Времена испытаний

– Все согласны, батюшка – небо и земля, и все твари божьи. Слышите их голос? – не смог удержаться от радости Афиноген, но, увидев на себе чуть укоризненный взгляд священника, замолчал:

– Извините…

– Тогда благословляю вас перед Богом и объявляю мужем и женой. Жених может поцеловать невесту. Живите в мире и согласии и будьте счастливы!

– Ура! Ура-а-а! Вот это по-нашему! – прокричал Афиноген и, достав из кармана ракетницу, салютовал вверх. – Пусть сегодня весь мир радуется. Мой друг женится!

– Вразуми, Господи, непутевую овцу твою, – перекрестив его, улыбнулся батюшка.

Камрин нежно поцеловал невесту, поднял на руки и стал кружить.

– Ну, теперь я откланиваюсь, – засобирался священник.

– Э, нет, отец! Пока не отведаете свадебного вина, не пущу! Потом сам провожу до машины.

Они подняли бокалы с вином за жениха и невесту, выпив за их счастье. Потом Афиноген встряхнул бутылку с шампанским так, что пробка выстрелила с громким хлопком, и фонтаном пены из нее стал благословлять молодых. Отведав свадебного угощения в столь романтической обстановке, священник поблагодарил за все и отправился назад. Афиноген проводил его до вездехода и вернулся продолжать свадебный вечер в качестве друга и шафера.

Уже на землю опустились сумерки, небо загорелось множеством звезд, а яркий диск Луны излучал серебряный свет, освещая их очаг. Тихонько потрескивал костер. Камрин взял гитару, подаренную другом на свадьбу, и некоторое время настраивал ее, извлекая отдельные ноты, звуки которых таяли в глубине леса.

– Для вас спою старинную песню, ей уж лет сто пятьдесят где-то, – сказал он и запел:

Афра погрустнела, а Афиноген чуть нахмурился.

– Сегодня радостный день, не надо петь грустные песни! – укоризненно сказал он, вставая. – Ладно, я пошел спать. Вон там, за валуном, хорошее местечко – я уж там и веток заготовил.

– Иди, ложись в пещере, места всем хватит, – крикнул ему вслед Камрин, но Афиноген обернулся и в ответ покрутил указательным пальцем у виска.

52

Оставшись наедине с Афрой, Камрин сейчас не знал, как вести себя. Он всегда ее чувствовал, как любящую сестру, не более, и надеялся на единственную соломинку – друга, но тот удалился спать.

– Что-то похолодало… – сказал он, словно разговаривая сам с собой. – Хочешь, наиграю нашу мелодию? Слушай…

Красивые и добрые звуки музыки невольно воспроизвели в памяти замечательную, ни с чем не сравнимую жизнь на родном острове. Афиногену, лежавшему с сигаретой за валуном, тоже понравилась мелодия, но он тут же подумал: «Вот дурак, вместо того, чтобы невесту укладывать спать, он песни поет…»

Наконец, музыка стихла, и в воздухе повисло несколько неловкое молчание.

– Что-то мне спать не хочется… – сказал Камрин, а потом поднял Афру на руки и отнес ее в пещеру.

Прислушиваясь к каждому звуку, Афиноген пробормотал: «Ну, наконец-то додумался»…

Камрин уложил Афру на мягкую постель из трав и нежно поцеловал.

– Спасибо тебе за то, что ты всегда со мной и всегда меня понимаешь, – и, взяв одеяло, со словами «Отнесу Афиногену, ночью будет холодно», вышел.

Услышав приближающиеся шаги, Афиноген чертыхнулся про себя и сделал вид, будто спит.

– Можешь не храпеть, знаю, что не спишь. – Камрин накрыл друга вторым одеялом и сел у костра, в горькой тоске наблюдая за звездами.

Афиногену не выдержал, поднялся и присел рядом. Какое-то время они молчали, наконец, Афиноген сказал:

– Послушай, Камрин, есть старая поговорка «Иван-дурак», но сейчас надо говорить: «Камрин-дурак». Ты в своем уме, дружище? Кто же заставляет невесту ждать в первую брачную ночь?

Камрин вздохнул:

– Ну что ты мне под шкуру лезешь, дружище? Тяжело мне, как ты понять не можешь…

Неожиданно голос Афры заставил их обернуться.

– Что-то мне тоже не спится. – В руках у нее была бутылка красного вина. – Пока вы тут говорите, я приготовила глинтвейн, он нас согреет.

– Ну и ну, вижу, вы оба… – начал Афиноген, но не договорил из уважения к Афре. – Я пошел спать, а вы как хотите. – Он залпом выпил вино и быстро ушел в пещеру. – Скоро утро, а эти… Будто не их свадьба!

Вскоре послышался его храп, Камрин улыбнулся, забрал одеяло, оставленное Афиногеном, и набросил его на Афру, обнимая ее. Очутившись в объятиях любимого, она почувствовала себя защищенной, счастливой и спокойной тем, что нашла его. И незаметно для себя уснула.

Разбудило ее громкое щебетание птиц.

– Боже мой! Неужели я уснула вот так? Скажу честно, я счастлива, что впервые в жизни уснула и проснулась в твоих руках.

– Я тоже рад, только мне спать не хотелось. Я всю ночь смотрел на тебя. Только вот сейчас чуть задремал…

– Солнце уже встало, – сказала Афра, потягиваясь. – Надо вставать, работать, обустраиваться…

– Нет, нет. Ты будешь нашей принцессой, и сегодня не снимешь это платье. Эй, соня, вставай! – Камрин заглянул в пещеру, надеялся увидеть там друга. – Странно, его нет!

– Может, к реке спустился?

– Нет, не думаю. Мы бы его уже слышали. Наверное, он ушел, когда я задремал.

Вдруг Камрин громко рассмеялся. Афра вопросительно смотрела на него.

– Что так рассмешило тебя?

– Когда я проснулся, во рту были травинки. Сначала не понял, в чем дело, а сейчас дошло. Наверняка, увидев нас, Афиноген решил посмеяться надо мной. Это его знак прощания, – сказал Камрин с грустью. – Настоящего друга в этом мире не часто найдешь…

– Да, тебе с ним повезло, – сказала Афра, прижимаясь к Камрину и заглядывая ему в глаза.

Их взгляды неожиданно разожгли друг в друге пламень. Камрин вдруг рывком поднял Афру и понес в пещеру. Белое платье ослепительным пятном выделялось на брачном ложе на фоне мрачных каменных стен.

– Не уходи, полежи со мной, – попросила Афра.

– Я не собирался уходить. – Камрин снял с себя свитер, обнял Афру и, крепко прижав к себе, стал целовать ее губы и смуглую шею. Аромат ее тела напомнил о незабудках и ударил в голову. Он торопливо снял с нее свадебное платье и нижнее белье, и под слабые ее стоны вдруг почувствовал ее боль.

– Ты плачешь? Прости меня, если я тебе сделал больно…

– Что ты, любимый, ты ни в чем не виноват. В первую ночь всем девушкам бывает больно, но на какие-то минуты… – Она счастливо засмеялась – Когда ты чувствуешь себя виноватым, всегда стараешься спрятать взгляд, как сейчас. Лучше обними крепко, не обращай внимания на мои слезы, они от счастья. Ты мой, я твоя жена…

53

Так прошли месяцы.

Однажды Камрин вернулся из Ситки мрачнее тучи, и, поставив пакет с припасами на стол, сказал:

– Опять плохие вести: Мохаммад добил Англию, он ударил по ней «черным светом», это дьявольское оружие продали ему предатели из России, не понимая, что совсем скоро их ждет та же участь. Америка в страхе, люди уже здесь в панике и злые, как собаки. Если этот дьявол продолжит войну дальше, человечество погибнет. Обидно умирать на чужбине после таких долгих скитаний.

– Не теряй надежду, – проговорила Афра и вдруг схватилась за живот. – Не конец же света? Я этого даже и слышать не хочу, ты забыл о чуде Бога, что он дал тебе жизнь, спас меня и спасет нашего ребенка.