Узы крови (СИ)

До собрания Пожирателей оставалось еще полчаса, и Северус присел на небольшую кушетку под особенно истертым гобеленом: было сложно даже предположить, что на нем изображено. В холле царила мертвая тишина: тяжелые двери не пропускали ни звука, и казалось, будто в замке нет ни одной живой души. По мнению Северуса, эта тишина неприятным образом отличалась от царящего в Принц-мэноре спокойствия.

Дверь гостиной со скрипом отворилась и оттуда выскользнула Гиневра. Северус замер. Эхо от стука ее каблуков гулко отдавалось под потолком. На ней было новенькое темно-серое платье, подчеркивающее цвет ее глаз, волосы были собраны в высокую прическу. Северус отметил, что она выглядит значительно лучше. Он уже решил, что она пройдет мимо, так и не заметив его, но у подножия лестницы она вдруг оглянулась и замерла.

– О, Северус, – после паузы произнесла она. – Это ты?

– Да, – отозвался Северус. – Я, знаешь ли, тоже здесь бываю каждый четверг.

Она отрешенно кивнула и покосилась на дверь гостиной, словно ища пути к отступлению. Северус почувствовал раздражение. Она на свободе уже месяц, но так и не соизволила уведомить его о существовании их общей дочери! Этой маленькой глупой невыносимой гриффиндорки, которая еще и прячется за юбку МакГонагалл!

– Ты все такой же колючий, – натянуто сказала Гиневра.

Северусу захотелось заколдовать ее. Его так и подмывало спросить, не хочет ли она сказать ему что-нибудь важное.

– Извини, мне нужно идти, – неуверенно пробормотала Гиневра и попыталась сбежать.

Северус вскочил на ноги.

– Хм, мне казалось, что нам есть, о чем поговорить, – сказал он.

Гиневра замерла, затем медленно повернулась и с подозрением спросила:

– Ты о чем?

Северус выдержал паузу, заставляя ее понервничать.

– О всяком, – наконец ответил он. – Мы ведь не чужими людьми были.

Гиневра тяжело вздохнула.

– Я слышала, ты преподаешь в Хогвартсе, – отрывисто произнесла она.

– Да, зельеварение, – подтвердил Северус. – По совместительству, декан Слизерина.

Гиневра кивнула.

– Никогда бы не подумала. Ну, а мне нечего рассказать. Я все эти годы в Азкабане провела, знаешь ли, – сухо сказала она. – Там жизнь не особо насыщенна событиями.

Она опять повернулась, чтобы уйти.

– Хочешь сказать, я в этом виноват? – раздраженно спросил Северус.

Гиневра приняла надменный вид.

– Я все же была не настолько наивна, чтобы верить в чудесное спасение. Я знаю, что только я одна виновата во всех своих преступлениях. Я просто хочу уйти. Я занята, – и она зашагала по лестнице.

Северус остался стоять, глядя ей вслед. Он знал, что с Гиневрой бесполезно разговаривать, когда она переходит на подчеркнуто-холодный тон. Откровенно говоря, он рассчитывал увидеть раскаяние и услышать-таки признание в том, что у них есть дочь. И еще, его очень интересовало, по каким таким причинам Гиневра позволила своей матери забрать у нее ребенка. Словом, попытка манипулировать Гиневрой с треском провалилась, прямо как в былые времена. Северус не удержался и фыркнул себе под нос. Какая она несносная!

***

Гарри очень удивился, когда вечером в гостиную Гриффиндора заглянула профессор МакГонагалл и пригласила его проследовать за ней к директору. По дороге он пытался сообразить, что же такого мог натворить, но ничего не приходило в голову. В последнее время он вел себя не хуже любого другого ученика Хогвартса и даже тайно не помышлял заниматься делами «взрослых опытных магов». Поэтому Гарри заподозрил, что Дамблдор считает жизненной необходимостью возобновить занятия окклюменцией, и шел к нему с самыми нехорошими предчувствиями.

– Гарри, мальчик мой! – традиционно воскликнул Дамблдор, завидев его на пороге. – Проходи, не стой в дверях. Лимонную дольку?

– Нет, сэр, спасибо, – отказался Гарри и сразу перешел к делу: – Вы что-то хотели?

Дамблдор переплел пальцы рук.

– Видишь ли, Гарри, Том набирает силы, и ты не мог этого не заметить. Все эти заголовки в газетах, и прочее. Я полагаю, он собирает армию и готовится перейти к активным действиям.

– А его предыдущие действия были пассивными? – хмуро проворчал Гарри.

Дамблдор взглянул на него поверх очков-половинок.

– Я говорю об открытой войне, Гарри.

Гарри поерзал на стуле. Лучше бы этот день никогда не наступил.

– В этой войне я должен… убить его?

Директор не стал отвечать, но молчание было красноречивее всех слов.

– Рано или поздно вы встретитесь, – почти извиняющимся тоном сказал Дамблдор.

Гарри окинул взглядом кабинет, вспомнив, как крушил его после гибели Сириуса.

– Вы говорите, он собирает армию, – хрипло произнес он. – А у нас, выходит, есть только Орден Феникса?

– Это уже немало для начала, – ответил Дамблдор. – К тому же, новый Министр куда смышленее прежнего. Но я хочу, чтобы ты был готов встретиться с Риддлом.

– Вы опять отправите меня учиться окклюменции у Снейпа? – предположил Гарри. – Извините, профессор, но я боюсь, что это плохая идея…

– На этот раз я сам займусь твоим обучением, – перебил его Дамблдор.

– А, – выдал Гарри.

– Я бы хотел проводить занятия по субботам, – добавил Дамблдор. – Тебя устроит, Гарри?

Гарри покладисто закивал. Учиться окклюменции у Дамблдора значительно лучше, чем у змеиного декана, бросающегося банками с тараканами.

– Превосходно, – хлопнул в ладони Дамблдор. – У тебя есть какие-нибудь вопросы?

Гарри покачал головой, но тут кое о чем вспомнил.

– Я тут случайно узнал, что вы являетесь попечителем моего имущества. Поместья, если я не ошибаюсь?

– До твоего совершеннолетия, – кивнул Дамблдор с некоторой неохотой.

– Почему вы никогда не говорили мне об этом? – настороженно спросил Гарри, чувствуя, что и затрагивать эту тему не стоило.

Дамблдор развел руками.

– В разное время на то были разные причины, – сказал он, – но, в конечном счете, не все ли равно? До совершеннолетия ты не можешь самостоятельно распоряжаться поместьем или жить там. Смею заверить, оно в полном порядке и… будет ждать твоего прибытия. Никуда оно не денется.

– Почему мой отец там не жил? – нахмурился Гарри.

Уклончивый ответ Дамблдора ему совсем не понравился.

– Оттуда переехали еще твои дед с бабкой, – на этот раз без промедления ответил директор. – Джеймс вырос в Годриковой впадине, там и остался жить. Думаю, это вполне логично.

Гарри хотел было спросить, не знает ли Дамблдор причин, по которым они переехали в Годрикову впадину, но вовремя прикусил язык. Вряд ли директор скажет, даже если знает ответ. Что-то здесь нечисто. Лучше всего сделать вид, будто Гарри не так уж интересует эта тема.

– А, понятно, – с невинным видом протянул он. – Ну… я пойду?

Дамблдор кивнул. Гарри вышел из его кабинета, так и не поняв, поверил ли директор его беспечности.

***

Во вторник Гермиона не без опаски вошла в кабинет зельевара. Снейп выглядел еще угрюмее, чем обычно. На ее вежливое приветствие ответить он не соизволил.

– Надеюсь, беспечность профессора МакГонагалл не ввела вас в заблуждение, – едким тоном произнес он. – Нам с вами куда лучше известно, что с вашей силой игры плохи. Один раз повезло, но рассчитывать на удачу в дальнейшем… – он сделал красноречивую паузу.

До чего же он злопамятный!

– Я уяснила это для себя, сэр, – с трудом скрывая раздражение, ответила Гермиона. – Я приложу все усилия, чтобы научиться окклюменции.

Снейп некоторое время холодно смотрел на нее.

– Это мы сейчас легко проверим, – процедил он и небрежно махнул рукой. – Начинайте упражнение.

Гермиона не сразу сообразила, что речь идет об очищении головы от мыслей, а когда поняла, было уже поздно: перед глазами заплясали воспоминания.

– Вы совершенно несобранны! – раздраженно отметил Снейп через полминуты. – И это вы называете «всеми усилиями»? Легилименс!

В голове у Гермионы собрался рой воспоминаний из глубокого детства, о которых она и не подозревала. Когда Снейп убрал палочку, голова у нее раскалывалась.