Пепел и лед

Я не могу с ним спорить. Я не в той ситуации, чтобы спорить. Но его отчужденность жжет, жжет посильней ножевой раны, она ранит куда глубже, чем нож, и я не могу полностью управлять ей или понимать ее. В этот миг мне нужно освободиться, освободиться от тупой боли, охватившей меня от живота до головы, от давления позади глаз, от острой боли, которая слегка стесняет мое дыхание.

Я хочу заплакать. Но, я не могу.

Я смотрю на него, надеясь, что он изменит свое решение, внезапно улыбнется и все забудет. Но он не может. Он полностью меня не замечает, словно бы желая, чтобы я не существовала. И это больнее всего. Потому что без него я не чувствую себя настоящей.

- Хорошо. Я уйду, - мои ноги стали свинцовыми и мне требуется вся моя сила, чтобы передвигать их. В дверях я оглядываюсь на него. - Коннор… - Говорю я, готовая умолять о его прощении, но когда он наконец встречает мой пристальный взгляд, я вижу боль в его глазах, боль, которая, кажется, граничит одновременно с грустью и гневом, тоской и отрицанием. Я обнаруживаю, что мои слова не могут найти путь к губам. Итак, я просто прерываю зрительный контакт, поскольку он окончательный и болезненный, такой, как он есть, открываю дверь и ухожу в ночь.

Теперь мир увидит, какая я. Уязвимая. Уродливая. Злая. Потерянная. Грустная. Разгневанная. Оцепеневшая.

И мертвая.

Я ненавижу этот мир за то, что он выставил меня на показ. Потому что на краткий миг я почувствовала себя живой.

Глава сорок восьмая

Коннор

Я стараюсь не думать о ней, выкинуть ее из головы. Но независимо от того, что я делаю, независимо от того, куда я смотрю, я вижу только Джейд. Она пощипывает гитару на моей кровати. Кружится под дубами. Обнимает меня и удерживает на минуту дольше. Спускается по лестнице и совершенно потрясена тем, что куда-то пойдет со мной. Мне казалось, что это оно … то чувство, о котором люди вечно мечтают и поют в песнях, то чем мои родители жили каждый день. Джейд - мое все: мои крылья, мои корни, мои небеса. Я влюбился в нее.

А она пыталась убить меня.

И вот я оказался в каком-то непонятном дерьме.

Мне снятся ее черные, пустые глаза. Они иссушают меня … сжигая, ошпаривая кипятком, угрожая разрушить, пронзить и убить меня. Эти безжизненные черные глаза вовсе не пустые. Они сочатся ненавистью, жестокостью, вожделением, но более всего, странным и смертоносным голодом. Эти глаза видели меня, и несмотря на то, что я кричал и умолял Джейд проснуться, она этого не сделала. Я все еще слышу скрежет, тихий, скрипучий звук, который издавали кончики ее каблуков, когда они скользили по полу ко мне.

Скрип. Скрип. Скрип.

Ткань хлестала вокруг нее словно во время шторма. Ее ладони тянулись ко мне. Чернильные глаза нацелились на меня. Ее рот растянулся в широкое “О” словно она кричала, но крика не было. Нет, из нее изливался поток звуков - вопль, угроза, тонкий, высокий голос, как у одержимой темными силами … все, что срывалось с ее губ, слилось в одно нечленораздельное предложение из незнакомых слов. Скрипение. Голоса. Глаза… Монстр. Моя жизнь изменилась в один миг и все разрушилось.

Без нее кровать кажется такой холодной. Перестань думать о подобном дерьме! Грр. Я считаю деревянные балки на потолке, постепенно отстраняясь от холода одеял, отстраняясь от причины того, почему я здесь чувствую такое опустошение. 1…2…3…4…5

Скрип. Дыхание прерывается и я вздрагиваю, сбрасываю с себя одеяла. Смотрю в окно. Ветки дерева скребут по стеклу. Скрип. Ветрено. Я ложусь на спину, мои мышцы все еще напряжены. 1..2…3…4…5…6 Скрип. Это всего лишь ветка дерева. 7…8…9….10 Скрип. Забудь об этом. Проклятый потолок все-равно адски скучный.

Я прячу уши между покрытым простынями матрасом и подушкой и не свожу глаз с окна. Тени пляшут и висят над подоконником и квадратом на полу, который отбрасывает лунный свет. Мои глаза слипаются. Тело отяжелело. Я разрешаю себе заснуть. Нет, это сон свалил меня. Но вроде перед тем, как я зарылся под подушку, я видел лицо в окне … бледное … я пытаюсь не закрывать глаза … черт … мои веки слипаются, я заставляю их подняться … неестественно голубые глаза … тьма приближается и, как только это происходит, мне уже кажется, что за моим окном больше никого нет.

Глава сорок девятая

Джейд

- Поверните здесь. Я указываю на книжный магазин. Алатея знала что-то. У нее были ответы. В прошлый раз я была просто слишком подавлена, слишком рассеяна, чтобы услышать их. Слишком боялась того, что может услышать Коннор, того, что Коннор может сделать. Когда мы въезжаем на улицу, я чувствую, что что-то не так. Часть тротуара обнесли лентой с предупреждениями и когда мы приезжаем по адресу, я ахаю при виде зияющей черной дыры, оставшейся от магазина.

- Тпру! Так вот куда тебе нужно? Похоже это место сгорело дотла. Тебе никто не сказал?

- Я … я … Вы можете подождать здесь минутку?

- Конечно. Но счетчик все еще тикает.

Я выбираюсь из машины, сжимая книгу, которую дала мне Алатея, когда я последний раз была у нее, подхожу к ленте и заглядываю во внутрь. Все покрыто чернотой. Внутренняя часть дома, мебель, книги, все обуглено до неузнаваемости. Я осматриваюсь и никого ни замечаю, подныриваю под ленту, туда, где когда-то был книжный магазин города-полумесяца[1].

Все пропало. Запах пепла душит меня. Осматриваясь вокруг, я вижу что-то на дальней стене, я этого раньше не замечала. Оно черное от огня и пепла, но на стене есть вмятина от него. Линии, окружности, волны и пересечения. Я пристально смотрю на символ и внезапно понимаю, что смотрю на свой знак. Мой символ. Мой якорь, мое утешение. Я подхожу к стене и засовываю пальцы в борозды. Затем, я закрываю глаза и кладу руку в центр.

ОГОНЬ.

Он начался на лестничной площадке и отрезал выход.

Алатея вскочила на ноги с красивым кинжалом в руках.

- Я знаю, кто ты такая! - Закричала она. - Тебе не взять нас всех!

В спешке Алетея начала рисовать на стене мой знак, поминутно оглядываясь назад, когда подступал огонь. Ее руки двигались быстро, но было какое-то отчаяние, дикая решимость в ее глазах. Едва закончив символ, она резко обернулась, встречая лицом пламя, и улыбнулась. Это была пугающая улыбка. Ее рот широко открылся и скрежещущим шепотом с губ полились гласные и согласные, ее руки были широко раскинуты, словно она желала обнять пламя. Как только огонь лизнул ее ботинки и жар начал обжигать кожу, заклинание прекратилось и ведьма взяла свой нож и вонзила его себе в грудь. Когда огонь вышел вперед и встретил женщину, тело Алатеи взорвалось неистовой синей энергией и затем было поглощено желтыми и оранжевыми языками пламени.

Мои ладони обгорели. С визгом я вздрагиваю. Осматриваюсь. Я напугана. Все разваливается на части. Что случилось с Алатеей? Чернота выгоревших стен давит на меня и я отскакиваю, высвобождая свою руку, пока боль и волдыри на коже исчезают.

- Отвезите меня на улицу Святой Анны. - говорю я ломающимся голосом.

Я стою над угольным рисунком двери. Он выглядит также, даже ярче, словно его прорисовали дважды. Мне нужно найти ее, но как? Я смотрю на надпись на двери и провожу по ней пальцами. Ничего.

Я кладу ладонь на картинку и ничего не чувствую. Ни притяжения, ни энергии.

Я сажусь на корточки и качаю головой.

Тогда, я начинаю думать об этом. Наклоняясь дальше, я кладу указательный палец на красный цвет и начинаю рисовать. Как только я нарисовала символ на двери, время останавливается.. Я начинаю задыхаться. Все замерло на середине движения. Я смотрю на рисунок.

Он светится. Электриком[2], огненно-синим и оранжевым. Я тянусь, чтобы посмотреть, обожжет ли он мне руку. Нет. Тут я кладу руку, ладонью вниз на мой символ и чувствую, как энергия дрожит, содрогается от моего прикосновения. Она проникает в меня и растягивается, танцует на моей коже.

Когда я открываю глаза, все становится пугающе четким. Мир падает назад во времени. Мир, тем не менее, превратился в тени и слабейшие отблески света. Люди проходят мимо, у них в самом сердце я вижу пульсирующий внутри, пылающий уголек. Некоторые угольки шипят, некоторые сильно пульсируют, некоторые ярко горят.