Южная роза (СИ)

              С одной стороны, он пригласил лекаря, и за это не нужно будет платить, но с другой стороны, не вмешайся он в их жизнь с глупыми советами, разве нужен был бы лекарь?

              ...Как можно сидеть и так наслаждаться тем, что его мужская гордость, наконец, отмщена?

              Форстер, и правда, выглядел каким-то довольным. Он молча наблюдал, как Габриэль возится с посудой, и церемонно поблагодарил, взяв чашку из её дрожащих рук.

              И больше всего на свете ей хотелось, чтобы он убрался из этой комнаты, чтобы не читать на его лице это безусловное: «Я ведь предупреждал», и то, что она поступила опрометчиво, ответив отказом на его предложение. Его самодовольный вид, те розовые коробки с платьями, что она видела в коляске, и их последний разговор о принципах и шляпках, и то, что она теперь обязана ему за эту заботу о здоровье отца - всё это заставляло Габриэль думать о том, как здорово было бы выплеснуть чай ему прямо на крахмальную рубашку и выставить его за дверь.

              Но удерживало её только одно: судя по чемоданчику доктора из толстой телячьей кожи с тиснением и монограммой, его седым бакенбардам, пенсне в золотой оправе и сюртуку из тёмно-серого габардина - доктор этот был не только одним из самых дорогих в Алерте, но и самым известным. И это обстоятельство заставляло Габриэль просто смотреть в чашку, сжимая её обеими руками, и молчать. Им нужен этот доктор. Очень нужен. И если цена его визита – эта мучительная чайная церемония, то она найдёт в себе силы, чтобы её вытерпеть.

              -Что вы будете делать дальше, Габриэль? – спросил, наконец, Форстер, оторвавшись от созерцания огня в камине.

              Она смотрела в чашку, пытаясь согреть пальцы и думала…

              ...Что она будет делать? Посидит с отцом, поможет Кармэле с нехитрым ужином, а потом беззвучно поплачет в чулане, потому что она не знает, что делать дальше…

              -Дальше? Хм. Ну, наверное, мы поужинаем, а потом Кармэла будет вязать, а я почитаю. Ну, а после мы все пойдем спать, конечно же, - ответила она нарочито серьёзным тоном.

              -Вы же прекрасно поняли, что я имел ввиду, - Форстер закинул ногу на ногу.

              -А вам какое до этого дело? Хотите дать ещё пару финансовых советов?

              -Возможно. А вы станете их слушать?

              -Разумеется, нет.

              -Разумеется, я ожидал такой ответ, - он чуть улыбнулся, - но у меня к вам есть… хм… деловое предложение…

              Габриэль посмотрела на Форстера, лицо его было непроницаемым и по нему нельзя было прочесть, скажет ли он очередную бестактность или что-то уместное.

              -Вроде того, которое вы делали мне в нашем саду в Кастиере? – не удержалась она от сарказма.

              -А вы хотели бы услышать такое предложение ещё раз? – левая бровь Форстера взметнулась вверх, а глаза потемнели.

              -А вы хотели бы ещё раз услышать тот же ответ? – она почувствовала, как краснеют уши, но взгляда не отвела.

              -Ну, нет так, нет. Я просто спросил… из любопытства, - Форстер встал, подошел к камину и бросил туда ещё одно полено. – Моё предложение несколько в другом… Учитывая ваше нынешнее положение… Я могу ссудить вам денег на покрытие долга перед банком…

              Он повернулся, и прислонившись плечом к каминной полке, добавил:

              -…беспроцентно.

              Это было настолько неожиданно, что Габриэль даже опешила и сказала первое, что первое пришло в голову:

              -Бесплатный сыр, мессир Форстер? И чем мышке придётся за него заплатить?

              Видно было, как он пытался скрыть улыбку, но это у него не получилось.

              -Почему вы думаете, что за него придётся платить?

              -Потому, что вы сказали, что предложение «деловое».

              -Хм, признаю, вы правы, я должен был сказать «дружеское».

              -Для дружеского предложения, мессир Форстер, вы должны быть другом, а это, как мы с вами знаем, не так.

              -«Самый острый язык на всём Побережье»? Так сказал о вас мой друг в тот день, когда я впервые увидел вас в саду у Таливерда, - Форстер прищурился, глядя на Габриэль с улыбкой.

              -Лучше острый язык, чем длинный, мессир Форстер, - он отвела взгляд. - Надеюсь, вы не забыли контекст…

              -Вашу проповедь насчет того, как вам всё во мне не нравится? – он рассмеялся. – Такое вряд ли забудешь.

              -Вообще-то, проповедь была на другой счёт, но теперь это неважно. Так к чему ваши щедроты? Чего вы хотите добиться?

              Форстер пошевелил поленья кочергой и сказал задумчиво:

              -А может, синьорина Миранди, я просто пытаюсь… ммм… загладить свою вину за… дурацкие финансовые советы, которые я давал вашему отцу? Пусть я и не друг…

              -То есть, вы согласны, что советы были… дурацкие? И вы чувствуете вину? – Габриэль скептически фыркнула и отставила чашку. – Вы думаете, я в это поверю? И почему вы вообще предлагаете всё это мне, а не синьору Миранди? Если вы и виновны, то в первую очередь перед ним! Взять у вас деньги? Вы хоть понимаете, как неприлично выглядит ваше предложение мне? Или вам настолько сильно стало… жалко «бедняжку Габриэль»? Так «бедняжкой» я стала по вашей милости и по милости вашего длинного языка! И уж чего мне от вас не нужно, так это ваших денег и сочувствия! Я в жизни не возьму у вас просто так ни одного сольдо!

              Габриэль вскочила, чтобы не смотреть на него снизу вверх. Их разделял лишь чайный столик, но Форстер не шелохнувшись и молча выслушав её тираду, спросил вдруг совершенно серьёзно:

              -А не просто так возьмёте?

              -И как это понимать?

              -Ваш отец болен, синьорина Миранди… А эта дыра, - Форстер красноречиво посмотрел на потолок, где в углу красовались жёлтые разводы, - такие места убивают быстрее, чем каторжные работы – сырость, отсутствие солнца… чахотка… клопы…

              -Клопы? – Габриэль едва не задохнулась от возмущения. – Да как вы смеете…

              -Да-да! Я понял свой промах, - перебил её Форстер с усмешкой, - вы, конечно же, скажете, что мне следовало деликатно об этом промолчать и похвалить вашу скромную гостиную.

              -Конечно же, я так и скажу! – выпалила Габриэль. – Потому что вы со своей честностью и отсутствием такта…

              -… могу катиться к дьяволу, - Форстер прервал её на полуслове, - и это я тоже помню! Как раз на этом мы с вами расстались у плакучих ив, - он улыбнулся и добавил, - но клопы от этого не перестанут ими быть, равно, как и протекающая крыша. Хотя, я понял, что сегодня мои советы пришлись не ко двору…

              Форстер не успел договорить, а Габриэль не успела пожелать Форстеру, чтобы он провалился, потому что дверь в спальню синьора Миранди открылась - доктор закончил осмотр.

              Он уверил Габриэль, что ничего фатального нет, но её отцу стоит поберечь слабое сердце. И список его рекомендаций, не считая лекарств, оказался довольно внушительным. Но, кроме капель и пилюль, он рекомендовал полное спокойствие, чистый воздух, спаржу, неспешные прогулки, и хорошее настроение. А ещё - полностью прекратить внеурочные занятия. И его советы насчет спокойствия, прогулок и спаржи выполнить было в разы труднее, чем пить прописанные доктором пилюли.

              -Ешьте меньше сахара и соли, синьор Миранди, - доктор надел шляпу и добавил, - соль – белый яд, а сахар - сладкий. И поправляйтесь. Всего хорошего. Не провожайте – сегодня вам лучше полежать.

              В коридоре Габриэль поблагодарила доктора за визит, и подумала, что это будет крайне грубо, если она не поблагодарит и мессира Форстера. Пусть он трижды невоспитанный гроу, но у неё отлегло от сердца после заверений доктора.

              И собравшись с духом, она произнесла очень вежливо и тихо, стараясь не смотреть Форстеру в лицо: