Телешоу «Научи меня любить» (СИ)

- Интересное у тебя тату, – обратился охранник, которого сослуживцы называли нежно Буйволом, к Йоту, что, зажарившись в костюме сапера, с позволения Стэма стянул с себя хотя бы шлем. Если на Тараби охранник кидал взгляды полные легкого презрения, в Эгоне он явно увидел родственную душу. Вот только Стэм пока не мог понять, причиной тому была ширина плеч Йота, его рост или и то и другое вместе взятое.

- Ага, – Эгон уже в третий раз красноречиво демонстрировал, как ему «интересна» беседа с охранником, но тот не отставал. Сперва он интересовался тем, по какой методике Эгон тренируется. Затем целых десять минут рассуждал по поводу белковых коктейлей. И вот теперь его заинтересовала татуировка детектива.

«Идите еще потрахайтесь!» – зло думал Стэм, сам удивляясь необычайной ревности, которую в нем вызывали потуги охранника заговорить с Йотом, хотя и идиоту было ясно, что ни о каких интимных подтекстах в данном случае не могло быть и речи. А если бы и шло, КАКИМ МЕСТОМ ЭТО КАСАЕТСЯ СТЭМА?!

- Где брал эскиз? – продолжал расспрашивать Эгона мужчина. Парень на мгновение вздрогнул, а затем с неохотой ответил:

- Сам нарисовал.

- Что, правда? Ты у нас еще и рисуешь? – внезапно даже для себя вклинился в разговор Тараби. Какого черта эта мускулистая жопа без мозгов рассказывает какому-то левому мужику про то, о чем блондин даже не подозревал?! То есть Эгон еще и рисует?! Нет, это переходит все границы дозволенного! – А я то все гадал, кто же придумал для твоей черепушки этот высер. А оказывается ты же сам и придумал. Стоило догадаться! – в привычной манере среагировал Стэм. – Убогий человек убог во всем, мать твою!

- Придумал не я… – тихо выговорил Йот.

- Классный эскиз, – полностью игнорируя слова Стэма, заявил охранник. – Это просто рисунок или он что-то для тебя значит? – задал он очередной казалось бы стандартный вопрос. Но из-за него Эгон и вовсе остановился, заставив вслед за собой остановиться и Стэма с Буйволом.

- Это символ, – тихо выдохнул он, отчего-то начиная нервничать. Руки его внезапно задрожали, а на лице появилось странное выражение, будто бы парень собирался вот-вот разрыдаться.

- Символ чего? – не отставал Буйвол.

- Я… – Йоту явно мешал говорить резко подкативший к горлу комок. – Я не знаю… Он мне так и не сказал, – выдавил он еле-еле. – Символ чего-то страшного. Непоправимой ошибки, которую я когда-то совершил, – Эгон понимал, что от него требовалось нечто нестандартное, чтобы открыть Тараби глаза. Но все это время он не знал, что же такое может сделать, чтобы помочь ему. И вот внезапная мысль буквально пригвоздила его к полу.

- Он? – не унимался охранник.

- Да, – Йот осторожно кивнул, чувствуя, как ладони его вспотели, а сердце выбивает оглушительные ритмы. – Тот, кто придумал эскиз, который каждый раз возникает у меня в голове и заставляет наносить его на тело снова и снова. Он, – ткнул Эгон пальцем в Стэма.

- Чего? – недоуменно уставился детектив на парня. – Я-то здесь при чем? Йот, у тебя окончательно поехала крыша? Я за всю жизнь нарисовал три рисунка, два из которых походили на женскую вагину, а третий – на кусок дерьма.

- Всего лишь за жизнь, – тихо пробормотал Эгон себе под нос. – Это потому что ты сказал, что больше никогда не возьмешь в руки кисточку. Жаль, что ты не помнишь, как говорил, насколько это важно для меня, – выдохнул он, внезапно наклоняясь к Стэму и впервые позволяя Тараби разглядеть тату во всей красе. На макушке красовался череп, обозначенный черными острыми линиями, так как если бы данное изображение чертили ножом по песку. От него отходили многочисленные рваные зигзагообразные полосы, в которые вплетались такие же рваные, острые синие лилии. Если не присматриваться, казалось, что череп и шея парня просто увиты сложным черно-синим узором. И только теперь, посмотрев на тату сверху, Стэм впервые понял, как ошибался. Изображение было достаточно эффектным. Вот только лилий он в первоначальном варианте не рисовал.

Первоначальном варианте?

Рисовал?

Тараби никогда не рисовал.

Ни для Эгона, ни вообще.

Так какого?..

Стэм встрепенулся, протягивая к Йоту руку и проводя пальцами по гладко выбритому черепу.

- Этого… Не может быть, – выдохнул он тихо.

- Может, – так же тихо проговорил Эгон, выпрямляясь. – К сожалению, еще как может.

Фиолетовое пламя еле заметной вспышкой просочилась из пола прямо в ботинок Стэма, проникло в его тело, моментально добралось до горла, а оттуда, оставив после себя странное послевкусие тлеющих костей во рту, устремилось непосредственно к глазам, как до этого устремлялось к глазам Эгона и Мартина Бэйна. Одна-единственная вспышка, чтобы снять пелену забвения и напомнить о том, что каждый из них предпочел в свое время забыть.

Стэм медленно выдохнул, устало потерев глаза.

- У нас абсолютно нет времени, не так ли? – осведомился он, обращаясь к Эгону.

- Верно.

- В таком случае не будем терять времени. Буйвол, простите великодушно, но наши пути здесь расходятся.

- Не понял, – напрягся было мужчина, тут же принимая боевую стойку. Но среагировать он всё равно не успел. Стэм, легко развернувшись, со всей дури врезал мужчине ногой по голове. Тот упал на пол, будто мешок с картошкой, наконец-то оставив Стэма и Эгона наедине.

- И какой я? – в легком раздражении поинтересовался Стэм, вперив взгляд в Эгона.

- Третий.

- Всего лишь? У нас конец света над головой, а я только третий?!

- Прости…

- О чем ты думал?!

- Прости…

- Ладно… Это не твоя вина, – тут же поумерил гнев парень. – Ты здесь не причем, – выдохнул он, обнимая Эгона за шею и притягивая к себе. – В любом случае… я рад вновь видеть тебя.

Анжело уже десять минут лежал на пыльном полу хранилища и всматривался в скрытый полумраком потолок. Любые попытки Бэйна растормошить журналиста, не приносили результата. В конце концов, Мартин, сдавшись, сам улегся рядом с Кьярэ и вперил взгляд в никуда.

- Тысячелетие, – наконец подал голос Анжело. – У меня в голове не укладывается. Такой пласт истории исчез, стерт, спрятан. Но зачем?

«Возможно, были причины…»

- Какие могут быть причины сокрытия целой тысячи лет?! На нас что инопланетяне покушались? Или мы сами инопланетяне?! Или… Господи, да я не могу придумать ни единой адекватной причины!

«Адекватной? – усмехнулся Бэйн с толикой горечи. – То есть ты еще способен говорить об адекватности? Странно, что мы кроме тысячи лет не забыли еще и этот термин. Уж он-то в нашем мире однозначно бесполезен».

- Только представь, что произойдет, если об этом узнает общественность! – взбудоражился журналист больше прежнего.

«А она узнает?» – встрепенулся и Бэйн, поворачиваясь к Анжело.

- Это стало бы сенсацией! Но… – журналист замолчал, садясь на полу и водружая толстый том МетоБиблии на колени.

«Но?» – Мартин следил за каждым движением журналиста, ожидая подходящего момента, чтобы сказать нечто, что позволило бы ему увидеть то, что увидел Бэйн в то мгновение, когда решил, что убил Кьярэ.

- Но последствия будут непоправимы. Не думаю, что люди готовы узнать об этом, – выдохнул Анжело, меланхолично листая МетоБиблию страница за страницей. – Не думаю, что даже я сам, человек, желавший познать все это, был готов к правде.

«Зато твое имя вошло бы в историю. Не было бы ни единого человека, который бы не знал тебя».

- Плохо же меня знаешь Ты, если считаешь, что именно этого я желаю. Но мне нужна не слава, – покачал журналист головой.

«Тогда что?»

- Как и любому уважающему себя журналисту, мне необходимо только одно: истина, – Анжело говорил все тише, явно большую часть своего внимания перекидывая на МетоБиблию. – Странно… – пробормотал он, внимательно вчитываясь в текст.

«Нашел еще что-то?»

- Не знаю.

«В смысле, не знаешь. Что же тогда странного?»

- Это сложно объяснить, – поморщился Анжело.

«А ты попробуй».