Дети Любви (СИ)

— Ты когда-нибудь был здесь?

— Весь Мир — это я.

— Ты когда-нибудь жил здесь?

— И Жизнь — тоже я. Я — счастье, я помню.

— Я с тобой на вершине.

— Отдай мне меня.

— Возьми, я ведь рядом всегда.

Тим протягивает руки. Они погружаются в мою грудь. Обжигающее тепло. Он вытаскивает. Осторожно, как всегда, чтобы не причинить боль. Я не плачу. Только глаза блестят. Я отдаю и отпускаю. Нас окутывает Любовь.

«Как же оно прекрасно».

Он подносит его к своей груди. Грудь раскрывается, принимая в себя сердце из Сил, что он отпустил, поднимаясь на Вершину Мира.

— Теперь оно твоё, Тим, ты обрёл целостность.

— Не уходи…

— Дорога пройдена, и тебе пора возвращаться домой. Что было, то будет.

Я исчезаю.

Тим встаёт. Никакого замка. Никаких стен. Степь, ночь, костёр. Стрекочут сверчки и Бог знает кто ещё, но громко. В темноте пасутся кони. Кто-то подходит, садится рядом.

— Что мой взгляд?

— Запечатление формы.

— Что моя жизнь?

— Исчерпание путей.

— Что моя мысль?

— Кристальная ясность.

— Что моё слово?

— Отголосок Небес.

— Что моя сущность?

— Создание нового.

— Что моя радость?

— Радость существ.

— В чём проявляюсь?

— В каждом мгновении.

— В чём остаюсь?

— В каждом из «Я».

— В чём же весь смысл?

— В отсутствии оного.

— Моя воля в безволии.

Моя вера

В отсутствии веры.

— Кто ты?

— Я — это ты.

— Кто я?

— Ты — это я.

— Зачем ты?

— Чтоб ты задавал вопросы.

— Зачем я?

— Чтоб я мог на них отвечать.

— Что нам остаётся?

— Быть самими собою.

— Какой в этом смысл?

— Смысл в том, что иного здесь нет.

— Кто мы?

— Никто.

— Каково моё имя?

— Любое из них будет твоим.

Тогда оставалось то, что было предрешено. Тогда уходило всё, что было так нелегко. И огненные угли и тихая робкая боль приникли к моей двери и ждут, что впущу их вновь. Но радость — тоски печаль отравит мои года, и буду я долго звать друзей, что ушли навсегда…

Я знаю, кто я. И тишина подкатывает к горлу. Я знаю, кто я. Легче ль мне теперь? Я знаю, кто я. Это ль не ответ?

Рядом уже никого не было. Он встал и шагнул во взметнувшееся до Неба пламя костра. А Небо, освещённое пламенем, было явно безумно.

Сознание плавилось, перерождалось. Он чувствовал, что возвращается. Всё тело было как деревянное. С Вершины он видел весь мир. Он открыл сердце, и потоки Сил из Сердца соединились с кругами Гран в Мире Спокойствия. Сила Жизни текла через него. И сознания машин из сферы Тёмного Сияния, наполняясь ею, воплощались в кругах Гран. Он стоял. Он был собой. Спокойный и готовый ко всему. Он знал, что будет…

— Здравствуй, Тим.

— Здравствуй, Дорога.

— Ты прошёл. Было тяжело, но ты прошёл.

— Да.

— Прощай.

— Прощай.

Тишина этой ночи была звенящей. Так всегда перед войной. Тим больше не смотрел на свои рисунки. Он готовился, готовился принять чужую боль и смерть.

Тишину сознания разорвал полный безысходности крик Лика, и первая Сила-сознание с болью вошла в сердце Тима.

Так началась война, подобная жертвоприношению.

========== Эмилог - Мир Тьмы ==========

Там, у далёких холмов, где ласковый ветер играет с травой и ясное голубое небо сияет над головой, стоит дом лазоревого цвета. И окна его полны синевы. И лучи солнца, проходя сквозь них, играют бликами на дощатом полу.

В доме живут брат с сестрой.

Забежал мальчик в дом. Радостный, весёлый.

— Сестрица, сестрица! Я ходил к скалам у Вечного моря и видел в воде лицо.

— Что за лицо, братец?

— Я не знаю, но от него веяло Силой и тихой безмятежностью, как та, что наполняет сердце, когда летним вечером я сижу под ивами на берегу Тихой реки и смотрю, как заходит солнце.

— Что было дальше, братец?

— Лицо улыбнулось мне. У него были тёмные бездонные глаза, в глубине которых клубился мрак. Оно видело меня, мою суть, до конца, до дна и глубже, как не всегда вижу я сам. И оно сказало прямо там, в глубине меня, что идёт Тони.

— Быть беде.

— Но почему? — Из его глаз покатились слёзы. — Как может Любовь нести беду?

— Никто не приходит просто так, а тем более он.

Слёзы высыхали на щеках брата.

Небо подёрнулось тёмными тучами. Ласточки падали и ломали о землю крылья. Море билось о скалы, словно безумное.

Дом стоял. В окне горела свеча. В темноте ночи льнула к земле трава под порывами ветра.

Он сидел, обхватив коленки руками, и, склонив на них голову, смотрел в огонь очага. Он чувствовал незримое присутствие родителей.

— Скоро Олешек придёт. — Он не оторвал взора от огня. — И Тёмный, — чуть слышно сказала она.

— Я уже здесь, — сказал я.

В дверь постучали. Сестрица обернулась. Внутри дома на пороге стоял Олешек. За ним была закрытая на замок дверь.

Сидели у огня трое. Или четверо? Обняв друг друга. И столько было любви…

Стоял дом, и небо над ним, а с неба падали звёзды.

— Кто разделит их? — спросил я.

— Я разделю, — сказал Олешек.

— Кто отдаст тело?

— Я отдам тело, — прошептал братец.

— Кто удержит Зверя?

— Я удержу, — сказала сестрица.

Дом у Дороги. В доме трое. Свеча не горит. В доме темно, пусто и холодно, словно и нет никого.

— Я пришёл, — слышится голос.

Поднял взор Олешек, увидел, разделил.

И держал ветреный братец Тони и становился с ним одним.

И держала сестрица Зверя, что в захлестнувшем его безумии переродился в немыслимую Жестокость. Сестрица заморозила её, заперев в снежном лесу, но надолго ли?

И видел я, что помочь может только Тим.

«Я приду, я помогу», — сказал Тим, даруя им жизнь.

На ступеньках крыльца сидел Крид, в его глазах плавали золотые искорки: «Я присмотрю за тобой, мой ветреный братец, мой оригинал, моя Любовь. Главное, не забыть, не забыть себя…»

И смеялось Небо, заражая безумием войны Землю, и сферы — дети Земли восстали против детей Неба.