Яд

Кэтрин с потаённой улыбкой вспомнила ту пору — первые месяцы своего замужества. Они были так счастливы! Были неразлучны, она смотрела на всё сквозь радужную пелену первой любви, и привычки мужа казались ей шикарными и необыкновенно притягательными. Он тратил уйму денег на одежду, на весёлые вечеринки со столичными друзьями. Они ездили на умопомрачительном ландо с откидным верхом, ходили в оперу…

Всё это быстро закончилось. Она забеременела, Генри отвёз её к матери в Хэскил-холл, и больше уже она не вернулась к той весёлой жизни. Генри проводил время в Лондоне, предаваясь кутежам, заводя сомнительных подружек, и все её попытки вернуть любовь мужа окончились плачевно. Она оказалась заперта в старом поместье со свекровью, которая решила отомстить ей за все унижения, перенесённые в жизни.

Бежать Кэтрин было некуда — отец, может, и не отказался бы принять её обратно, но их дом в Норидже был совсем небольшим, Уильям уже женился к тому времени, и его жена ожидала второго ребёнка. Средняя её сестра, Элисон, была обручена, а младшая сестрёнка, Мэри, готовилась к выходу в свет. Старшая сестра, сбежавшая от мужа, никак не входила в их планы на будущее. Эти мысли Кэтрин подавила быстро и без труда — слишком тяжело было вспоминать, как она пыталась ужиться со сварливой дамой — матерью мужа.

Ирония ситуации заключалась в том, что даже после смерти Генри они не могли избавиться друг от друга. Кэтрин была намертво привязана к поместью — ей просто было больше некуда идти. Миссис Хэскил считала себя хозяйкой старого дома, держа в морщинистых руках бразды управления их небольшим хозяйством и скрывая от нелюбимой невестки, насколько плохи были дела.

Лишь выслушав отчёт брата, Кэтрин осознала, как близки они к краху. Генри не только умудрился прокутить состояние отца, но и наделал долгов. Мысль о том, что долги мужа, сделанные из-за пьянства, разврата и азартных игр, легли теперь мёртвым грузом на плечи двух женщин — матери и жены, удручала её семью. Отец предложил ей помощь… Смешно! Он сам едва сводил концы с концами. Мэри недавно вышла замуж — наконец-то! — и его скромный доход уменьшился ещё больше.

Томас лепетал что-то невнятное о том, чтобы она не беспокоилась, что семья не допустит, чтобы Кэтрин оказалась в безвыходной ситуации. Что-то говорил о займе, который отец собирался взять в банке Нориджа, чтобы покрыть её долги… Нет, ну какая, всё-таки, несправедливость! Её долги — долги её непутёвого (мягко сказано!) мужа, о котором она даже не могла заставить себя сожалеть. Даже на отпевании, пряча лицо в тёмной вуали, она думала только о том, что судьба предоставила ей шанс, на который она едва смела надеяться. Тогда она ещё верила, что Пол любит её… Снова Пол! Вот о ком надо забыть и не вспоминать.

Лучше подумать о мистере Кингсли, к которому она сейчас едет. Кэтрин не смогла удержать улыбку. Они встречались лишь раз, и — Боже! — как давно это было. Ну, собственно говоря, не так давно — около года назад. Но с тех пор её жизнь так изменилась, что Кэтрин казалось, что прошла целая вечность.

Она без труда припомнила тот вечер у леди Иршем. Редкое в её жизни развлечение — поездка в соседний городок на бал, который леди Иршем устраивала в честь совершеннолетия сына. Свекровь в тот день так удачно упала, подвернула ногу и была не в состоянии составить ей компанию. Кэтрин решительно отмела все возражения старухи, и поехала одна, упирая на то, что на балу будет Эмили — подруга её детства. Конечно, там был ещё и Пол… Нет, о Поле — не думать!

Тогда Кэтрин ещё не была так стеснена в средствах, как сейчас, и с удовольствием принарядилась для поездки. Она поправилась после родов, и теперь с большим тщанием подходила к выбору своих туалетов, стараясь замаскировать недостатки. Правда, у неё красивый бюст, который, слава Богу, можно было продемонстрировать на балу. Пол не сводил с неё глаз…

Нет, не о Поле речь. Впрочем, вспоминать мистера Кингсли было очень приятно. Она сразу заметила его, хотя была увлечена Полом. Как можно было бы не заметить такого мужчину? Он выделялся на фоне местного общества как… Как Геракл на фоне стада овец. Конечно, это ирония — так говорить, и всё же… И его имя — такое странное, удивительное. Драгон.

— Мистер Драгон Кингсли, миссис Кэтрин Хэскил, — представила их друг другу хозяйка бала.

Мистер Кингсли смотрел на неё свысока — ну, это нестранно, он показался ей действительно высоким — холодно, оценивающе. Глаза цвета густо-заваренного чая, грива иссиня-чёрных волос, цвет лица такой, будто он только что вернулся с курорта, где провёл последние полгода — а ведь была весна, как он умудрился так загореть? Безупречно сидящий фрак облегал поистине атлетическую фигуру. Она смутилась под его пронзительным взглядом и молча протянула руку. Он посмотрел на неё так, как будто она сделала что-то неприличное, словно не ожидал, что она посмеет поздороваться с ним, а затем, с широкой усмешкой, приложился губами к её похолодевшей руке.

Даже сейчас Кэтрин почувствовала, как к щекам приливает кровь. Это прикосновение мягких губ, и невероятное ощущение, пронзившее её в тот момент. Как описать его словами? Пристойными словами… Она едва помнила, что он сказал ей. Кажется, что-то спросил о муже, и она невнятно пролепетала что-то в ответ, чувствуя головокружение и странный жар в груди. И, ужасно признаваться в этом даже самой себе, тянущее, горячее ощущение в животе. Он говорил с ней пару минут, о которых у неё остались лишь самые смутные воспоминания, а затем отошёл и вскоре покинул бал. А Кэтрин едва смогла дождаться возможности улизнуть из дома леди Иршем вместе с Полом. Ах, что за ночь их ждала после этого! Она до сих пор вспоминает о ней с упоением. Никогда ещё ей не было так хорошо с ним, да и вообще ни с кем.

Прекрасно! Снова её мысли свернули на Пола. Надо срочно отвлечь себя, а то, к моменту приезда в Голубые кедры она совсем расклеится. Вот уж не к чему!

Странно, что мистер Кингсли вспомнил про неё. Нет, в самом деле, прошло уже почти одиннадцать месяцев — большой промежуток времени. Она и думать забыла о красавце, которого повстречала на балу у леди Иршем, а вот он — удивительно — не забыл о ней. Кэтрин заулыбалась, надеясь, что миссис Экройд спит и не заметит этого. Наверняка, у неё сейчас преглупый вид — сидит и радуется отдалённым воспоминаниям, которые, вполне возможно, ничего не значат. Хотя… Ведь Кингсли позвал её к себе, значит, тогда она произвела на него впечатление. Невероятно!

Копыта лошадей зацокали по дереву — значит, они уже на мосту. Осталось всего с полчаса, может, чуть больше, и они приедут на место. Чувствуя, как волнение охватывает её всё больше, Кэтрин снова достала зеркало и придирчиво осмотрела себя. Глаза блестят — неплохо, хотя слишком ярко для приличной дамы. Ладно, попробуем исправить положение, в конце концов, можно ведь и вниз смотреть. Так прилично, так скучно… Как вся её нынешняя жизнь. Ничего, разберёмся. Если мистер Кингсли и в правду, как утверждает миссис Экройд, намекал на то, что подыскивает себе жену, то блестящие глаза и немного румянца на щеках не будут лишними.

— Миссис Экройд, — тихонько позвала Кэтрин, дотрагиваясь до колена пожилой дамы.

Та с трудом разлепила глаза, непонимающе смотря на неё, а затем глубоко вздохнула и неловко улыбнулась.

— Мы уже подъезжаем, миссис Экройд. Простите, что разбудила Вас.

— Ах, да что Вы, дорогая Кэтрин! Спасибо, что не забыли про старуху.

— Ну, какая же Вы старуха, сударыня? Разве можно говорить такие вещи?…

Кэтрин несла соответствующую случаю чушь, а все её мысли уже вертелись вокруг предстоящей встречи. Как, всё-таки, это странно и волнительно. И вдруг Кингсли покажется ей вовсе не таким интересным, как год назад? Может, из-за Пола она тогда всё воспринимала слишком остро? Или… Да, между прочим, ведь и Кингсли может найти её не такой, какой помнит. Одна единственная встреча на балу, при свете свечей, несколько минут разговора — это ведь вовсе недостаточно, чтобы запомнить человека. Вдруг, увидев её при свете дня, он решит, что она не такая уж красавица?