Дети Любви (СИ)

Молодые люди выбрались из укрытия за ширмой, где, боясь шевельнуться, прятались в компании швабр, веников, вёдер и прочего хозяйственного инвентаря. Прокрались к кубу. Переступая через верёвку ограждения, Вадим зацепил её затёкшей от долгой неподвижности ногой, но Алексей в последний момент успел подхватить падающий металлический столбик.

Вернув стойку на место, он развернулся и, прижав левую ладонь к камню, начал читать освобождающее заклинание, вкладывая в него всю силу души. Для заточённого в камне Оборотня заклинание было пустым звуком. А вот вкладываемые в него энергия и намерение дали ему точку опоры для разрушения магических оков.

Алексей почувствовал, как камень под рукой вздрогнул от удара изнутри и покрылся трещинами, а затем будто взорвался, и время замедлило свой бег. Он видел, как один из осколков пробил грудь Вадима, отбросив того назад на злополучное ограждение. А другой летел ему прямо в лицо. Лёша попытался уклониться, но не успел. Острым краем камень снёс ему половину черепа, мозги окропили стену. Освободители были мертвы, а Оборотень Мира Спокойствия вырвался на волю и потянул носом воздух. Хотя какой может быть нос у бесплотного духа? Тем не менее его привлёк аромат мальчика, что спал в доме по другую сторону парка. Крадучись Оборотень приблизился к его сущности и пристально вгляделся в неё, изучая. Мальчик был не прост, и Оборотень не удивился, когда тот заметил его присутствие в призрачном мире сновидений.

— Кто ты? — вполне осознанно спросил мальчик.

— Я пришёл к тебе, — сказал Оборотень, приближаясь к нему на расстояние прыжка и стараясь не скалить голодную пасть, чтобы не спугнуть ребёнка.

— Я предвидел это, что ты можешь мне дать?

— Дать тебе? — удивился оборотень и сделал ещё один шаг, являя всё своё огромное и чёрное, как ночь, тело.

Рядом с ним мальчик казался хрупкой тростинкой, но смотрел без всякого страха и, когда между ним и зверем осталось не больше метра, вытянул руку открытой ладонью вперёд. Не понимая сам себя, Оборотень ткнулся в неё холодным носом и втянул пленивший его аромат. По телу прокатилась волна дрожи, густая чёрная шерсть вздыбилась и тут же улеглась. Зверь полуприкрыл веки и лизнул ладонь.

— Я дам тебе всего себя, — сказал он и вновь вздрогнул. — И помогу попасть в Мир Спокойствия. У меня есть знания и могущество, они станут твоими. Вдвоём у нас всё получится.

— А что взамен, что ты потребуешь от меня?

— Твоё тело. Наши души сольются в одну, мы будем непобедимы и совершенны.

— В прошлой жизни мне обещали, что я попаду в Мир Спокойствия.

— Я найду способ, не сомневайся.

— Тогда я согласен, — сказал мальчик и, шагнув вперёд, обнял зверя за могучую шею, сцепил на загривке пальцы. — Да будет так! — шепнул он ему на ухо.

— Да будет так! — прорычал зверь.

*

Мальчик ещё спал, когда солнце явило свой безжалостный огненный лик. Мама зашла к нему в комнату, чтобы посмотреть, как он. Тихонько подошла к кровати, не желая разбудить сына, но стоило ей посмотреть на него, как он тут же проснулся и резко открыл глаза. Их взгляды встретились. На мгновение женщине показалось, что это не её сын. Смотрел кто-то всесильный и беспощадный, готовый уничтожить любую угрозу или преграду на своём пути. От этого взгляда веяло ледяным холодом, но в следующее мгновение он стал нежным и ласковым — мальчик узнал маму и улыбнулся.

«Мне показалось, всего лишь показалось, — подумала она. — Он повзрослел — ему исполнилось шесть лет».

Но в душе остался неприятный осадок, и, как всегда, когда она в чём-то сомневалась, появился внутренний голос.

«Как он мог услышать, что ты вошла?»

«Дети такие чуткие».

«Да-да! Такие чуткие, что просыпаются от одного взгляда, и такое впечатление, что они не спали, а поджидали тебя, чтобы наброситься и загрызть!»

«Какие глупости ты говоришь. Перестань!»

«Всякое может быть».

«Да заткнись ты и не приставай!»

— Поднимайся, Кай, умывайся и приходи завтракать, — сказала она, улыбаясь, но не наклонилась, чтобы, как обычно, поцеловать его в щёку, а развернулась, чтобы уйти.

Тут ей показалось, что он смотрит ей в спину и ухмыляется. Она резко обернулась: сын мирно спал.

«А может, он притворяется?»

«Заткнись! Ему только шесть лет».

«Не так уж мало».

«Вот пристала!»

Дверь закрылась. Мальчик неотрывно смотрел на потёртую бронзовую ручку.

«Мама что-то почувствовала, — подумал он, — это плохо. Придётся её убить».

Вечером Кай с отцом сидели за праздничным столом. Свет погас, и мама внесла именинный пирог с шестью горящими свечами.

— Скорее задувай, — сказал папа.

Мама держала пирог. Кай выпрямился и со всей силы дунул. Женщина вздрогнула, когда ледяные ладони воздуха забрались за шиворот, холодя спину. Все свечи погасли. Кай не забыл загадать желание. Желание вечного сна своей маме. Комнату залила чернильная тьма, и лишь любопытная луна, выглянув из-за тучи, попыталась призрачным светом озарить праздник. Отец встал и включил свет. Мама всё так же стояла перед Каем и держала поднос.

— Давайте я его разрежу, — в нетерпении предложил мальчик.

— С днём рождения, Кай! — сказала мама, передавая пирог и целуя сына.

— Спасибо!

Он поставил вишнёвый пирог на стол и отрезал всем по куску. Мама наблюдала, как красные густые капли сока с лезвия ножа капают на скатерть и впитываются в белую ткань, превращаясь в бурые пятна, но не остановила и не поправила его.

Праздник удался на славу. Родители радовались, что всё так хорошо получилось. Кай тоже был счастлив — его первый день рождения, который отмечали с праздничным вишнёвым пирогом. И в другом смысле он действительно был первым.

Мама зашла пожелать Каю спокойной ночи. Он стоял в центре комнаты с вытянутыми вперёд руками, будто что-то держал в них. И действительно, в ладонях что-то шевелилось. Она пригляделась, но когда поняла, что именно видит, отшатнулась назад. В ладонях сына копошились мохнатые толстые пауки. Они переплелись друг с другом лапками и образовали живой шар.

Неожиданно видение пропало, и мама поняла, что Кай держит в руках клубок чёрной шерсти.

— Что это у тебя?

— Клубок, под кроватью нашёл. Он весь в паутине.

— Дай его сюда. Я уберу.

— На. — Он протянул клубок.

Она осторожно взяла и положила его в карман халата.

— Я пришла пожелать тебе спокойной ночи.

— И тебе спокойной ночи.

— До завтра, сладких снов.

— До завтра.

Она вышла. При этом в кармане халата что-то шевельнулось, но она ничего не почувствовала.

В тёмном, пропахшем тоскливой безнадёжностью сне мама Кая повернулась к мужу и в ужасе закричала. Вместо него на постели сидел огромный чёрный паук. Он занимал большую часть кровати и был безобразен. Паук двинулся к ней, и она ударила его ногой. Почувствовала жёсткие волоски на раздувшемся и идущем внутренними волнами гигантском полупрозрачном брюшке. От удара то прорвалось, и тысячи мелких паучков побежали по её ноге, оплетая паутиной. Она пыталась рвать её, но пауков было слишком много, она не успевала расправиться со старой паутиной, как тут же появлялась новая. Неутомимые пауки опутывали её всё больше и больше. Тело горело от их прикосновений. Яд, покрывавший паутину, разъедал кожу, и мучительная смерть проникала в тело вслед за ним. Сквозь пелену паутины она различила лицо сына, он смеялся. Мальчишеский хохот рвал душу, переходя в звериный вой. Она поняла, что породила монстра, который будет уничтожать людей и любовь. Женщина попыталась закричать, но пауки и паутина набились в рот, разъедая губы, искажая лицо. Со сползающей кожей, искривлённым в крике ртом оно походило на плавящуюся в огне маску. А пауки по горлу пробирались внутрь тела. Ей стало нечем дышать, и, задыхаясь, она проснулась. Перед глазами стояло оскаленное лицо Кая, в котором не осталось ничего детского и невинного. От жаркой духоты в комнате она вспотела. Простынь противно прилипла к телу, в горле всё горело. Она приподнялась, собираясь пойти попить, и наткнулась лицом на липкую паутину. Крик готов был сорваться с уст, но пауки заполнили распахнутый рот, и тот застрял в глотке.