This one. Книга вторая. Ирисы под кровавым дождем (ЛП)

– Нам лучше выйти сейчас, если мы хотим вернуться до захода солнца, – мягко позвала его Томоэ, вытаскивая из его размышлений.

Кеншин кивнул и последовал за ней.

Путь до деревни, всего пара миль, не занял много времени. Однако Кеншин не мог удержаться от беспокойства. Переход от Киото был долгим и тяжелым. В своем кимоно и деревянных сандалиях Томоэ, должно быть, было трудно идти так далеко, но она ни разу не пожаловалась. Может, ей больно? Может, у нее на ногах мозоли? Она казалась уставшей, но чего можно было еще ожидать, после вчерашнего ужаса и короткого ночного сна? Но возможно, она считала, что не может сказать ему об этом, потому что женщине-самураю не положено было жаловаться?

Кеншин сглотнул растущую неловкость. Он даже не думал об этом раньше! Просто он так привык к длительным путешествиям, а она была… леди. Она не могла испытывать такие трудности. Поколебавшись мгновение, Кеншин собрал всю свою смелость и спросил:

– Тебе не нужен перерыв? Это была долгая прогулка…

Томоэ взглянула на него.

– Не такая уж долгая. Я привыкла к ходьбе.

Что? Должно быть, его смущенного выражения было достаточно, чтобы она, немного смягчив взгляд, пояснила:

– Я шла несколько недель, прежде чем добраться до Киото.

Несколько недель? Из какой дали она шла? Кеншин моргнул, пораженный ее словами. Конечно, он заметил, что она говорила несколько иначе, чем он. Но в плавильном котле Киото ее речь была очень умеренной по сравнению с другими наречиями. Он предполагал, что эта странность была обусловлена ее происхождением, ее воспитанием… и тем, что он сам был так далеко с юга. Он даже не думал, что она тоже могла прийти издалека. Часть его хотела расспросить ее побольше, чтобы узнать о ней все, что можно.

Но она всегда становилась такой грустной, когда речь заходила о прошлом. Ему не хотелось, чтобы она печалилась. Да и какое это имело значение, в самом деле? Они были тем, кем были, и теперь они здесь, вместе. С прошлым покончено. Гораздо лучше сосредоточиться на будущем.

Озеро Бива оказалось гораздо больше, чем он предполагал. Оно простиралось насколько хватало глаз и ярко мерцало в лучах заходящего солнца. Очень красиво. Деревня на берегу была довольно большой, несколько десятков домов и такое же количество рыбацких лодок расположились на берегу. Несомненно, в ней были продавцы, у которых найдется все необходимое.

Покупка вещей первой необходимости вылилась в познавательный опыт. Не из-за торговли или совершения покупок, а некого более тонкого чувства. Было похоже, что они каким-то образом пытались утвердиться в новой роли взрослых мужчины и женщины.

Поскольку Томоэ была старше и точно знала, что хочет приобрести, она имела обыкновение вести себя очень сдержанно, как настоящая леди. А теперь, когда она согласилась выйти замуж… Дело мужа говорить с людьми.

Если бы она была одна, все покупки оказались бы под ее ответственностью, но теперь, когда они вместе, она ожидала, что именно он купит те вещи, на которые она тактично укажет ему. Логично, в некотором смысле. Это же были его деньги, и он знал, как обходиться малым, торгуясь абсолютно безо всяких угрызений совести.

По правде говоря, у него не очень хорошо получалось. У него не было никакого практического опыта, но он знал, как это делается. Это игра. А чтобы играть, нужно быть смелым и решительным… так что Кеншину пришлось обуздать нерешительность и антипатию к незнакомцам. Так или иначе, присутствие Томоэ рядом делало все проще. Он знал, что она поддержит его, и чем лучше цена, которой ему удастся добиться, тем дольше он растянет свои деньги. Кроме того, небольшая часть его, хорошо, довольно большая часть, на самом деле, хотела произвести на нее впечатление, чтобы показать ей, что он мужчина, а не ребенок.

Так что им удалось купить рыбу и свежую зелень, чего должно было хватить на пару дней, мыло, на чем она особенно настаивала, несколько бытовых мелочей, необходимых, по ее словам, и запасные кимоно для них обоих.

Пожилая швея слишком охотно кинулась помогать им, причитая о том, как страшно выглядит их одежда после пожара. По всей видимости, они были не первыми беженцами, что прошли через ее лавку в этот день. Однако пока она замеряла их для подгонки одежды по фигуре, то продолжала задавать вопросы. Личные вопросы.

Скорее всего, она была местной сплетницей, судя по той вкрадчивости, с которой она выспрашивала подробности. Но что интересно, она спрашивала только Томоэ. Кеншин не то чтобы думал, что это плохо, что кто-то хочет поговорить с Томоэ, поскольку, кажется, она не была обеспокоена любопытством швеи, но одновременно ему не хотелось иметь дело со сплетнями. У него уже был неудачный опыт с такого рода людьми – и со слухами о хитокири Баттосае, и раньше.

Досадуя, Кеншин быстро взвесил все варианты, прежде чем незаметно сунуть свой кошелек в руку Томоэ. Она вопросительно взглянула на него, а потом ее глаза расширились в понимании, и она подала крошечный, незаметный сигнал, как бы говоря – «Иди, я справлюсь с этим».

Облегчение пробежало по телу, и Кеншин вышел наружу.

Стоял прекрасный вечер. Солнце постепенно опускалось за горизонт, и погода была теплой, но не жаркой. Легкий ветерок приятно ласкал кожу. Всего этого было почти достаточно, чтобы убедить его, что всего этого ужаса в Киото не происходило. Однако истощение и онемение давило на него, поднимая свою уродливую голову, и он уселся возле стены рядом с лавкой. В приятном тепле было легко найти темный тихий уголок и подремать. Кеншин вздохнул и потер лицо. Может, после всего этого им все-таки удастся вернуться домой и отдохнуть.

Он слышал через тонкую стенку, как голоса Томоэ и швеи приближаются, превращаясь из едва слышного бормотания в тихие слова.

– … бежали из Киото. Мы все потеряли в огне.

– Ах, бедная девочка. Как это, в самом деле, ужасно. А этот юноша, он твой брат? Эти мечи с ним…

– О нет, Кеншин мой муж.

Почему-то ее слова заставили его почувствовать себя очень хорошо. Кеншин устало улыбнулся. Может, они и не женаты на бумаге, но они оба уже достаточно взрослые и оба на это согласились, и было не похоже, что для их брака нужны пышные церемонии. Они необходимы только для высших классов, для богатых людей, которым нужно похвастаться перед другими. Ни у одного из них не было семьи, так что это было просто соглашение между ними. Настолько официальное, насколько необходимо. Для людей низших классов ничего больше и не требовалось.

Томоэ… моя жена. Кеншин грустно улыбнулся. «Химура Томоэ» – произнес он беззвучно. Хорошо звучит. И хотя его имя было таким же настоящим, как и ее, путь, который он с ним проделал, делал его его именем, и оно звучало правильно. В эти дни он был тем, кем был.

– Твой муж? Боже мой! Он кажется таким молодым, и эти волосы и эти мечи… они такие страшные, на самом деле. Столица так близко, и все эти самураи и разговоры о войне…

И тут же тот призрачный пузырь счастья, который он себе нарисовал, лопнул, и глаза Кеншина распахнулись в тревоге. Слова швеи прозвучали очень настороженно. И теперь он заметил, как люди, проходившие по улице, тайком бросали на него взгляды, и не просто смотрели на его волосы, а и ниже.

Кеншин напрягся и посмотрел на свои парные мечи. Он настолько привык к оружию, что даже не думал, что оно может смотреться странно, но эти люди были рыбаками и крестьянами, а не самураями. Мечи для них не были предметами повседневного ношения, и, мало того, весь смысл прихода в Оцу был в том, чтобы скрыть их!

Вот дерьмо… Кеншин сглотнул. Он должен был понять, что следует оставить мечи дома. Он действительно, на самом деле должен был это понять! Они не могли себе позволить привлекать внимание, особенно тогда, когда знали, что за повстанцами охотятся, как за врагами государства!

Низкий голос Томоэ без малейшего намека на опасения послышался из-за стены.

– Кеншин здесь не для того, чтобы принести неприятности. Он носит свои мечи, чтобы защитить нас. В такие трудные времена…