи и прочие блюда. Много десертов, мороженное, пироги, пирожные и пудинги.

- Я люблю готовить, – спокойно объяснял он родителям девочки, когда они спросили, кто все это делал, – я...

Но тут Константин влез и Гермиона, после его реплики, хохотала долго:

- А что тут такого? Чем варка яда отличается от приготовления какой-то птицы?

- Константин! – рык отца ситуацию уже не спас.

====== Глава 10. Новый год. ======

- Наливай! О, спасибо тебе, Данко! Ну, что, за мир? – поднял очередную стопку с водкой Иван.

- За мир! – чокнулись все друг с другом.

Сейчас они: Гилберт, Наташа, Ольга, Данко, прибалты, Польша и Германия (приглашенный, кхм, посланный от ЕС), отмечали двойной праздник – День рождения Ивана и Новый год. Все уже были неплохо “под шофе” – поднимаемые бокалы/стаканы/стопки/рюмки наполнялись напитками уже не в первый раз за вечер. Иван вообще, в этот отдельно снимаемый каждый год в одну и ту же дату дом, явился уже почти пьяный в стельку – Россия встречала Новый год по зонам, часовым поясам, и опьянение у него началось уже рано утром. И постепенно-постепенно он становился мертвецки пьяным, под хохот такого же, уже пошатывающегося, Гилберта, весело напевающего на немецком что-то явно матерное.

Германия тоже был пьяноват – только этим объяснялось его сильное желание: участвовать в метании дротиков с Сербией и Беларусью в фотографию Альфреда Ф. Джонса, повешенную на стену. Как раз Наташка удачно – расщепив несчастный дротик пополам, метнула свой нож, попав в самый центр, и вызвав дружные аплодисменты всей аудитории, в особенности Сербии, и свист Гилберта. Америке нож вонзился прямо между глаз.

В общем, вся дружная братия пожирала многочисленные салаты, закусывала и занюхивала водку солеными огурцами, квашенной капусткой; и помимо водки были: кубинский ром – соответственно подарок Кубы на праздник Ивану; горилка и настойки Ольги с Наташей; коньяк и пиво Германии с Калининградом, вина Франции, в подарок, и пироги с пирожками, напеченные в большом количестве. Феликс делился с прибалтами во всеуслышание самым сокровенным, но иногда его дружно одергивали и шипели, оглядываясь на развеселого Ивана. Но тому сейчас все было как с гуся вода.

- Какое у тебя красивое кольцо, Иван, – обратила внимание Ольга, заботливо подливая горилки главе Евросоюза. – Подарок?

- Ппп... Подарок от... Константина. На... все... – Иван разом опорожнил стопку. – Славный... удар, Ната... ша.

- Спасибо, братик.

Наташа быстрыми шагами подошла к нему и плюхнулась рядом. И вцепилась, словно клещами, в рукав его шинели. И поднесла кольцо к самым глазам. Мужское кольцо-печатка, с двуглавым орлом, с маленькими фиолетовыми камешками в глазах. Они ярко сверкали и переливалась на свету.

Людвиг, тем временем сев на свое место, жалобно затянул с братом балладу на немецком языке. И опорожнил налитое заботливой Ольгой. Он обвил старшего Байльшмидта за плечи, и они едва ли не подвывали. Славяне на некоторое время замолкли, внимательно прослушали кусок, а потом вновь принялись обсуждать что-то наперебой.

Данко метнул дротик, и тот улетел у него прямо в дверь, и вонзился туда. Попытки его отодрать ни к чему не привели, в итоге Сербия бросил все и снова пошел к пьянеющим гостям.

- И еще по одной...

- Дрогнем!

Пьянка вспыхнула с новой силой.

Константин с огромным удовольствием сейчас сидел в кресле у камина и жадно читал книгу, подаренную отцом на Новый год. Сейчас он был один. Гермиона с Роном и с родителями отправились гулять в ближайший парк. Самого отца и крестного, дядюшку Гила, можно было не ждать в течение трех дней. Но какого же было его удивление, когда в дверь позвонили.

- Да, – открыл он дверь. И застал знакомого невысокого азиата с ярко сверкающими глазами цвета охры, закутавшегося в меха. – Дядя Яо! Вот так сюрприз!

Яо обнял паренька.

- Для меня не меньший сюрприз, мой хороший. Идем в дом, я много что тебе привез... У меня Новый год позже, поэтому Иван со мной договорился еще накануне.

Мальчик только тут заметил две огромных, увесистых сумки.

- Я сейчас помогу. Но мне отец оставил, сам наготовил, и я тоже кое-что собрался готовить...

- Ничего, вместе сготовим.

-... Ты прикинь, ну прикинь! – Гил говорил теперь громко, для всех, – нас, обоих: Ивашку и Великого меня, тридцатого вызвал президент!

- И че? – фыркнул Феликс, – тотально дали втык?

- Да куда там! От Ивана уже перегаром несло (народ любит стопку для аппетиту, тем более уже было тридцатое), он и так старался на него не дышать, а я тихо ржал про себя. Но эту сцену, когда он на него закашлялся – не удержался, я никогда не забуду... – Хохот был всеобщим. – Президент – то ли благодаря своей хваленой выдержки, то ли чувству юмора, то ли от того, что все понял, сделал такое лицо...

И Великий постарался все красочно, в лицах, изобразить. Все засмеялись, от его кривляний, еще пуще прежнего.

Поляк смеялся так, что рухнул со стула под стол. Иван, до этого уже уронивший голову на скрещенные на столе руки, поднял ее и непонимающе огляделся по сторонам.

- Ну, шо, – Украина уперла руки в бока, – горилки? Кому горилки?

- Мне!

- И мне!

- А еще мне... И еще чуть-чуть. Да, замечательно!

- Ему не наливать! В смысле, немчуре! Он уже совсем не в теме... – хихикнула Наташа, мило болтавшая с Литвой. Тот немного косил, иногда пронося дрожащую вилку мимо рта. А может быть, причиной был и уткнувшийся под ребра нож – за то, что он попытался обнять ее...

Константин, под шум телевизора, стоящего на холодильнике как всегда показывающий “Иронию судьбы”, строгал пару салатов, параллельно варя яйца по просьбе Яо. Яо молниеносно преобразовался из восточной страны в первоклассного повара, и сейчас быстро-быстро замешивал тесто, вольготно и с удобствами оприходовав обширную кухню.

В разгар готовки вошла Гермиона. Ее щеки покраснели – на улице был мороз.

- Здравствуйте, – немного робея произнесла она, – а вы...

- Крестный Константина, Ван Яо. – Быстро, не поворачивая головы от кастрюли, проговорил Китай. – Пришел просмотреть, – при этих словах мальчик слегка покраснел, – за моим крестником и справить праздник. А вас?

Так затянулся разговор, Гермиона от природы была ведь очень любопытна и жадна до любой информации, и Яо едва не пропустил время, когда мальчик вытащил из воды горячие яйца...

И чуть-чуть их не раздавил.

- Янек! Там, в ящике, типа, твой президент сейчас выступать будет, – потряс Лукашевич “мировое зло” за плечи.

- Двадцатое... – пробормотал Иван, не отрывая головы и не поднимаясь. Остаток фразы никто не расслышал. – ... ля, две тыся... чи...

Под шумок речи президента РФ, Наташа откупорила бутылку перцовки и разлила по всем пустым емкостям для распития. Германия, по-моему перепутав стаканы с водой и этой алкогольной жидкостью, опорожнил его залпом. Сдавлено захрипел, схватился за горло. Гилберт только отвел взгляд от телевизора с лицом президента.

Но Людвиг уже был таков – плавно сполз под стол.

- Что русскому хорошо, немцу – смерть, – замогильным голосом произнес Данко. На него зашикали.

Иван очнулся сразу же, когда услыхал: “... С Новым годом!..”

Но уже били кремлевские куранты, отсчитывая секунды до смены календарного листка и года.