Судьба изменчива, как ветер (СИ)

Ему нет места среди них. Он не умеет плести интриги и вовсе не желает делить любимого с кем бы то ни было. Значит, он должен это прекратить, пока не стало слишком поздно, вернуться в деревню и жить прежней жизнью, забыв и Альберта, и эти два счастливых сумасшедших дня.

Тефи представил себе возвращение в поместье, и сердце больно сжалось от тоски. Ещё вчера он жил там безмятежно и счастливо, теперь же родные места навсегда утратили для него былую прелесть. Он там сойдет с ума от тоски по любимому, который будет от него за тысячу миль совсем в ином мире, где им никогда уже не встретиться вновь… Омеге сделалось так больно, что, казалось, он сейчас не выдержит и закричит или заплачет в голос.

Но внешне юный граф ничем себя не выдал. Почти не дыша, он молча смотрел, как Альберт шёл по залу во всем блеске своей красоты и величия. Душа томилась в предчувствии скорой и неизбежной потери, сердце стонало от боли и восхищения, а тем временем память, независимо от сознания, откладывала в свои потаенные уголки мельчайшие детали любимого облика. Он знал, что никогда не забудет этих торжественных и горьких минут.

О, небеса, зачем он так хорош собой? Как к лицу ему эта одежда! Парадный костюм с синей лентой через левое плечо замечательно подчеркивает изящество его стройного сильного тела, широкий шарф туго обтягивает талию, оттеняя природную грацию высокой фигуры. Сверкают на груди королевские регалии и алмазные звезды, блестит серебристым светом богатая вышивка на высоком воротнике…

Захваченный очарованием момента, Тефан не замечал вокруг себя ничего иного, между тем как душу его охватывало сложное и противоречивое чувство, облечь в слова которое он не решался даже в мыслях.

Альберт быстро шёл вперед по пустому пространству поспешно расступавшихся перед ним придворных, слегка кланяясь направо и налево, как бы желая поскорее избавиться от излишнего внимания этих первых минут своего появления. На его приятном открытом лице играла любезная улыбка, и только очень внимательный наблюдатель смог бы заметить застывшее в синих очах молодого короля напряженное ожидание. Он искал в зале Тефи и не находил, почти отчаявшись и страшась того, что он не смог прийти в силу каких-то неведомых ему обстоятельств.

Многообещающе улыбались блестящие красавцы, офицеры отдавали честь, почтенные отцы знатных семейств как бы невзначай подталкивали вперед своих молоденьких сыновей, – всё сливалось перед Альбертом в привычную и давно надоевшую пёструю ленту.

Но где же, наконец, граф Тефан? Где тот единственный, кто действительно нужен ему, необходим, как солнце, как воздух, как сама жизнь? Где тот, который понимает, исцеляет, верит и любит? Тот, перед которым он должен покаяться, попросить о прощении, а самое главное – убедить остаться с ним, ибо без него его жизнь не имеет смысла…

Альберт уже почти потерял надежду, когда вдруг увидел его, стоявшего в отдалении, увидел бледное неподвижное лицо и огромные глаза, в которых застыли не пролитые слёзы. «Ну что же я с тобою сделал? – с запоздалым раскаянием подумал он. – И что ты сделал со мной?»

Ему страстно захотелось расшвырять в стороны эту чужую равнодушную толпу, броситься к Тефану, обнять и успокоить, а потом целовать до тех пор, пока не исчезнут из милых глаз боль и тревога, пока губы не станут мягкими и послушными, как вчера, пока руки его не обовьются вокруг него в сладком забвении.

Король был бы рад подарить своему милому весь мир, но сейчас не мог даже подойти к нему без опасения подвергнуть юного графа дворцовым сплетням, а лишь улыбнулся, ласково и виновато, долгим взглядом посмотрел в глаза, веря и надеясь, что он поймет его и все простит.

Тефи встретил и удержал его взгляд – и вдруг ощутил себя так, словно они были совсем одни в этом огромном сверкающем зале. И в тот же миг всё сделалось для него совершенно неважным. Все, кроме любимых сияющих глаз, обещавших сейчас так много!

Он не сможет уйти от него. Он останется с ним, что бы ни случилось. Он останется и будет рядом до тех пор, пока Его Величество сам не прогонит его прочь.

Но Альберт - король, попытался он напомнить себе, а короля нельзя любить так, как любят обычного альфу. Он почти равен Богу, а разве можно мечтать о Боге, желать его, тосковать и надеяться?

Но он именно это и делал! Вопреки здравому смыслу, он мечтал, желал, тосковал и надеялся. Да какое ему дело до его титула! Он ведь уже называл его просто по имени, ездил с ним в карете и гулял по Священным холмам. Он до сих пор помнил вкус его губ! Более того, страстно и отчаянно желал повторить это снова!

Тефан попытался посмотреть на Альберта бесстрастно – и не смог этого сделать! Он не видел в нем недоступного Повелителя! Непостижимым образом он оставался для него прежним, вчерашним Альбертом, желанным и близким, просто почему-то обрядившимся сегодня в королевские одежды. Даже мысленно он не хотел называть его «Ваше Величество», как не мог смириться и с вставшей меж ними непреодолимой преградой. Его единственного выбрало сердце. Лишь его Тефи желал – и душой, и телом. Его хотел видеть, слышать, чувствовать… Но у них не было будущего. Он мог стать лишь королевским любовником, и только.

Пока он думал это, они всё так же смотрели друг на друга сквозь разделявшую их толпу…

***

Князь Илай Эйден пришел на губернаторский бал с опозданием. Беременный на третьем месяце Май с утра чувствовал себя не слишком хорошо. Его тошнило, голова кружилась, по этой причине он до обеда не вставал с постели и всё уговаривал супруга идти без него, но ему не хотелось оставлять любимого одного в таком положении.

Потом горничный догадался принести Маю кислого травяного отвара, он выпил две большие чашки и почувствовал себя лучше, повеселел, быстро приказал помочь ему одеться – и супруги поехали.

- Может, зря мы не остались дома, любовь моя, - беспокойно вглядываясь в бледное лицо супруга, заметил Илай перед входом в зал, - здесь так душно, шумно и многолюдно, что я всерьез опасаюсь, как бы тебе снова не стало плохо.

- Не переживай за меня, Ил, - нежно улыбнулся мужу Май, - я всего лишь беременный, а не больной. Где ж ты видел, чтобы молодому омеге стало плохо на таком чудесном балу, ведь здесь так много блестящих молодых кавалеров!

- Осторожнее, душа моя, я ревнив! – в шутку укорил его Илай.