Безграничная (ЛП)

Уголок его рта приподнялся в хитрой улыбке. — Я думаю, что ты очень на нее похожа.

Холодный воздух скользнул вверх по моему рукаву, прошелся вдоль моей руки, и я плотнее закуталась в свое пальто. По эту сторону забора я в безопасности. На освященной земле. Но когда-то мне придется уйти отсюда.

— Расскажи мне историю о ней, — говорит он. — Что-то небольшое. — Он спокойно смотрит на меня своими золотыми глазами. — Что-то новое.

Я нервно вздыхаю. — Вот почему ты преследуешь меня? Из-за историй?

— Расскажи мне, — говорит он.

Мои мысли мечутся, пытаясь определить, что же ему предложить. Конечно, у меня много воспоминаний о моей маме, случайных и глупых: временами, когда я была сердита на нее, за то, что она резко переставала быть моим лучшим другом и становилась моей матерью, устанавливала границы, наказывала меня, когда я их нарушала, были и нежные моменты, когда я знала, что она меня любит больше всего на свете. Но ни одним из них я не хотела делиться с ним. Наши истории не принадлежат ему.

Я качаю головой: — Ничего не приходит в голову.

Его взгляд темнеет.

Он не может тронуть меня здесь, говорю я себе. Он не может тронуть меня. Но, я все еще дрожу.

— Все в порядке, — говорит он, как будто я поступаю эгоистично, но это ничего не меняет; в конце концов, я всего лишь человек. Его тон меняется, становится небрежным. — Может быть, у тебя появится желание пообщаться в другой раз.

Я серьезно сомневаюсь в этом.

— Ты узнала о тайне? Чтобы это ни было, твоя мама хранила ее от тебя? — спросил Сэм, как будто мы говорили о погоде.

Я старалась, чтобы мое лицо ничего не выражало, чтобы мои мысли остались неизвестными, мой тон же был таким же небрежным, как и его, когда я говорила:

— Я не знаю, о чем ты говоришь.

Он улыбнулся. — Ты знаешь, — сказал Сэм, — В противном случае, ты бы так не старалась держать меня на расстоянии.

Значит, он знал, что я его блокирую. И все же, мне интересно, может ли он узнать, о чем я думаю, в любом случае, Сэм может слышать бешеный ритм моего сердца, мое учащенное дыхание, мой страх, который как кислый запах сочиться из моей кожи.

Я беспомощно качаю головой. Начать с ним разговор было плохой идеей. Почему я вдруг решила, что могу с ним справиться?

Я повернулась, чтобы уйти.

— Подожди, — говорит он прежде, чем я делаю пару шагов. — Тебе не нужно меня бояться, пташка, — сказал он, подходя настолько близко, насколько позволяла решетка. — Я не причиню тебе вреда.

Я стояла спиной к нему. — Ты же лидер Смотрителей, да? Разве это не входит в твои обязанности — причинять мне боль?

— Больше нет, — отвечает он. — Если тебе так интересно, то я был… понижен, если это можно так назвать.

— Почему? — спрашиваю я.

— Мы с братом разошлись во мнениях, — говорит он осторожно, — относительно твоей матери.

— Твой брат?

— Он тот, кого ты действительно должна бояться.

— Кто он? — спрашиваю я.

— Азаэль.

Имя звучит знакомо. Кажется, Билли как-то его упоминала.

— Азаэль ищет Триплов, — продолжает Семъйяза. — Он всегда воображал себя коллекционером красивых женщин и сильных мужчин с ангельской кровью, особенно тех, у кого была особо высокая концентрация этой крови. Он считает, что тот, кто сможет контролировать Триплов, получит больше шансов победить в грядущей войне, и таким образом — он хочет владеть ими всеми. Если он узнает, кто ты на самом деле, то он не успокоится, пока не подчинит тебя своей воле, или же он просто тебя уничтожит.

Я поворачиваюсь, слова, если он узнает, кто ты на самом деле резонируют в моей голове. — Это все очень занимательно, Сэм, но я понятия не имею, о чем ты говоришь. Секрет моей матери, — я заставила себя посмотреть ему в глаза, — был в том, что она умирает. И это уже не новость.

При слове умирает, даже через эмоциональную стену, что я воздвигла между нами, я почувствовала исходящий от него импульс отчаяния, но его поведение при этом не изменилось. Вообще-то, он улыбался.

— Ох, какую запутанную паутину мы ткем, когда только начинаем практиковаться в искусстве лжи, — говорит Сэм. — В любом случае….

Я понимаю, что нахожусь в безысходном положении сейчас. Я не могу уехать. Приехав сюда с Билли, я намеревалась улететь отсюда, но он всегда может превратиться в птицу и последовать за мной.

— Конечно, у меня с самого начала возникли подозрения по поводу тебя, — спокойно продолжал он, словно я не пыталась его блокировать. — Я никак не мог понять, что же тогда произошло в лесу. Ты сопротивлялась мне дольше, чем была на то способна. Непонятно как, но ты выпрыгнула из ада на землю. Ты вызвала сияние. Превзошла меня. — Он качает головой, как будто я дерзкая, но очаровательная маленькая девочка.

— Это сделала моя мама, — отвечаю я, надеясь, что он поверит.

— Твоя мама могла делать многие вещи, — говорит он. — Она была красива, сильна, она была полна огня и жизни, но при всем этом, она была простым Димидиусом. Она не могла пересекать миры. Только Трипл способен на это.

— Ты ошибаешься, — я пыталась, но так и не смогла избавиться от дрожи в моем голосе.

— Я не ошибаюсь, — говорит он тихо, — Майкл твой отец, не так ли? Счастливый ублюдок.

Он просто продолжал говорить, и чем больше он лепетал, тем больше я рисковала все ему рассказать.

— Ладно, хорошо, это было действительно замечательно, но я замерзла и у меня еще есть дела, — опять отворачиваюсь от него, и иду вглубь кладбища.

— Где сейчас твой брат, Клара? — зовет он меня. — Знает ли он, что у него настолько хорошая родословная?

— Не смей говорить о моем брате. Оставь его в покое. Клянусь …

— Тебе не нужно клясться, дорогая. Я не интересуюсь парнем. Но, как я сказал, есть другие, которых может заинтересовать его увлекательное происхождение.

Мне кажется, что он пытается меня шантажировать. Я останавливаюсь.

— Что ты имеешь в виду? — я бросаю на него взгляд через плечо.

— Я хочу, чтобы ты рассказала мне историю.

Он сумасшедший. Я разочарованно вскидываю руки, и пробираюсь дальше сквозь снег.

— Все в порядке, — говорит он, посмеиваясь, — В другой раз.

Мне даже не нужно было оборачиваться, я и так знала, что он превратился в птицу.

— Кар, — говорит он мне, насмешливо, проверяя.

Сумасшедшие долбанные ангелы! Чувствую, как я расстроена, сейчас расплачусь. Я пинаю снег под ногами, отбрасывая клочок мокрой, черной земли, хвои, гнилых листьев, сухой травы, кусочков щебня. Я наклоняюсь и поднимаю небольшой камень, гладкий и темный, как будто он лежал где-то на дне реки. Я верчу его в руках.

— Кар, — говорит Семъйяза в облике ворона.

Я швыряю камень в него.

И это хороший бросок, из тех, за которые берут в женскую сборную по софтболу в Стэнфорде. Этот бросок не был человеческим. Он рассекает воздух, как пуля, летит над забором, прямо в назойливое Черное Крыло. Моя цель достигнута.

Но бросок не навредил ему.

Камень попал в ветку, которая сейчас была пуста, и тихо упал в снег на травяном покрове. Я снова одна.

Пока.

Я с нетерпением жду, когда смогу разжечь огромный огонь в камине, приготовить что-нибудь поесть для меня и Билли, и, может быть, повесить некоторые рождественские украшения, позвонить Венди, узнать, может быть, она хочет пойти в кино или что-то в этом роде. Мне нужно немного нормальности. Но, сначала я останавливаюсь в продуктовом магазине.

Именно там, посреди стеллажей с выпечкой, я сталкиваюсь с Такером.

— Привет, — выдохнула я. Я проклинаю свое глупое сердце, за то, что оно так стучит, когда я вижу его, стоящего там в белой футболке и дырявых джинсах, держащего в руках корзину с зелеными яблоками, лимоном, упаковкой масла и пакетом сахара. Его мама будет печь пирог.

Он с минуту смотрит на меня, как бы решая, стоит ли говорить со мной, или нет.

— Ты ужасно одета, — в конце концов, говорит он, осматривая мое пальто и черное платье, высокие черные ботинки, то, как мои волосы собраны в аккуратный шиньон¹¹ на моей макушке. На его лице появляется насмешливая улыбка. — Дай-ка угадаю: ты магически телепортировалась с некой причудливой Стэнфордской вечеринки и не можешь вернуться обратно?