Monster in me (СИ)

Намджун останавливается у двери, медленно поворачивается к Чжуну и пару секунд, все также усмехаясь, смотрит на него.

— В том-то и наша разница. Я не угрожаю — я делаю, — альфа выходит за дверь.

***

Юнги лежит посередине матраса на животе в позе звездочки и усиленно дует на гору из фантиков, пытаясь ее снести, когда дверь открывается. «Наконец-то, Кайл», — думает омега. Повернувшись к двери, Мин сразу садится и, звеня цепью, инстинктивно отползает к стене.

Запах. Ненавязчивый, заставляющий покрываться мурашками кожу запах бергамота заполняет помещение. Юнги шумно сглатывает и еще сильнее жмется лопатками к холодной стене.

— Так ты сладкоежка. Правда, странно, что, съедая столько шоколада, ты исхудал, — Ким кивает в сторону оберток и подходит ближе. — Чего молчишь? Почему не огрызаешься? Тебе вроде язык не отрезали. Я точно такого распоряжения не давал, — издевается Намджун и останавливается перед парнем. — Я тебе принес хорошие новости. Даже две.

— Неужели? — хмыкает омега и вызывает улыбку у альфы. Намджун скучал. Сильно, невыносимо скучал по этим глазам, по этому запаху, а, главное, по острому языку и голосу омеги. Юнги и вправду похудел, осунулся, а цвет его лица почти сливается с цветом стен подвала. Ким даже злится на себя, что погорячился и выслал этого хрупкого омегу в подвал.

— Во-первых, ты сегодня же покинешь подвал. Думаю, урок ты усвоил и больше глупостей делать не будешь, — спокойно, не отрывая взгляда от глаз напротив, говорит альфа.

— Спасибо, ваше величество, за ваше великодушие, — шипит Юнги. Ким начинает звонко смеяться. — Мы тут только с крысами освоились и даже подружились. Грустно расставаться.

— Кажется, я все-таки прикажу твой язык отрезать, — альфа присаживается рядом, тянет руку к лицу омеги и замечает, как испуганно дергается Мин назад. Но Ким не отступает, обхватывает ладонью лицо и приближает к себе. — Хотя нет, я погорячился, этот язык умеет много чего другого, кроме того, чтобы язвить в ответ. — Ким касается губами зажатых губ омеги, проводит по ним языком, настойчиво давит и заставляет раскрыть рот. Проводит языком по деснам, целует глубоко и долго. — Не хочешь узнать, что за вторая хорошая новость? — говорит альфа, отстраняясь от губ омеги. Мин молчит. Смотрит насуплено, наматывает цепь на руке и молчит.

— Ладно, я и так скажу. Я позволю тебе увидеть твою семью, — Ким смотрит, как меняется выражение лица Мина от не верящего, до радостного. Последнюю эмоцию омега усиленно пытается скрыть, но не получается.

— Ты не врешь? Как? — с надеждой спрашивает Юнги и даже сам двигается к альфе, всматривается ему в глаза, пытаясь найти подвох.

— Я серьезно. Я возьму тебя на прием в честь дня независимости через три дня. Вся твоя семья там будет и даже, думаю, что твои друзья тоже, — говорит альфа и хмуро смотрит на закованное в цепь запястье.

Юнги сам пугается своей первой мысли после того, как альфа рассказывает новость. Хочется повиснуть на шее Намджуна и даже повизжать от радости. Одна мысль, что он наконец-то увидит семью, словно взрывает фейерверки в голове омеги. Но холодная реальность быстро приходит на смену эйфории. Мин понимает, что не может быть все так просто.

— С чего такая доброта? Это часть какого-то плана? — с подозрением спрашивает омега и на коленях подползает еще ближе к Намджуну.

Альфа молчит. Смотрит в глаза напротив, опускает взгляд на метку на чужой шее, возвращает взгляд к глазам, медленно поднимает в улыбке уголки губ, но молчит. И Юнги все понимает. Мин чувствует, как волосы на затылке встают дыбом, и как стынет кровь в жилах от извращенности и кошмарности мысли, которая словно неоновая вывеска начинает мигать в его голове.

— Ты… Ты хочешь меня унизить, — шепотом, потому что сил сказать в голос уже нет. Потому что Намджун одним только взглядом подтверждает все подозрения и реальность кошмара омеги.

— Не тебя, малыш, — альфа снова притягивает Юнги к себе. Мин даже не сопротивляется. Он как тряпичная кукла в руках альфы. Смотрит своими бездонными глазами в черный омут напротив, не верит, не хочет верить.

Намджун видит, как затухает тот маленький огонек надежды, вспыхнувший в глазах омеги буквально на пару секунд. Видит, как на смену ей приходит не агрессия, к которой от этой омеги альфа привык, а горечь. Переворачивающая душу, отравляющая кровь в венах горечь. Намджуну кажется, что он начинает себя ненавидеть. И такое с альфой впервые. Потухший взгляд словно придавливает к земле, перекрывает доступ кислорода в легкие. Хочется скрыться от этого взгляда. Исчезнуть. Лишь бы Юнги не смотрел так. Пусть лучше матерится, ругается, пусть хоть с кулаками набросится, но не смотрит так. Ким не может вынести этого взгляда, отворачивается и встает на ноги.

Мин притягивает колени к груди, обхватывает их руками и молчит. Говорить нет смысла. Драться и сопротивляться - тоже. Умолять Юнги тоже не будет. Уже умолял. Ни разу не помогло. Юнги проглатывает застрявший в горле комок обиды, злости, безысходности, кладет голову на колени и прикрывает глаза.

— У тебя три дня, чтобы привести себя в порядок, — Ким прочищает горло, старается говорить строго и медленно идет к двери. — Сопротивляться и пытаться убегать не стоит. Ты пробудешь там пару часов, мило поулыбаешься гостям своего отца и уйдешь.

— Как кто? — Юнги не выдерживает и поднимает взгляд на альфу. — Как кто я буду на этом приеме? Ты ведь не со мной пойдешь на прием. Давай, добей, скажи до конца.

— Ты прав, я поеду туда со своим омегой. А ты… — Намджун задумывается на пару секунд. — Будешь просто почетным гостем Мин Дэ Чжуна.

— Как твоя подстилка, — Юнги чувствует, что он на грани истерики. — Помеченная тобой и отвергнутая тобой же омега. Твоя подстилка. Сын президента страны… - Мин еле подбирает слова. — Даже не любовник… даже не… не знаю, кто… - Юнги замолкает, растерянно смотрит по сторонам, не может найти правильное слово. Внутри бушует ураган эмоций, но он не может даже оформить мысль, но за него ее оформляет альфа:

— Как шлюха. Так будут думать все гости твоего отца, вся твоя семья, твои друзья. Ты не виноват, малыш. Виноват твой отец, ну и обстоятельства. Ты просто родился не в той семье, — Ким забивает последний гвоздь в крышку гроба омеги и выходит за дверь.

Юнги не в силах даже поднять голову или просто поменять позу. Он сидит, словно придавленный тяжелым грузом к земле, и даже дышит через раз. Отец этого не переживет. Сын президента страны - помеченная омега, от которого отказались. Эта мысль полосует внутренности, кромсает и размазывает по стенке. Мин сворачивается клубочком на матрасе, поджимает колени к груди, прикрывает глаза и зовет. Зовет прячущихся в темных углах подвала монстров. Обещает им не сопротивляться и отдать себя всего. Пусть только прекратят его жалкое существование, пусть сожрут, раскрасят его кровью эти серые стены, разорвут на части, но Юнги больше не будет звать. Больше никогда он не будет звать монстра с красными глазами себе на помощь. Даже во сне. Даже если страх и ужас будут вымораживать внутренности, ползти по его телу к горлу, ломать, душить, кромсать. Больше никогда. Его монстр официально отказался от него.

Комментарий к Your insights

Тоже маленькая, тоже переходная глава. Готовит к оооочень важным событиям. И простите за Намджуна. Он не контролируемый просто. И спасибо моей супер бете,что не сбегает и каждый божий день находит время в своем тяжелом графике для этого фф, люблю тебя❤ И спасибо всем, что пишите отзывы и я их начитавшись, лечу писать продолжение.

========== Your weakness ==========

Комментарий к Your weakness

Юнги на приеме

http://s019.radikal.ru/i633/1703/58/7ec01704276c.jpg

Как-то так. Ничего розового и даже мне не по себе. Фанфику седня ровно месяц, празднуем вот так.

***

Чонгук уже два часа, как торчит в студии. Сперва он тридцать минут терпит, пока ему наносят макияж, долго выслушивает Шона по поводу его виденья фотосессии, и только последние минут пятнадцать омега под чутким руководством альфы позирует. Из одежды на Чоне только джинсы, которые он, собственно, и рекламирует и чупа-чупс. Это уже больная фантазия Шона, хотя альфе надо отдать должное, если бы его считали безвкусным и не знающим свое дело фотографом, вряд ли бы он был так знаменит на всю страну. Чонгук держится одной рукой за шлевки джинсов, словно тянет их вниз, второй держит во рту палочку от чупа-чупса, откидывает голову назад и томно смотрит в камеру. Шон требует чувственную, граничащую с эротикой фотосессию. Чонгук это умеет. Все его фотосессии — это легкая эротика. Юнги часто шутит, что Чонгук сквозь камеру, и Чонгук в реале — это абсолютно разные люди. В жизни Чонгук добрый, светлый, и где-то даже ангелоподобный мальчуган, но в объективе камеры - это блядский, развратный омега, который только одним взглядом сквозь соблазнительно прикрытые ресницы, вызывает миллион совсем не невинных желаний у альф.