Бессмертная и невозвратная (ЛП)

— Жаль, что ты умерла, — добавила я.

— Я скажу, как я могу помочь, — ответила она. — Меня зовут Кэти Робинсон и я…

— Последняя жертва Убийцы Парковщика, — закончила Тина. Она перевела взгляд на меня: — «Трибьюн» напечатала статью, когда ее… э-э, ваше тело было найдено, миссис Робинсон.

— На парковке, верно? — мрачно поинтересовалась женщина. Она присела, провалившись сквозь диван и исчезла в полу. Мы услышали приглушенное «вот дерьмо», а потом она прокарабкалась вверх, обратно в гостиную. — На чертовой парковке!

— Да, боюсь, что так.

— Очень жаль, — повторила я, потому что, если честно, больше мне ничего не пришло в голову.

— Вот кусок дерьма! Вот мелкий, низкопробный!..

— Вы помните что-нибудь о том, как … умерли? — спросила Тина тактично… Как можно было об этом спросить, в любом случае. — О том, как вас похитили? Об убийце?

— Милочка! — выдала Кэти, внезапно пристально уставившись пронизывающим взглядом на Тину. — Я помню все.

Вампирша улыбнулась. Ужасно вышло — было почти явно видно, как она пускает слюни при мысли о том, что можно будет погрузить свои клыки в Убийцу Парковщика.

— Наконец-то вам улыбнулась удача, миссис Робинсон. У нас друг в полиции работает.

Кэти вздохнула и откинулась назад (осторожно, чтобы не упасть сквозь стену).

— Я знала, что не просто так за вами таскалась, — сообщила она мне.

— Расскажите нам все. Мы позаботимся о сложных деталях попозже.

— Каких сложных деталях? Я расскажу вам, где он живет (ну, по крайней мере, куда он меня притащил), и вы до него доберетесь!

— Наш друг (который в полиции) не только не знает, что мы вампиры, но уж точно не подозревает, что мы можем общаться с мертвыми. Будет сложно поделиться с ним этой информацией без того, чтобы не подвергнуть риску нашу безопасность.

— Но мы что-нибудь придумаем, — быстренько уверила я Кэти, которая начала закипать. — Ясно, что задача поймать этого парня — numero uno в нашем списке.

— Ну, я уж надеюсь, мать вашу! — огрызнулась она. — У меня семья осталась, знаете ли. Я хорошей была и сейчас должна быть в раю. Единственная причина, по которой я все еще тут, чтобы помочь вам поймать этого отморозка, этого ублюдочного козла, этого дебилоида!

Я все еще восхищалась богатым и насыщенным словарным запасом Кэти, когда услышала в коридоре знакомые шаги.

— Расскажешь Тине все остальное, — торопливо проговорила я, вскакивая на ноги.

— Эй! — возмутилась Кэти. — Куда это ты, черт побери, собралась?

— Гораздо важнее рассказать все Тине, чем мне, — отозвалась я почти на бегу, в попытке догнать его. — Она все равно, типа, раз в десять меня умнее.

— Это я и сама поняла. Но что может быть важнее этого?

«Мертвые, — подумала я, пулей вылетая из комнаты, — наверное, самые эгоистичные люди на земле».

— Синклер! — заорала я. — Подожди!

Глава 26

— Куда… куда это ты?

— Пойду прогуляюсь, — ответил он.

Вот что было очевидно: в своем теплом шерстяном пальто и туфлях от Кеннета Коула, начищенных до блеска, он нетерпеливо постукивал черными кожаными перчатками по своей ладони, вежливо дожидаясь, чтобы я «начала уже».

— Прогуляешься? Как это?

— Мне нужно питаться, Элизабет, — просто ответил он.

У меня чуть голова не закружилась от этого. С тех пор, как мы вместе, у нас вроде как было неписаное правило насчет питания… мы питались только друг от друга.

Вот вам и проблема с негласными правилами. Их когда угодно можно изменить… или проигнорировать.

— Но… ты не хочешь… со мной?

Не могу поверить, что это спросила: я, та, которую трясет от мысли о том, чтобы делиться кровью. Но мысль о нем и какой-то красивой девчонке… которую он сведет с ума… будет кормиться от нее… и она влюбится в него, конечно же… а потом, что он сделает? Оставит ее себе?

Не то, чтобы прежде такого не случалось. Черт, да у него раньше был целый гарем девок, которые обожа-а-а-а-а-ли, когда он от них кормился. Он им кучу денег отвалил и отправил на все четыре, когда вселился сюда, вот так-то. Мило и аккуратно.

Но только не сейчас…

Постукивание перчатками ускорилось.

— Я решил, что после произошедшего ранее, такие вещи теперь под запретом. Для нас обоих.

— Ну, ты решил выставить нас обоих полными задницами: и себя, и меня. Так что, вот!

— Что?

— Мы просто поссорились, вот и все, это была просто ссора. Не конец всему. И если честно, мне не больно хочется, чтобы ты выходил в такой холод и кусал другую женщину, так что, вот!

— Еще одно «так что, вот». Ты, должно быть, очень переживаешь по данному поводу.

— Ну, ты психанул, когда Джон, которого я не собиралась ни кусать, ни трахать, поселился здесь. Теперь ты убегаешь и удивляешься, что у меня с этим проблемы?

Рот его крепко сжался: стал похож просто на шрам, а не на губы, которые я так хорошо изучила.

— Едва ли это одно и то же.

— Как же, сосунок! Точно одно и то же!

— Отлично.

За долю секунды — я могла увидеть все, если только медленно прокрутила бы пленку в своей голове — он бросил перчатки, скинул туфли и потащил меня по лестнице. Пока я соображала, зачем Синклер скидывал перчатки, он уже пинком закрыл дверь в мою (нашу) спальню, резко отвел мою голову в сторону и погрузил в меня клыки.

Я закричала, пораженная до кончиков пальцев ног тем, что он делал — нет, как он это делал. Я попыталась освободиться, но одной рукой Синклер держал мои плечи, а другой — прижимал подбородок сбоку, что давало ему прямой допуск к моей артерии. Высвободиться было невозможно — меня словно лиана опутала.

— Перестань, Эрик, перестань, пожалуйста, прекрати, — умоляла я, ненавидя себя за это.

«Да, прекрати, что ты делаешь почему ты причиняешь ей боль у тебя же есть гордость это все что у тебя есть прекрати прекрати ПРЕКРАТИ!»

Он отпрянул и слизнул мою кровь со своих клыков. Увидев, как капелька крови протекла по моей шее, стер ее пальцем и облизнул и его тоже. Затем отпустил меня, и я откатилась прочь.

Я знала, что будет. И он понимал. И все равно стоял на месте. Раскаяние? На хрен его. Я так сильно ударила Синклера, что он потерял равновесие, отскочил от стены и растянулся на полу, словно пришибленный таракан.

Я встала над ним, и, увидев, что его клыки все еще на виду, шлепнула рукой по укусу на своей шее.

— Я извинилась, ясно? — ненавижу, когда мой голос так дрожит. Почему я этого не предвидела? Насколько я глупа? — Я сказала это. И больше не повторюсь. Так что ты либо переживешь это, либо нет. Как только решишься — переезжай сюда или катись. Я имею в виду, переезжай — никаких внезапных ночных вылазок для крови или секса и исчезновений после. И хватит дуться и злиться, ясно? Веришь или нет, у меня сейчас посерьезнее проблемы, чем твое израненное эго. А теперь убирайся на хрен. Вот, давай-ка помогу.

Я наклонилась, чтобы поднять его и выбросить в окошко — была уверена, что достаточно сильна для этого, и мне хотелось узнать, смогу ли. Я также рассчитывала на раскаяние Синклера, которое не продлилось долго, как выяснилось, потому что он потянул меня на себя.

— Думаю, ты не слушал, что я сказала, — проскрипела я сквозь зубы. — Думаю, придется все повторить.

— Я слышал. Что за проблемы посерьезнее?

— Это что, шоу-угадайка? Типа «Поле чудес» для мертвецов?

— Ты сказала: «…веришь или нет, у меня проблемы посерьезнее, чем твое израненное эго», — глаза его были дюймах в двух от моих. Я чувствовала свою кровь. Ненавидела себя: желала, чтобы еще раз укусил. — Мне интересно, о чем ты.

— После того, что ты тут устроил? Ни хрена тебе не расскажу, дружочек!

— Потому что я король, который не ведает, что творит королева, — тихо произнес он.

— Нет, осел, потому что ты просто взял и почти изнасиловал меня, потому что просто был в плохом настроении! Насрать мне на то, что ты не можешь читать мои мысли, когда мы трахаемся, и, если честно, тебе должно быть от этого только лучше! Ты и правда хочешь весь этот бред в своих мыслях?