Merry dancers (СИ)

*

Сложно привыкнуть к новому месту и новой стране, где иные порядки, а люди куда менее приветливы, чем во Франции. Абрахас гостил в Британии в раннем детстве, но одно дело — гостить в поместье дядюшки, а другое — попасть в совершенно новую для тебя школу, находящуюся в дождливой Шотландии, да еще и получить в наследство то самое поместье, на деле оказавшееся дворцом, пропитанным английской культурой. Абрахас поначалу даже возненавидел отца за его решение отослать сына подальше от дома, ведь он ничем не заслужил подобного наказания. Но дело было вовсе не в проступках: наследнику, отпраздновавшему совершеннолетие, было поручено вести кое-какие дела с британским Гринготтсом, а заодно и привести в порядок старое поместье с особняком в дворцовом стиле, превратившееся в развалину.

Нет, он не был коренным французом, его родня по матушке — все как один англичане, но Абрахасу было тяжело привыкнуть к новой обстановке. Малфой-мэнор действительно пребывал в ужасном состоянии: из когда-то прекрасного, благоухающего поместья, наполненного людьми, он превратился в мрачное место, а сад запустили, и теперь там хозяйничали гномы и мыши. Реставрационные работы длились уже несколько месяцев. Едва удалось восстановить прогнивший фундамент, кое-где сделанный из дерева, как бригада волшебников, нанятых его отцом, занялась косметическим ремонтом и внешней отделкой. Постепенно колонны засияли былой белизной, а сам дворец перестал напоминать пристанище призраков. Еще в детстве, когда Абрахасу не было и шести лет, поместье забросили из-за гибели его двоюродного дяди. Бывший хозяин не успел привести в порядок имение или попросту не хотел, единственная его страсть к порядку касалась только сада. С января Малфой-мэнор — в прошлом Черрингтон-Кант — лег на плечи еще несмышленому мальчику. Документы и право на владение недвижимостью он получил в прошлом году в ноябре, но подарок на совершеннолетие его отнюдь не обрадовал. Стоило ступить на порог, как Абрахасу сразу же захотелось сбежать подальше из этого мрачного дворца, построенного в эпоху Ренессанса в 1653 году и последний раз отреставрированного в начале восемнадцатого века.

Он силился вспомнить, почему ему — маленькому мальчику — так нравилось это место? Быть может, из-за того, что дворец давал возможность почувствовать себя принцем или же искателем приключений, сокрытых в каменных стенах с тайниками? Чертежи, что вручил ему нотариус, не дали исчерпывающих ответов о масштабности Малфой-мэнора: Абрахас нашел множество потайных ходов, не обозначенных на карте. Он сомневался, что его дядя сам мог догадываться о них. Больше всего поразили подземелья, а именно камеры, явно использовавшихся для пыток заключенных. Там были кандалы, ржавые цепи и свисающие с потолка, кости, явно напоминающие человеческие, а также эльфийский склеп, в который вела маленькая железная дверь. Знал ли Лорд Черрингтон-Кант об этих местах или же намеренно сохранял все в первозданном виде? Его дядя на старых фотографиях и в смутных воспоминаниях представал совершенно другим – не мрачным. Розовощекий, слегка полноватый волшебник, он всегда улыбался и кормил племянника конфетами, а еще любил собирать модели замков, дворцов и архитектурных сооружений. Абрахас только сейчас понял, что дядя был коллекционером и действительно любил мрачный Черрингтон-Кант-мэнор.

Отец решил за сына, ему почему-то понадобилось восстановить поместье и отправить Абрахаса на постоянное место жительства в другую страну. Но на самом деле эта идея принадлежала его матери: она хотела возродить наследие своей семьи, пускай и под фамилией мужа. Абрахас сначала противился, пытался управлять делами из Шармбатона, но постепенно сам понял, что не сможет разрываться на части, а перспектива постоянно перемещаться через Ла-Манш совершенно не радовала, ведь для этого нужно каждый раз брать разрешение во французском Министерстве Магии, и никакие деньги не могли ускорить двухдневную процедуру. Законодательство оставляло желать лучшего, нужно срочно вносить поправки, которые позволят младшему Малфою вернуться домой.

Перспектива учебы в Хогвартсе не очень-то прельщала молодого аристократа, но обучение на дому в постоянном грохоте от ремонтных работ, от которого не спасали даже заглушающие чары, вскоре показалась незавидной. Во дворце постоянно находились чужие люди, а строительный мусор мешал сосредоточиться на делах, поэтому решение продолжить обучение в одной из, по слухам, самых выдающихся магических школ образовалось как-то само собой.

Абрахас держался особняком, не очень охотно вступая в общение с сокурсниками. Да, в Шармбатоне всё было иначе, а здесь, среди невоспитанной молодежи, он чувствовал себя одиноко. Слизеринцы постоянно конфликтовали с другими факультетами, особенно с Гриффиндором, однако именно на его факультете учились дети аристократов и полукровки. Он изучал общество, в которое попал, и оно ему не нравилось. Старосты строили из себя невесть что, в особенности негласный лидер Слизерина — Том Риддл. Абрахасу не приходилось общаться с ним лично, но посланцев в лице Каспара Крауча и Цигнуса Блэка он раскусил сразу. Том Риддл из себя ничего не представлял, он был сиротой и не имел достаточных средств к существованию, но загадкой оставалось то, как ребенку из сиротского приюта удалось занять лидирующую позицию в школе и на факультете, полном известных фамилий. Малфой не раз становился случайным свидетелем обсуждения этой птицы высокого полета как девушками, так и юношами. Если намеревалась какая-то вылазка по Хогвартсу в ночное время, то за советом, точнее, за разрешением спешили к нему. Том умел наказывать своих за какие-либо проступки, он был не хуже школьного завхоза, если кто-то выходил за рамки. И всё же, почему его так слушаются?

Абрахас буквально валился с ног от усталости. Гоблины в Гринготтсе завалили еще неопытного в таких делах юношу документацией. И пускай над Хогвартсом вовсю светило солнце, но он и не помышлял провести остаток воскресного дня на улице, где не было свободных лавочек и отовсюду слышались голоса. Он мечтал поскорее добраться до прохладных слизеринских подземелий и провести часок-другой в горизонтальном положении. Единственное, что отдаляло от заветного желания — вынужденный визит в библиотеку за экземпляром «Чудовищ лунного цикла» для доклада по Защите от Тёмных искусств, который задали на завтра.

Пустующий воскресным днем замок был непривычно тих, картины мирно дремали, и лишь пузатый волшебник в рифленом воротнике громко храпел, облокотившись на раму. Именно из-за этого жуткого храпа и жалоб других портретов его перевесили в пустующий лестничный пролет пятого этажа, и теперь портрет «пел» только для случайных прохожих.

В коридоре не оказалось пусто, и Абрахас наблюдал странную картину: глупо улыбаясь, возле стены стояла Аврора Уинтер и кормила урну бумажками. Она с интересом разглядывала то, как ведро с глотающим звуком принимает очередной листок. В неучебный день она выглядела еще более по-дурацки, а именно так можно было назвать ее наряд. На её ногах были надеты совсем неженские ботинки на шнуровке, а серые гольфы с изображением розовых мышей оказались натянуты на разном уровне. Короткие клетчатые бриджи — это еще полбеды. В дополнение к ярко-желтой водолазке её лоб и волосы стягивала голубая спортивная резинка. Эта удивительная волшебница вызывала у Абрахаса не просто интерес, а подозрения, но, к сожалению, она потеряла память, и выведать нужную информацию у неё не удастся, а у Малфоя была к ней серия претензий…

Он прошел мимо нее, стараясь быть незаметным.

— Библиотека закрыта на профилактику, — остановил его девичий голос.

Она даже не смотрела на него, продолжая кормить урну бумажками, после последней оттуда донесся громоподобный звук отрыжки: Аврора захлопала в ладоши, а Абрахас скривился.

— Зачем ты это делаешь? — спросил он.

После того, как мусорница поглотила очередное подаяние и смачно облизнулась, Уинтер соизволила повернуться к нему.