Дети слепых (СИ)

Эта мысль была страшной. Страшной в своей холодной рациональности. И вместе с тем было в ней что-то предательское и трусливое.

Интересно, каким станет Йойки, когда повзрослеет? И каким он стал уже сейчас? Как изменился за эти два месяца?

По воде прошла лёгкая рябь, и снова всё стихло.

Юка не могла не заметить, что Ённи и Мия теперь уделяют куда меньше времени поискам ответов. Ённи больше не сидел в библиотеке допоздна над толстыми фолиантами, Мия перестала высказывать свои предположения и предложения, они почти не пользовались быстрой голубиной почтой.

Юку это неприятно удивило и отдалило от друзей. Ведь она была уверена, что они с ещё большим рвением бросятся помогать ей.

Но теперь она уже ни в чём не была уверена. Теперь она уже ждала того дня, когда Ённи и Мия осторожно и с виноватыми улыбками на лицах посоветуют ей быть разумнее и остановиться.

Теперь Юка видела, что они с самого начала не очень верили в возможность перейти Стену. В душе они уже простились с Йойки навсегда, преодолели эту боль и решили жить дальше. И Юка не могла винить их за это желание. Но почему-то винила.

Ей стало тяжело находиться рядом с ними. Потому что их было двое, а она – одна. И уже ничего не будет, как раньше.

Но что она сможет теперь одна?

У Йойки всё хорошо.

Так стоит ли вообще продолжать бороться? Стоит ли разрушать его новую, так хорошо складывающуюся жизнь? Стоит ли врываться в его мир, который теперь действительно его. Это его дом. И двери этого дома для Юки закрыты. Так стоит ли стучать в эти двери? Ведь тому, кто за ними, хорошо и без неё.

Вода была чистой и спокойной. Вода отражала небо, становилась продолжением неба. Вода не давала ответов.

Вода была тихой.

*

Йойки сидел у окна и смотрел на падающий снег. В кабинете было холодно, и тусклый свет из окна падал на длинные пустые столы. До Йойки долетал монотонный звук голоса учительницы, но мальчик почти не вслушивался.

Он совсем не таким представлял себе первое занятие в художественной школе. Он всё думал: «Ну сколько можно болтать о том, что и так уже давно известно? Когда мы уже начнём рисовать?».

Учительница болтала ещё какое-то время, а потом, наконец, дала им задание. Все сразу кинулись к своим карандашам и мольбертам и сделали сосредоточенные и задумчивые лица. Кто-то тут же начал чиркать грифелем по бумаге. Но Йойки не торопился начинать. Ему хотелось сначала увидеть мысленным взором то, что он собирался нарисовать. Увидеть до мельчайших деталей тот результат, который он хотел бы получить. Работу можно начинать только тогда, когда точно знаешь, к чему идёшь, какой цели добиваешься.

Учительница пожелала им успехов и вышла в соседнюю комнатку. Йойки оглядел кабинет. Здесь почти никого не было одного с ним возраста. В основном на пару лет старше, потому что Йойки сразу приняли в старший класс. Сначала он обрадовался этому, но теперь думал, что радоваться, в общем-то, нечему. Потому что вряд ли он сможет с кем-то здесь подружиться. Все будут считать его «мелким» и смотреть свысока.

Но тут взгляд Йойки остановился на девочке в дальнем углу кабинета. Её тёмные волосы были собраны в хвостик, и Йойки сразу подумал: «Как у меня». Девочка неторопливо водила карандашом по бумаге. Её лицо показалось Йойки необыкновенно печальным. «Ей примерно столько же лет, сколько и мне», - подумал Йойки.

Вдруг девочка словно почувствовала на себе чей-то взгляд и посмотрела на Йойки. Йойки тут же отвернулся, смутившись, и начал ожесточённо рисовать. Он решил больше не смотреть на эту девочку до конца занятия. И действительно скоро Йойки увлёкся рисунком и перестал думать о чём-либо, кроме того, что делал. Вскоре вернулась учительница и прошлась между рядами мольбертов, помогая ученикам, подсказывая, подправляя.

У мольберта Йойки она надолго остановилась и всё молчала и молчала, пока Йойки не начал волноваться. Ему начало казаться, что он что-то делает не так. Но учительница сказала:

- Хорошо. Очень хорошо. Продолжай, всё правильно, - и ушла.

Йойки лишь пожал плечами и продолжил.

В конце занятия они устроили просмотр и разбор полётов. Кому-то учительница указывала на ошибки, кого-то хвалила. А когда очередь дошла до работы Йойки, она снова сказала: «Хорошо. Очень хорошо». Йойки уж было подумал, что больше ничего вразумительного от неё не дождётся, но учительница добавила: «У тебя оригинальное видение мира. Очень интересная работа». Йойки поймал себя на том, что прослушал, как зовут учительницу.

В самую последнюю очередь она отметила работу той девочки, что привлекла внимание Йойки в начале занятия. Ей она говорила что-то про выбор цвета и, кажется, осталась очень довольна её рисунком. Йойки снова не вслушивался в слова учительницы. Он просто смотрел на рисунок девочки, которую учительница называла Тио. Тио была молчаливой и всё такой же грустной, а её рисунок был прекрасен. Йойки впервые поймал себя на том, что не может оторвать взгляд от работы своего сверстника. За свою жизнь он успел привыкнуть к тому, что сверстники рисуют куда хуже его. Сейчас же он проникся к маленькой Тио с её волшебными и как будто сияющими изнутри красками необыкновенным уважением.

Когда просмотр закончился, и всё начали собираться домой, Йойки набрался смелости, подошёл к Тио и сказал:

- Мне очень понравился твой рисунок.

Тио подняла на него взгляд. В нём промелькнуло удивление, которое тут же сменилось заинтересованностью. Тио улыбнулась. У неё была очень милая улыбка, хоть и немного печальная.

- Спасибо, - сказала она. – Мне тоже очень понравилась твоя работа. Она отличалась от других.

Йойки улыбнулся в ответ. Неловкости больше не было. Он почему-то подумал, что с Тио ему будет легко общаться.

- Тебя тоже отправили сразу в старший класс? – спросил он.

- Да. На собеседовании им понравились мои работы, и меня сразу отправили сюда. Поначалу я даже не знала, радоваться этому или нет… Я думала, что на меня здесь все будут смотреть свысока.

- Я тоже так думал! – воскликнул Йойки. – Я боялся, что мне здесь будет даже не с кем поговорить. Тебе ведь тоже четырнадцать?

- Да. У меня день рождения в июле.

- Значит, ты даже на два месяца меня старше. Потому что у меня в сентябре.

- Выходит, что я старше и мудрее, - она снова улыбнулась.

Йойки засмеялся.

- Ну, это мы ещё проверим.

- Ты где живёшь? – неожиданно спросила Тио.

- В трёх остановках отсюда. На Северной улице.

- Надо же! А я на Серебряной!

- Так это же совсем рядом с тобой!

- Номер дома?

- Тридцать три. А у тебя?

- Одиннадцать! – Тио засмеялась. – Это ведь совсем рядом с тобой. Минут двадцать ходьбы.

- Да. Всего двадцать минут, - Йойки и сам не понимал, почему ему вдруг стало так радостно от этой мысли. – Значит, нам в одну сторону? Можем ходить домой вместе?

- Ага. Будем ходить домой вместе.

И они пошли домой вместе.

С Тио действительно было очень легко говорить. У них было много общего, и самым главным, что их объединяло, было общее увлечение – любовь к рисованию. Йойки всегда хотелось иметь друга, который понимал бы его в этом увлечении. С которым можно было бы подолгу обсуждать что-то, касающееся рисования, обсуждать на одном уровне. Тио была как раз такой. Она много знала про разных художников, а сама рисовала с раннего детства.

- Я всегда знала, что свою жизнь хочу посвятить рисованию, - сказала она. – Мои одноклассники никак не могут решить, кем станут в будущем и чуть ли не каждый день их решения меняются. А я всегда знала, кем хочу быть.

И Йойки тоже всегда знал. Даже в этом они были похожи.

Тио рассказала немного и о своей жизни. Не очень охотно правда, но рассказала. Она жила со своей матерью, а отец давно умер. Её мать была медсестрой в детской больнице, и они не очень ладили друг с другом.

- Моя мать не хочет, чтобы я рисовала, - сказала Тио, и взгляд её стал таким же грустным, отрешённым и усталым, как и в тот первый раз, когда Йойки только увидел её за мольбертом.