Пепел и лед

- У тебя есть ключ от старого папиного сундука?

Глава пятьдесят третья

Джейд

- Мне пришлось, Джейд, я … я был вынужден. Это был единственный способ…

Я отрываю себя от стула. - Единственный способ чего? - Я бросаюсь на него, от гнева дрожат мускулы, у меня сосет под ложечкой и подергиваются пальцы.

- Джейд, остановись! - Он выбрасывает ладони вперед, у него на каждой кисти рубец в виде глаза.

Моя скорость движения оборачивается против меня и я отлетаю назад, в стену. Глаза жжет, жжет, жжет. Ветер и огонь набрасываются на меня. Старик опускает руки, ну вот и все: Он на другом конце комнаты, едва ли способен посмотреть мне в глаза. Я растянулась на полу, не в состоянии отвести от него взгляд.

- Я … Я сожалею, Джейд. Мне так жаль. - его голос дрожит. Сжимая кулаки, он садится в свое кресло. - Я забрал твои воспоминания, чтобы они не смогли найти тебя. Чтобы никто не нашел тебя. Даже я.

- О чем ты?

- Твои воспоминания … существуют способы войти в человеческий разум и последовать за воспоминаниями, чтобы перенести чтеца разума прямо туда, где ты, ведь все, что мы из себя представляем … где мы находимся, чем становимся … все это основано на тысячах воспоминаний, определяющих нас. - Он наклоняется вперед и постукивает по столу, а затем подносит пальцы к вискам и массирует их небольшими кругами, словно пытается облегчить боль. - И … они нашли нас и Джованни, и я знал, что единственным способом защитить тебя на какое-то время, было бы забрать твои воспоминания и заставить тебя начать заново. Новые воспоминания, без единой ниточки за которую можно было бы зацепиться, за которой можно было бы последовать или которою можно было бы размотать. Мы хотели защитить тебя.

Однажды я была жива, жива с воспоминаниями, воспоминаниями об этом старике, воспоминаниями, дающими возможность выследить меня. Тысячи вопросов заменяют тысячи утраченных воспоминаний. - Кто ищет меня? Почему? Что они хотят? Кто ты? Кто я? Когда…?

- У нас нет времени для такой кучи вопросов.

- Почему нет?

- Ты видела что случилось с магазином Алатеи?

- Я … да, видела. - Я вдыхаю, вспоминая пепел в воздухе и давящее на меня тепло.

- Они знают,что ты здесь. Они чувствуют тебя.

- Но … Алатея…

- Мертва. И будь я проклят, если вся наша работа, преждевременно оборванные жизни, утрата всего, что ты знала, пропадут зря. - Он резко встает. - Ты должна идти. Сейчас.

Его отчаяние, пробуждает что-то внутри меня. - Они причинят тебе боль?

Сначала, он не отвечает. Я не двигаюсь с места. Пристально смотрю на него и жду.

- Если так оно и будет, Джейд, и из-за этого ты останешься в безопасности, я сочту за честь вынести эту боль.

- Ты не можешь…

- Если они доберутся и до тебя, тогда все это напрасно.

Я чувствую себя такой смущенной и расстроенной. - Но, я даже не знаю, что все это значит, и не узнаю, если с тобой что-то случится.

- Ты получишь ответы, которые тебе нужны. Сейчас не время быть безрассудной.

Я не буду безрассудной. Я не умею. Но что насчет моей другой половины? Той, темной и холодной, которая тянется ко мне и извлекает из меня кого-то другого, заглушает моими мысли своей безнравственностью. - Иногда у меня бывают плохие мысли. Думаю, думаю, я наделала плохих дел.

- Я знаю. Он смотрит на меня. - Тебе придется бороться с холодом внутри, не пускать лед. Если тебе не удастся, я не смогу спасти тебя. Если тебе не справишься, я потерплю неудачу.

- Я не знаю как! Я пытаюсь, но это происходит так внезапно.

Однажды ты поняла как, Джейд. Ты поймешь это снова.

- Но…

- Уходи.

- Но я…

- Уходи. Сейчас.

Я чувствую, как из углов комнаты дует ветер, оттесняя меня назад, выталкивая меня, отбрасывая меня.

- Кто я? - Кричу я ревущему ветру.

- Ты можешь либо убить нас всех, либо спасти. Но холодная тьма у тебя внутри набирает силу. Я вижу ее у тебя в глазах. И это … пугает меня.

Воздух свистит и избивает меня и я врезаюсь в дверь. Та открывается и я вываливаюсь наружу.

- Но я все еще люблю тебя, мое дитя с нефритовыми глазами. - После этих слов ветер уходит, а я сижу в луже в промозглом, уединенном переулке, пялясь на кирпичную стену, в которой вообще нет двери.

Я чувствую слабость. Все кажется таким нереальным, как-будто все это один кусок тонкой нити, который может быть так легко разорван. Переулок душит меня. Я неуклюже поднимаюсь на ноги и опираюсь на стену. Толкаю кирпичи, луплю по ним, кричу своей двери вернуться и открыться.

Но, ничего не происходит. Я волоку ноги и, спотыкаясь, выхожу из переулка. На выходе я ощущаю в воздухе запах гнили и, когда я оборачиваюсь и смотрю в тупик, которым заканчивается переулок, то вижу тело, распростертое на земле.

Сначала я хочу убежать, убежать далеко. Но я слышу, как тело скулит, скулит от боли.

Я подбегаю и и падаю на колени рядом с ней.

Она задыхается, кровь булькает там, где начинается шея. Я сглатываю желчь, подступившую к горлу.

- Ш, ш, ш… - Шепчу я ей, беря ее руки в свои. - Пожалуйста, мы найдем тебе помощь. Я найду тебе помощь. - Шатаясь, я подымаюсь на ноги, чтобы кого-нибудь позвать, но руки умирающей девушки тащат меня назад, вниз. На меня водопадом обрушивается обжигающая жара и я всего в нескольких дюймах от лица девушки. Она больше не задыхается. У нее стеклянные глаза и она неподвижна. Я чувствую запах крови на ее коже.

Improbus essssss. - Слова медленно сочатся из ее рта и я отпрыгиваю. Я спотыкаюсь и отступаю, усиленно трясу головой. Я не делала этого. Не я. Я не смогла бы. Я хочу закричать от муки. Я хочу блевать. Я хочу сделать эту девушку целой и здоровой снова.

Но, когда я смотрю на кровь на моих руках, холод проскальзывает в меня. И кровь прекрасна. Я выпрямляюсь и смотрю на мертвую девушку.

Голод урчит у меня в желудке, жажда поднимается по венам. Я хочу наклониться и облизать кончики пальцев, почувствовать на языке соленый вкус крови.

Не дай холодной тьме победить. Шепчет голос старика. Я отдергиваю руку от лица и прислоняюсь к стене, чтобы удержаться на ногах.

Часть меня хочет остаться в этом переулке, часть меня хочет убежать. Каждый шаг требует всех моих усилий, с каждым шагом мой голод растет, но я продолжаю уходить, надеясь, что у меня будут силы, чтобы не повернуть назад.

Глава пятьдесят четвертая

Коннор

Мама слушает новости.

Свежий выпуск новостей: Еще одна возможная жертва Гравера была найдена в Новом Орлеане. Вырезан то же символ, что и у других, мы не можем не обратить внимание на то, что у всех жертв была другая метка. Вторым символом их пометили ниже линии волос. У детективов есть версия о том, что убийца может быть приверженцем какого-то сатанинского культа и делает человеческие жертвоприношения.

Я гляжу на экран телевизора. Художник с брызгами краски на лице появляется на экране, какой-то другой репортер направил на него микрофон.

- Сэр, как вы наткнулись на тело?

- Ну, я проходил мимо по переулку, шел чтобы установить очередной стенд со своими произведениями искусства и тут увидел в конце какую-то кучу. Когда я подошел к ней поближе, то увидел кровавый отпечаток ладони рядом на стене. Она была мертва, когда я ее нашел. Бедная, юная крошка …

- Вы видели что-нибудь подозрительное, перед тем, как нашли тело?

- Ах да, тогда я не придал этому значения. Но около рассвета, когда я пришел сюда, чтобы разгрузить свои картины, я помню, как посмотрел вверх и увидел какую-то женщину, выходившую из переулка, ее руки были в чем-то красном. Видите ли, я решил, что это просто краска, так что я об этом совсем не думал. Но спорю, это была кровь.

- Как выглядела эта женщина?

- Я не видел ее спереди. Она уходила.

- Уходила?

- Да, она уходила … пожалуй даже, медленно. Она носила фланелевую рубашку, серые спортивные штаны, у нее были черные волосы.