Пепел и лед

Скрииип. Скрииип. Что-то скрипит в дверном проеме, покачиваясь из стороны в сторону. Мой самонадеянный взор медленно смещается к углу зеркала. Большая женщина, закутанная в неказистое серое платье, вертится туда-сюда на петле в дверном проеме.

Я улыбаюсь, моя голова со скрипом качается из стороны в сторону. - Пеплом стихших сердец все мы падаем в ад.

Я оглядываюсь на свое отражение. Холодная тишина в моей груди обретает устойчивость.

- Время пришло. - Говорит мне мое отражение. Я вскидываю голову. - Пора, дочь моя, Деджинира. - Когда мое отражение улыбается, заостренные зубы выглядывают из-за моих губ. Нет, нет … из-за губ моей матери? Я быстро моргаю. Подожди …

Мой транс прерван скрипением. Когда я перевожу взгляд в угол зеркала, то вижу лицо Наны, уставившееся на меня, пока ее тело качается в дверном проеме. Мертвые, беспомощные глаза.

Четкость мышления возвращается ко мне.

-Нана? Нана?! - Я разворачиваюсь, задыхаясь, бросаюсь к двери, но там ничего нет.

Я снова поворачиваюсь к зеркалу. Женщина с ледяными глазами и заостренными зубами все еще здесь, наблюдая за мной. - Пора, дочь. Пора вернуться домой. Пора заявить права на твою силу. Пора …

Я не даю договорить этой сучке. Я кричу и бью кулаками по стеклу. Осколки врезаются в меня, но мне это безразлично. Я продолжаю разбивать зеркало, пока ни одного кусочка не остается в оправе.

Мои окровавленные руки уже заживают и дыхание затрудненное. Я отшатываюсь назад и держусь за стену. Я смотрю на кусочки на полу и снова кричу. В каждом осколке изображение женского лица. Все они пристально смотрят на меня, медленно качая головами и неодобрительно цыкая на меня. - Ты не откажешь мне, дочь. Кровавая луна ждет. Ты моя.

Я падаю на колени и борюсь за то, что бы собрать все осколки в мешок для мусора. Они хихикают и шепчут. - Пеплом стихших сердец все мы падаем в ад.

Я хватаю сумку и скатываюсь по лестнице. Нана кричит мне вслед. - Джейд! Джейд, погоди!

Я останавливаюсь на лестнице. Медленно оборачиваюсь к входной двери. Нана стоит там в своем сером платье, ее брови сведены вместе от беспокойства. Она жива. Жива! И я позабочусь о том, чтобы так и осталось. Я поднимаюсь по ступенькам налитыми свинцом ногами. Я знаю, это будет самый последний раз, когда я поднимаюсь по этим ступенькам, самый последний раз, когда я вижу лицо этой женщины и мне так больно. Это слишком больно. Я ставлю мешок со стеклом на ступеньку и подбегаю к ней, обнимаю ее. Я хочу выплакаться на ее плече. Кто-то с сердцем мог бы плакать. Я зарываюсь лицом в ее шею и шепчу. - Нана, мне так жаль. - С этими словами я вырываюсь из ее рук, хватаю мешок и убегаю.

Рысь ждет.

Я бегу, толчками вдыхая воздух. Чем я почти стала? Что я сказала Коннору? Предательство течет в моих венах и я хочу выпустить эту кровь. Если бы я могла плакать, я бы утопила мир в слезах.

***

Переулок Рыси - это туннель из холодного воздуха. Я спотыкаюсь, когда тень шагает прямо из кирпичной стены. Я щурюсь и вижу как ко мне идет Рысь. На миг он останавливается, затем, словно спохватившись, раскрывает объятья, чтобы принять меня. - Джейд, ты пришла. - Его голос похож на бархат.

-Конечно! Конечно, я пришла. Я…

Я начинаю идти к нему и в его распростертые объятья, когда электричество пронизывает воздух, и я вижу как синий удар молнии ударяет в землю между нами. Я смотрю вверх. А, вот он где … тот самый молодой человек, из мира за пределами школы …те же самые пронзительные голубые глаза и фарфоровая кожа, он парит позади Рыси … летая.

У меня отвисает челюсть.

Молодой человек заводит руки за спину и вытягивает два сверкающих меча с изящными светящимися надписями, выгравированными на лезвиях. Глаза Рыси распахиваются, а затем он издает скрипящий звук. Его голос дрожит, - Нет. - Мечи юноши скрещиваются перед ним, сужая тонкую границу между их острыми кромками и шеей старика и заставляют того умолкнуть.

- Нет! - Кричу я, прикрывая рот руками, пока клинки отсекают голову Рыси от тела и она катится, пятная траву позади него. Его тело обрушивается на землю. Юноша бросает взгляд сначала на меня, а затем на голову, истекающую кровью на тротуаре. Он возвращает клинки на место, хватает голову за волосы и шагает ко мне, его глаза сверкают свирепой энергией.

Я поворачиваюсь и собираюсь убежать, но тут мой взгляд падает на лишенную тела, с остекленевшими глазами голову у него в руке. Моя грудь опадает, из меня вырывается ветер. Мои мышцы напрягаются пока нечто … нечто липкое и черное словно деготь … пузырится и просачивается мне в вены. Оно разворачивается, проникает в меня все дальше и дальше, поглощая. Затем на миг мир вспыхивает красным, а потом, очертания и освещение искажаются. Человек передо мной отступает, и в этот миг, я вижу пульсирующий синий шум, сотрясающий его, словно его вены - это синее пламя и в самом центре его, там где должно находиться сердце, находится расширяющийся шар неистовой кобальтовой энергии.

Ярость … ужасающая, неистовая и незнакомая … калечит меня. Я складываюсь вовнутрь и затем чувствую, как она взрывается внутри, и вижу себя с огромного расстояния. Я ушла, отсоединилась. Но мое тело голодное и порочное. Я бросаюсь на мужчину.

- Нет, стоять! - В голосе мужчины слышно отчаяние. Он выбрасывает вперед руки чтобы отразить удар. Я не уступаю, не колеблюсь. Я не обращаю внимания на мольбу в его голосе и дорого ему стою, пока захватываю меч. Тот шипит в моей руке. Его вес кажется правильным. Я сжимаю рукоятку и описываю мечом широкий полукруг в воздухе перед тем, как нацелиться на шею юноши. Он отскакивает прочь, я маневрирую вокруг него и наклоняю клинок для еще одного удара. Он не нападает в ответ, просто уходит из под удара. Затем он стоит передо мной, руки подняты ладонями вперед, сдаваясь. Ахнув, я бросаюсь с мечом вперед, почему я все еще атакую?

Потому что … он должен умереть.

-Джейд! Нет! - Я услышала слова слишком поздно, мое дыхание прерывается от удивления при звуках моего имени. Лезвие пронзает плоть, но как только это происходит, молодой человек исчезает в шаре синего цвета.

Клинок обжигает мне руку и я роняю его. Я наблюдаю как безголовое тело сочится черной как деготь кровью. Я открываю рот от удивления, ожидая пока умолкнет боль в моей руке. Но она не проходит.

Тепло расширяется от меня и за одно дыхание меня переносят в леса далеко от города. Трясясь в отчаянии я стою среди скрученных конечностей деревьев, возвышающихся надо мной и склоняющихся ко мне. Холодно. Слишком холодно. Мое дыхание оставляет белые облачка в воздухе. Безветренно, не воркуют голуби и не шелестят листья. Ничего. Я с трудом подавляю страх и осматриваюсь. Я сижу в середине травянистой полянки. Я вижу нечеткие тени в деревьях передо мной. Медленно поворачиваюсь. Еще больше теней … неподвижных, серьезных, человеческих … справа, слева, за мной. Я окружена.

Я спокойно стою, надеюсь, что проснусь и это жуткое место смоет прочь и оно сменится неподвижным влажным воздухом и отклеившимися обоями с цветочным рисунком. Но все не так. Вместо этого, в пугающем единстве, словно одна тень подключена к другой, все они шагают вперед и останавливаются. Опять, они сдвигаются и подходят ближе. Я все еще не могу разглядеть их лиц, но как только щурюсь, чтобы видеть их четче, они разражаются внушающим ужас шипением. Я уже слышала эту песню, это жуткое напоминание, теперь еще более вероломное, ведь этот хор обрушивается на меня со всех сторон: Ты порочная. Порочная. Порочная. Порочная…

Холод проникает в меня и сжимает все мое тело.

Это - они. Все они. Каждая девочка, которую убил Гравер, здесь. И они здесь для меня. Я смотрю на лицо каждой: молодая, брюнетка с овальным лицом, веснушчатая рыжая, высокая, обольстительная блондинка, старшего возраста, барменша с черными волосами, темнокожая девочка в прелестном платье до колен и затем там, в самой середине, стоит Клара.

Я хватаю морозный воздух и чувствую давящую боль позади глаз. Глаза кажутся такими сухими, словно их царапает сам воздух. Я отворачиваюсь от всех них, пристыженная тем, что не могу выносить их уродство. Их кожа странного, почти синеватого оттенка, их глаза выцвели до намека на цвет среди яркой белизны в их глазницах. Их шеи перекручены, изломаны, руки тянутся. Рты открываются слишком широко, открывая за потрескавшимися губами заостренные гниющие зубы.