Дни мародёров (СИ)

Он — не больной доходяга Люпин. Он молодой и сильный волк.

Как же он скучал по колонии. Там он мог бы жить в свое удовольствие, он бы охотился, учился сражаться, он бы построил себе дом, создал семью. Каждое полнолуние он со своей стаей охотился бы на зверей, каждый месяц веселился бы в Янтарной ночи. У него появились бы дети, которым не пришлось бы скрываться, или стыдиться. А его женщина...

Яростный желтоватый отблеск в его глазах потух и из зеркала на Ремуса взглянул растерянный подросток.

Память вспышками поразила его мозг: вздох, волосы, запах, мех, огонь.

Ладони с силой сжали холодные и мокрые края раковины, вспомнив, как сжимали горячее, живое, мягкое...

«Не знаю, где она, сынок», — раздался вслед за этим грубый голос дяди Аластора. «Троих охотников так и не досчитались. Вероятно, они ушли в горы за Сивым. Или их добила стая. Мы ничего не знаем»

«Я не убивал её», — твердо сказал себе Ремус. «Если бы я её убил, её бы нашли, ведь лес прочесывали. Я не кусал её, она бы не ушла далеко с укусом. Она жива. Она вернется. Она вернется!»

Он зажмурился, прерывисто вздохнул и отпустил раковину.

Школьная форма вызывала у него отвращение. Мантия, рубашка, галстук, Боги, джемпер.

Отвратительно.

Он оделся.

Солнце ещё не взошло. В колонии Ремус привык просыпаться рано.

Пологи на троих соседних кроватях были задернуты. Пока Ремус одевался, рана на губе разошлась и опять кровила. Он утер её краем рукава, бросил злой взгляд на кровать Джеймса и ушел из спальни, но потом почти сразу же вернулся, вытащил из тумбочки волшебную палочку, не глядя бросил в сумку и опять ушел, хлопнув дверью.

— Хей, Ремус! — поздоровалась с ним Мэри Макдональд, когда он сбежал по лестнице. Она и Марлин Маккиннон переписывали расписание консультаций ЖАБА у доски объявлений.

— Как провел каникулы? Не хочешь...

— Не хочу, — рыкнул Ремус, быстро взглянув на девчонок, пересек гостиную, толкнув плечом какого-то третьекурсника и вышел за Портрет.

— Что это с ним? — пролепетала Мэри, оглянувшись на Марлин. — Ты видела его глаза? Он как будто тенями их измазал.

Марлин помолчала, глядя в блокнот, а затем тронула себя пером.

— И губа разбита. Ты видела?

— Чего мелюзга орет? — зевнул Джеймс, поеживаясь от холода и враждебно глядя на сияющее зимним солнцем небо Большого зала.

В Блэквуде они каждый день просыпались к полудню и как инферналы медленно стекались на кухню. Теперь же просыпаться опять каждый день в семь было особенно тяжко.

Тем более, что теперь им добавляла тяжести брошенная, разобранная постель Лунатика.

Никто ничего не сказал. Но не заметить было трудно, учитывая, что Лунатик после недавней «беседы» с ними начал делать вид, будто их вообще не существует. Того и гляди попросит у Макгонагалл разрешения переехать в комнату к близнецам.

Маккиннон завтракала в компании Гидеона Пруэтта и спящего Бродяги. Пруэтт с немного бешеным лицом переписывал у Маккиннон домашнее задание, отчаянно скрипел пером и разбрызгивал знания по столу. Бродяга сопел.

— Джекилл вернулся, — пожала плечами блондинка и выдернула газету из-под головы Сириуса до того, как он начал пускать на неё слюни.

Джеймс почесал голову, сонно и без всякого интереса посмотрел на фигуру профессора, увешанную детворой, после чего оседлал скамью и нехотя развернулся к столу.

— Ну и чего они виснут на нем как на ёлке? — он зевнул.

— Соскучились, — сказала Марлин таким тоном, словно Джеймс был идиотом.

— А, — Джеймс прикрыл глаза и качнулся вперед, а потом встрепенулся и опять посмотрел на Марлин.

— Тренировка в субботу в одиннадцать, — сообщил он после паузы.

— В такой мороз? — ужаснулась Маккиннон. — Мы же попадаем с метел!

— Если ты забыла температурные чары, так и быть, напомню. Я придумал схему этой ночью, хочу скорее попробовать в воздухе.

— Эванс надо чаще тебя динамить, — вдруг сонно выдал Бродяга, сладострастно обнимая кофейник.

— Передашь Мэри? — Джеймс вытащил чайник из цепких объятий Сириуса и потянулся к тарелке с сэндвичами.

— Передам, — фыркнула Марлин и спряталась за газетой.

Джеймс оглядел головы одноклассников.

— Она с тобой не разговаривает, — сообщила Джеймсу большая фотография Фенрира Сивого, за поимку которого давалась награда в пять тысяч галлеонов. — И её здесь нет. Лили повела иностранцев к теплицам. Может быть они хотя бы к июню выучат маршрут, — Марлин опустила газету и впилась в Джеймса прищуренным взглядом.

— Между прочим, сегодня утром Ребекка Стоун спросила, правда ли, что это Лили Эванс потеряла в подземелье белье? Ты дурак, Поттер. Теперь о вас треплется весь замок.

— Охренеть, как я рад. Подъем, псина! — Джеймс дал выход чувствам, толкнув Сириуса, но тот, вместо того, чтобы подняться, завалился на бок, привалился к Джеймсу и вытянул руки по столу.

— Я хочу умереть, — простонал он.

Марлин коротко взглянула на него, поджала губы и снова скрылась за газетой.

Джеймс вспомнил, какая блаженствующая физиономия была у Бродяги, когда он вплыл в башню в четыре утра, и сердце (а также кое-какие другие, жизненно важные органы) пронзила жестокая зависть.

— А вде Фост? — прошамкал он, судорожно заедая зависть сэндвичами

Бродяга показательно захрапел.

Джеймс сглотнул и легонько пнул под столом Марлин, которая в этот момент красила губы и смотрелась в зеркало, прислоненное к кувшину с молоком.

— Ты видела Питера? Или он тоже со мной не разговаривает?

Марлин посмотрела на него как на дерьмо, пожала плечами и снова вернулась к своему отражению.

По замку прокатился удар колокола.

Первым уроком была защита от Темных сил. Судя по тому, что происходило между гриффиндорским и когтевранским столами, Джекилл ещё не скоро должен был выбраться из любящих объятий. Джеймс и Сириус решили выбежать на пару минут в клоаку, пропустить сигаретку.

— Эй, подождите меня! — на ходу заталкивая книги в сумку, Питер припустился бегом, силясь догнать Джеймса и Сириуса, которые, как обычно передвигались по замку со скоростью астероидов и не заметили, как он спустился с главной лестницы.

Догоняя их, он поскользнулся и на полном ходу врезался в Ремуса, который как раз в этот момент выходил из мужского туалета.

И даже сказать ничего не успел, как Ремус с громким рыком: «Отойди от меня!», неожиданно отпихнул Петтигрю, да так, что тот врезался в дверь.

Ученики, снующие вокруг, замерли.

Утро на секунду застыло.

Люпин ещё пару секунд скалился, прожигая взглядом упавшего Питера, а потом вдруг опомнился, в его глазах что-то прояснилось, он затравленно оглянулся, похватал упавшие книги и ушел. Студенты в страхе расступились.

— Псих, — фыркнул Бродяга и они с Джеймсом вдвоем поставили Питера на ноги.

В клоаке к ним подошла Лили, с головой замотанная в длинный школьный шарф.

— Доброе утро, солнышко! — Джеймс выбросил сигарету и спрыгнул с «насеста» ей навстречу, прежде, чем Лили успела сказать хоть слово. — Как тебе спалось без меня?

Лили взглянула на него как на идиота.

— Сириус, можно с тобой поговорить? — напрямую спросила она, зябко похлопывая руками в школьных варежках. Острый нос покраснел на морозе и Джеймс испытал отчаянное желание укусить его. Почему-то. Наверное у него уже крыша поехала. — Это важно.

Сириус удивленно пыхнул дымом и переглянулся с Джеймсом.

— А со мной ты не хочешь поговорить? — возмутился тот. — Хватит уже дуться, Эванс! — Джеймс шагнул к ней, но Лили увернулась.

— Питер, пожалуйста, передай своему другу, что дуются шарики. А мне надо с тобой поговорить, идем, — она схватила Сириуса под локоть и потащила из клоаки в замок.

Сириус на ходу оглянулся и подмигнул Джеймсу, мол, всё окей. А Джеймс с горя слепил снежок и запустил им вслед.

— Слушаю тебя очень внимательно, — вкрадчиво молвил Сириус, наклонив голову и насмешливо поведя губами.

— Что с Ремусом? — напрямик спросила Лили, снимая шарф. Мимо во все стороны спешили ученики, кто-то снимал шарф, кто-то наматывал. — Он сегодня отказался помогать мне с «гостями». И вчера тоже. Я и так уже две недели бегаю по замку как заводная. Он не забыл, что он — староста школы?