Неизбежность (ЛП)

Пока Рид отодвигает для меня стул, я ставлю тарелку на стол рядом с его.

— Так лучше? — спрашивает он, когда я сажусь.

— Намного. Спасибо тебе, — с улыбкой говорю ему я. — Здесь лучше. Более интимно и уютно, более лично.

— Я никогда ни ел здесь. Это приятно, — комментирует он, оглядываясь вокруг и осматривая обстановку.

— Ты никогда не ел здесь? Ты загадочен Рид, — в изумлении говорю я. — Я пытаюсь выяснить, что ты тут делаешь.

— Я тебе уже сказал, что я здесь делаю, — отвечает он, снова берет вилку и продолжает есть.

— Я не имею в виду очевидные вещи. Или это битва? В любом случае, почему ты в Крествуде? Вряд ли это логово демонов, — говорю я.

— Это не так, и именно поэтому я здесь. Я не люблю сталкиваться с ними, когда я не готов к борьбе. Вот почему я выбрал Крествуд. Здесь не хватает, как ты сказала, логова демонов? — с улыбкой спрашивает он.

— Нет, Крествуд не место скопления падших, — серьезно говорит он.

— Что делает его святилищем, Эви. Если ты хочешь избежать их, ты находишь место как это. Я хочу избежать их, когда я не охочусь за ними, поэтому мне не обязательно постоянно быть бдительным.

— Почему небесные ангелы приходят в Крествуд? Я имею в виду, думаю, что Падшие ангелы могли бы вербовать новичков в школе, — говорю я.

— Падшие могут вербовать в большинстве школ, но Крествуд — это другое. В этом городе практически нет ночной жизни, поэтому здесь практически нечем заняться кроме учебы. Это не очень способствует греху. Откровенно говоря, здесь довольно скучно, — улыбается он.

— Здесь не скучно, — недоверчиво говорю я, подумав о нескольких прошедших днях.

— Не скучно вокруг тебя, — с усмешкой поправляет Рид.

— Так что, когда ты ищешь демона, прошу прощения за банальную терминологию, охотишься на демонов, куда ты идешь? — спрашиваю я.

Когда я произношу это вслух, вопрос кажется таким нелепым.

— Падших притягивают тюрьмы, находящиеся в паре городов в Джексоне. Они наслаждаются страданиями, — объясняет Рид.

— Они наблюдают за мучениями человеческой души, а некоторые заключенные уже имеют тягу к злу.

— В самом деле? Так что, страдания, происходящие в тюрьме, притягивают их как приманка, и ты отправляешь их обратно в ад… ммм, пропасть, так что ли? — спрашиваю я.

— Некоторые попадают обратно в Шеол, другие нет, — небрежно говорит он.

— Что ты имеешь в виду под «кого-то нет»? — в недоумении спрашиваю я.

— Я имею в виду, некоторые падшие перестают ими быть, — говорит он.

— Так как у ангелов нет души, у них нет ни единого шанса спастись. Падших больше никогда не пустят в рай. Но если они выживают, теоретически они могут вернуться в Шеол.

Я стараюсь не допустить этого.

— Это могло случиться и с тобой? — в страхе спрашиваю я. — Может ли один из падших убить тебя?

— Со мной этого не случиться. Я чертовски хорош в своем деле, — уверенно говорит Рид. — Я преуспеваю, потому что я знаю себя и знаю своего врага.

— Но это возможно? — упрямо спрашиваю я, ожидая его ответа.

— Женевьева, так как я встретил тебя, я начинаю верить, что все возможно, и теперь, у меня больше стимулов, чтобы продолжать сохранять преимущества, — мягко говорит Рид.

На мгновение, я чувствую себя выбитой из колеи, из-за того, что могу потерять Рида.

Как бы я существовала, если бы знала, что никогда не увижу его снова? Меня бросает в дрожь, и должно быть этот страх отражается у меня на лице, потому что Рид хмурится и спрашивает:

— Что случилось, Эви?

— Я не хочу, чтобы ты был солдатом. Ты можешь заниматься чем-то еще? — мягко спрашиваю его я.

Глаза Рида расширяются.

— Почему? — удивленно спрашивает он.

— Потому что, я уверена, что ты очень хорош в том, что делаешь, но, кажется, там есть что-то еще, и это что-то плохое, и я не могу — не знаю как прожить вечность страдая, — озабоченно говорю я, глядя на свою тарелку.

Взгляд Рида смягчается.

— Эви, я не знаю, стоит ли обижаться на то, что ты считаешь, что я так слаб, что позволю себе оказаться на их месте, или буду рад, что ты будешь скорбеть по мне, — с улыбкой отвечает он.

— Просто мне кажется, что вечность, будет очень скучна без тебя, — говорю я с улыбкой в голосе, играя с тем, что осталось на моей тарелке.

— Но ты знаешь, возможно, это и не так плохо, не иметь рядом того, кто любит мной командовать. Держу пари, что, в конечном счете, тебя это все равно бы вывело из себя, — заканчиваю я, насупившись.

— Что ты хочешь, чтобы я сделал? — спрашивает он с весельем в глазах.

— Уйди, или для кого-то вроде тебя, не действует пенсионный возраст? Я имею в виду, ты, вроде, даже старше гор. Это может быть время для того, чтобы повеселиться или например начать играть в гольф, или что-то вроде того, — взволнованно говорю я. — Чем ты увлекаешься? Давай посмотрим, сможем ли мы найти для тебя занятие, — добавляю я, скрещивая руки на груди.

— Я не могу этого сделать. У меня есть цель. Я был послан сюда, чтобы выполнить эту работу, и я сделаю это, — спокойно, но настойчиво говорит он.

— Тогда я тоже могу быть охотником. Ты можешь научить меня быть солдатом, и я помогу тебе, — отвечаю я.

Если он намерен подвергнуть себя опасности, тогда я пойду с ним и попытаюсь сделать так, чтобы он вернулся ко мне.

— Нет, — категорически говорит он, и я могу сказать, что говоря это, он хочет закончить разговор.

— Почему нет? — ощетинилась я.

— Для тебя это тоже слишком рискованно, — терпеливо говорит он.

Я выгнула бровь.

— Это сейчас, но что будет, когда я начну — меняться — развиваться, что я должна буду делать? — бросаю я вызов своей логике.

— Нет, — упорно говорит он.

— Рид, если ты можешь рисковать, то и я тоже, — спокойно говорю я.

Затем он встает и тянется за моим стулом, подвигая его вместе со мной.

Он поворачивает его так, что мы сталкиваемся друг с другом, затем опускается так, что оказывается на уровне мох глаз.

— Ты слишком молода, для того, чтобы понять то, что ты просишь меня сделать. Ты еще не видела уровень насилия, который необходим для победы над врагом. Ты так невинна; для меня сложно даже сказать, то, что я должен тебе сказать, чтобы помочь тебе понять, кто ты — что с тобой происходит. Для меня становится все труднее и труднее, чтобы не настоять на том, чтобы ты переехала сюда и осталась со мной, но это будет представлять для тебя некоторую опасность, — говорит он, и я достаточно умна, для того, чтобы понять, что он говорит о себе, учитывая наше влечение друг к другу.

— Моя потребность в позиционном преимуществе должно быть взвешенно с обстоятельствами твоего притяжения, — продолжает Рид.

— Так что мы должны обсудить некоторые правила, чтобы помочь тебе.

— Правила? — отвечаю я, сморщив нос.

— Это звучит паршиво. Я бы предпочла говорить о чем-нибудь другом, — говорю я, наклонившись вперед и обняв его за шею. Я прислоняюсь своим лбом к его.

— Эви, ты не понимаешь, что ты делаешь со мной, — стонет он, словно от боли. Он закрывает глаза и встает, поднимая меня со стула вместе с собой. Мои руки все еще обнимают его, а тело прижимает крепче. Он наклоняет голову и легонько целует чувствительное местечко за моим ухом.

Сказать, что это мне нравится, значит, ничего не сказать.

Его руки обвивают мою талию, а пальцы ласкают обнаженный участок кожи, там, где задралась моя кофта.

Я хотела большего, но теперь была моя очередь стонать, когда Рид мягко, но настойчиво разрывает наши объятия.

— Что я говорил? — спрашивает он.

— Я не знаю, давай не будем беспокоиться об этом сейчас, — отвечаю я, смотря на его его широкую грудь и играя с пуговицами на воротнике его рубашки.

— Эви, — небрежно говорит он.

— Рид, — выдыхаю я

— Ты не помогаешь мне, — ворчит он.

— Я знаю, — говорю я, положив голову ему на грудь.

— Правильно, — твердо говорит он.

— Прекрасно, — говорю я, отступая от него.