Костантин (СИ)

- Мистер Брагинский? Объясните...

- Я... переборщил, – признался Константин сразу, – со славянским заклинанием... профессор.

Он глупо захихикал, но произнес:

- Я... магию... славянскую... давно не применял. Поэтому, я так хохочу...

- Понятно. Вы – ко мне в кабинет. Остальные – свободны!

Рон и Гермиона были только рады скорее уйти. Гермиона, впрочем, встревожилась, но Рону почти удалось успокоить ее, Снейп все-таки декан Константина, он сможет сладить с ним.

Они вовремя успели уйти. Как раз к туалету начали сбегаться остальные преподаватели.

Константин тем временем сполз на руки профессору и окончательно потерял сознание...

Очухался Константин на незнакомом кожаном диванчике. В горле сухо, так что слово не выговоришь, в глазах – песчаная пыль. Вроде, двигаться может...

Вокруг сплошняком были черные стены, от которых веяло прохладой. Он явно на подземном этаже.

Осторожно приподнялся с дивана. Голову повело в сторону. Он схватился за подлокотник, так вовремя оказавшейся под рукой.

Последнее, что он помнил: Гермиона что-то ему сказала... Потом тролль... Или глыба льда?

- Очнулись? – спросил знакомый голос и глаза Константина наконец различили в полутьме силуэт худощавого профессора. Тот оказывается сидел за столом и явно писал что-то в свиток пергамента.

- Угу... – едва выговорил Константин, садясь, – а есть тут вода? Очень пить хочется...

Снейп встал из-за стола и без единого звука подал ему до краев наполненный кубок.

Мальчик жадно опрокинул в себя кубок. Безумная жажда прошла. И отдал его профессору Снейпу прямо в руки. Голова неприятно пульсировала.

- Спасибо, сэр.

Снейп застыл как мраморное изваяние перед ним.

- А теперь, мистер Брагинский, объясните, что именно вы устроили с товарищами.

Константин начал рассказывать, почему ему пришлось применить это заклятие. Снейп иногда кивал головой, а после того, как выслушал его, произнес:

- Вы – малолетние идиоты. Зачем полезли сами?

- Не знаю, – честно признался Константин, – мозгов не хватило, как и времени...

- И что мне с вами делать?! – риторически спросил Снейп.

Константин только пожал плечами.

- Вас я в этом не виню, – неожиданно произнес профессор и сел за стол обратно, – видимо, ваша весьма специфическая северная магия оказалась сильнее вас самих.

- Наверное, – произнес Константин, напряженно подумав.

- А вы еще к тому же ее месяц не применяли... Интересный эффект. От слабого-то заклинания...

- Да... Профессор, я пойду, пожалуй... Можно? – спросил осторожно Константин.

Они со Снейпом встретились глазами.

- Я хотел еще раньше с вами поговорить, – произнес Снейп. – У нас, как вы наверняка знаете, скоро будет Рождество...

Мальчик медленно, но положительно кивнул.

- И у нас есть одна загвоздка. Мы собираем всю талантливую молодежь, со всех курсов для исполнения определенных номеров на концерт. Но в этом году на всех курсах почти никто не танцует... А вы, насколько я знаю, танцуете...

- Да, я действительно танцую, впрочем не только я... И Гермиона еще, – возразил мальчик. – Но что тогда именно танцевать?

- А уж это только от вас зависит... Я не разбираюсь в этом так, как в своем предмете, который веду.

Снейп усмехнулся.

А Константин задумался...

- ... в общем, нам еще крупно повезло, – закончил свою длинную речь Константин.

Рон и Гермиона глубоко вздохнули.

- Вы не рады?

- Ты что! – воскликнула Гермиона, – конечно же рады, что все предпочли забыть это! Иначе бы у нас всех были бы крупные неприятности.

Рон только кивал, но к полной неожиданности Константина произнес, глядя при этом только на Гермиону:

- Прости меня...

- За что?

- За то, что глубоко оскорбил тебя... Этого бы не случилось, если бы не...

- ... не я, который всех вас вытащил, – Константин, со спины, весело обнял их обоих. – Ну что, дружба?

- Дружба! – девочка вытянула правую руку вперед, на нее легла рука Рона, а потом, через некоторое время, и Константина.

Они подняли их в воздух, скрепляя слова небом.

Так, с тех пор, и образовался знаменитый триумвират от которого почти всем еще долго не было покоя: Гриффиндор-Когтевран-Слизерин.

И это положило начало новой крепкой дружбе...

====== Глава 14. Власть имущие. ======

Наутро в воздухе начали крутиться крупинки обжигающей белой пыли. Шел первый снег.

Иван, уже чувствуя сквозь пока закрытые глаза, что что-то изменилось; осознал, как от оконных рам с большими щелями несет холодом.

Легко поднимаясь на ноги с постели, он подошел к окну.

Все было мокрым: дороги, деревья с пожухлой листвой, здания и люди под зонтами. Последнюю листву прямо на глазах у Ивана срывало сильным, шквалистым ветром. Но было и еще одно отличие.

Все дороги были присыпаны знакомым белым песком. Наконец-то пошел первый снег, в этом году. Снег лежал и на пока зеленой траве, глупо, слишком нарядно выглядевшей среди голых, в своем большинстве, деревьев, кустов и темной, раскисшей от дождей земли. Он был и на стволах деревьев – лежал слабыми шапками, которые все равно растают, и на сучьях.

На подоконнике у него его не было – подоконник был лишь мокрым, и капли барабанили, падая на землю.

Иван обвел глазами все пространство и грустно вздохнул: Генерал Мороз скоро будет у него в гостях, а он опять(снова) не готов к его визиту. И окна надо бы заклеить...

Но когда, черт возьми?!

Вот-вот у него в стране состоятся выборы в Государственную Думу(1), не до всего мирского сейчас Ивану. Куча документов, бесконечные разговоры с разного рода политиками, выстраивание новой линии вертикали власти.

Отношения с соседями окончательно испортились, что с Грузией, что с Украиной(2). Жди кинжала в спину.

Он тяжело вздыхает и отворачивается от окна.

Надоело. Надоело все до чертиков.

Выпивая кофе на ходу, и тщетно пытаясь разобраться, что именно нужно брать на очередное собрание, а что – нет, Брагинский постепенно впадает в состояние “мне все равно, только бы отстали”. Еще эти выборы...

Ну как все не вовремя!

Гилберт явственно хихикает, глядя как Иван, пытаясь одеться побыстрее, старательно натягивает правый ботинок на левую ногу.

Иван, чертыхнувшись очередной раз за утро, все-таки добивается правильного результата, быстро выхватывает портфель из рук ржущего Гила, и вприпрыжку бежит по заснеженной дорожке к терпеливо ждущей его машине, которая отвезет его к зданию Государственной Думы.

А снег, тем временем, усиливается.

Иван, глядя на свое отражение в стекле машины, пытается пригладить намокшие от растаявшего снега волосы. Машина двигается с места, привычно заурчав мотором. Иван, плюнув на свои волосы и больше не пытаясь пригладить их, достает из кармана мобильник и шлет пару смс.

Быстро просматривает сводку новостей. К счастью, почти ничего серьезного, но в конце-концов, страна-то он большая. Самая большая в мире, и если бы на его территории ничего бы не происходило, то это было бы по меньшей мере странно и дико.

Переключает мировые новости на новости Москвы, затем – на Питерские. Нужно же знать как дела у двух столиц, к тому же еще и вековых соперников.

Пара автомобильных катастроф, совершенных по человеческой глупости, пробки, культурные события и прочее... Тихо.

Славно. Еще драки в их исполнении ему не хватает сейчас для полного счастья.

Машина прибывает с опозданием(ненавижу пробки!) и Иван вновь спешит. Теперь уже к президенту. Так как график у него слишком напряженный и расписан по минутам, то опоздание – смерти подобно.

Пролетая над ступенями, Иван тщетно пытается никого не сбить с ног. Кто-то из важных чиновников громко смеется – летящий во весь опор и хорошо знакомый им Брагинский опаздывает не в первый раз. И вообще – опоздание как жизненное кредо Ивана, рок, преследующий его с начала жизни.