Волки. Роман мая с декабрем (СИ)

Если я до неё доживу...

- ...Да, ты прикинь! Восемнадцать, а ни разу не перекидывалась! Вообще! Овца овцой. Да хрен её знает. Боится наверно. Ну или просто тупая. Ой, ты б её видела! Корчит из себя всю такую недотрогу. Смотреть противно. Угу. Принцесса, блин. А что Игорь? Он на работе. Да и слава богу! Надеюсь, вся фигня скоро кончится, и он перестанет возиться с этой ущербной...

Мария Алексеевна как с цепи сорвалась. Вот уже целый месяц она несколько раз в неделю приходит к моим дверям и начинает болтать по телефону с подружками. О том, какая я нехорошая, как её драгоценному дядюшке не повезло, и что надо бы свести его с кем-нибудь подостойнее. Интересно, она действительно собралась заниматься подобными глупостями? Ох, я бы даже посмотрела. На то, как Игорь Викторович всыпет барышне по первое число - чтоб не повадно было лезть в его личную жизнь. Хотя, вспоминая слова Юли... Ха, не удивлюсь, если Маше даже что-то удастся. Ведь у кое-кого такое большое сердце. Огромное просто, я сама убедилась. Женщиной больше, женщиной меньше - его на всех хватит.

И дальше слушать "трели" Марии Алексеевны я не стала. Обычно было достаточно надеть наушники или пойти на кухню - помогать Юле с готовкой (двое взрослых мужчин столько едят - это просто кошмар!). Но сейчас её не было дома, а от музыки уже звенело в ушах. Поэтому я снова пошла на улицу.

Конец февраля был истинно питерским - серым, мерзким, слякотным. Совсем как моё настроение. Да и вообще всё внутри. И мысли, мысли, мысли. О лете, о Максе. Тогда мы с ним точно также шатались по городу. Вроде бы, даже по этим же улицам. А осенью он уже меня целовал... Или не меня? Всего несколько месяцев прошло, а кажется, что несколько жизней. И уже будто бы не я была с Максом, а какая-то другая девушка.

Другая...

Нет, я всё та же. Всё тот же перечеловек (и то совсем чуть-чуть) и недооборотень. Нечто между, посередине. Ни туда, ни туда. Раньше я часто об этом думала. Потом случился Белозерский, и для старых мыслей в голове просто не осталось места.

И вот, опять.

Наверно, за их возвращение стоит благодарить Марию Алексеевну, нашу матёрую оборотниху со стажем... Но нельзя не признать, что она кругом права. Что бы там ни говорили родители, мол, у всех всё по-разному, я - ущербная. Их понять можно: если бы у меня родился неполноценный ребёнок, я бы тоже ни за что не стала говорить, что он ненормальный. Особенный - да. Нестандартный. Вот только суть от этого не меняется.

Так что совершенно не удивительно, что Игорь Викторович пропадает на работе и флиртует со всеми женщинами вокруг. А как по-иному? Что остаётся? Ему, нормальному оборотню. Взрослому мужчине. Какое я имею право требовать или даже просто хотеть, чтобы он подстраивал свою жизнь под калеку?

- А я уж хотел тебя искать. Не поздновато ли для прогулок?

На Крестовский я вернулась только под вечер. И, открыв дверь квартиры, сразу же наткнулась на "благоверного", уже (или ещё?) одетого и с телефоном в руке.

- Хотела побыть одна, - не глядя на Белозерского, ответила я, снимая куртку.

Тот хмыкнул.

- Опять Машка? Что теперь отколола?

- Ничего.

- Врёшь.

- Отнюдь.

Просто не хочу разговаривать.

- Ты что, на филолога учишься?

Не сдержавшись, я всё-таки подняла взгляд.

- На историка. К чему вы это?

Белозерский усмехнулся, подошёл ближе. Ростом задавить хочет?

- Слова такие умные. Научишь?

Козёл.

- Да вас, вроде, и без того идиотом не назовёшь.

- Вроде? Ну спасибо и на том.

- Не за что, Игорь Викторович. Обращайтесь.

Я надеялась, что мне наконец-то дадут уйти, но не тут-то было.

- Обращаюсь. Давай-ка уже на "ты". Идёт?

- Не стоит.

- Почему?

- Вы меня старше. Сильно.

Пожал плечами.

- И что? Мише ты тоже "выкаешь"?

А ведь я честно пыталась сбежать от этого чертовски осмысленного разговора; честно пыталась сдержать раздражение...

- Так вы, значит, мой отец? М-м-м. Надо же. Ещё какие-нибудь интересные подробности о моей семье? Давайте, не стесняйтесь. Внимательно слушаю.

Белозерский закатил глаза.

- Женщины! С вами как в суде, ей богу. Любое твоё слово будет использовано против тебя. - Он вдруг усмехнулся, взгляд стал каким-то... лукавым? - С Кали у нас всё так же начиналось.

Что Аня сделала? Выдала достойный ответ, заставивший шутника проглотить язык? Не-ет, Анечка на это не способна. Анечка может только краснеть, как какая-нибудь восьмиклассница. Идиотка ты, Анечка.

- Смотрите, чтобы также не кончилось, - пробубнила я.

Снова попыталась уйти, но Белозерский и на этот раз не позволил, взяв за локоть.

- Ладно, ладно. Не злись. - Приобнял за талию, привлёк к себе. - Давай лучше куда-нибудь сходим.

Интересно, а волосы могут краснеть? Мои - да...

- К-куда?

- Не знаю. Куда там молодёжь сейчас ходит? Кино? Сто лет не был. Сводишь?

Я не сдержала улыбку. Уже открыла рот, чтобы ответить, но...

- Лучше отвези её к Илье, в больницу. Может, хоть он вылечит, раз собственный отец не справился.

Стоя в дверях кухни, Маша смотрела на меня. В упор. Люто. До желтизны в глазах.

- Марья! - прогремел Игорь Викторович. Я аж вздрогнула. - К себе! Живо!

На удивление, барышня усмехнулась. Точь-в-точь как дядя.

- А что такое? Я помешала? Ты хотел нагнуть её прямо здесь?

Это... да она... у меня просто слов нет! Потрясающая беспардонность! Фантастическая!

- Марья Алексеевна. - Белозерский клокотал, в карих глазах тоже начала появляться желтизна. - Ляпнешь ещё хоть слово - на задницу не сядешь до свадьбы. Поняла?

А барышня всё мило улыбалась.

- Ты снова женишься? - Посмотрела на меня. - Слышала? Вон отсюда. И не возвращайся.

- Да без проблем!

Сходить куда-нибудь, Игорь Викторович? Да в этом доме можно только сойти с ума!

Не дожидаясь ответа Белозерского, я оттолкнула его и выскочила из квартиры.

Был грандиозный скандал. Крики Белозерских слышали не только Юля с братом, но ещё и добрая половина соседей. Выйдя от племянницы, Игорь было хотел пойти за женой, но Сережа его остановил.

- Лучше я, - сказал парень, глядя в полыхающие ярко-жёлтым глаза. - Тебе сейчас надо успокоиться.

Не став спорить, Игорь ушёл на кухню, хлопнув дверью.

Несколько минут в квартире было тихо, но вскоре из комнаты Маши послышались рыдания. Громкие, с надрывом, то и дело переходящим едва ли не в вой.

Юля всё это время сидела в гостиной. С одной стороны, девушке безумно хотелось пойти к Маше и попытаться её утешить. И плевать на воспитание. В конце концов, она и без того настрадалась. С другой - Юля прекрасно понимала, что Игорь во многом прав, и девчонка сама виновата. Маша вела себя из рук вон плохо с того самого момента, когда узнала про свадьбу, а последний месяц так и вовсе распоясалась окончательно.

Юля терпела долго. Рыдания не смолкали, наоборот становясь ещё громче. Уже и Аня с Серёжей вернулись, а они всё продолжались.

Не выдержав, девушка было подошла к Белозерскому, но тот по-прежнему был слишком зол.

- Тебе не кажется, это как-то... чересчур?

- Не кажется. Я говорил с ней раз сто. Ты свидетель. Предупреждал. По-хорошему не поняла. Значит, будет по-моему.

- Игорь...

- Нет, Юля. Пускай ревёт хоть всю ночь. Ты у нас, конечно, сердобольная, но должна понимать. Она сама напросилась.

Девушка понимала, отлично понимала. Но...

- Можно?

На кровати валялась порванная одежда, а поверх...

Чёрная волчица.

Задрав морду, она выла, выла, не прекращая, протяжно, хрипло, яростно, отчаянно.

Юля тяжело вздохнула. Закрыв за собой дверь, подошла ближе.

- Маш. Маша. Ну хватит. Не надо так.

Волчица продолжала, будто не замечая.

- Тише, тише. - Девушка легла рядом. - Давай-ка обратно. Пожалуйста.

Ещё несколько минут та продолжала. Юля терпеливо ждала. Но потом вой, наконец, затих. Чёрная шерсть начала втягиваться, исчезать, уступая место коже, послышался хруст меняющихся костей. Девушка отвернулась: видеть трансформацию ей доводилось и раньше, но слишком уж неприятным было это зрелище, чтобы к нему можно было привыкнуть.