Узы крови (СИ)

– Ужа-А-ас.

– А вы им кем приходились? Я вас раньше не видела.

– Школьный учитель, – отвечает Люпин.

Тонкс вносит на кухню стопку грязных тарелок, лишь чудом не споткнувшись на пороге. Ей очень не к лицу черный цвет – будто прекрасную лесную нимфу нарядили в балахон Пожирателя смерти. Ненависть вскипает где-то внутри. Кажется, это единственное, что осталось. Как же хочется, чтобы все эти подонки сдохли!

Гермиона сжимает кулаки и закрывает глаза. Какого черта все эти люди собрались здесь?! Приперлись посплетничать, посмотреть на чужое горе. Пусть они все немедленно убираются!

Фотография родителей стоит перед ней на столе. Жаль, что она так и не сфотографировала их на волшебный фотоаппарат, чтобы изображение двигалось. Гермиона наклоняется, крепко прижимаясь губами к фотографии. Слезы сами льются из глаз.

Когда она открывает глаза – уже вечер. Кто-то несет ее на руках. Запах свежескошенной травы. Наверно, это Люпин. Сильные руки кладут ее на кровать, накрывают одеялом. Мягкая ладонь скользнула по волосам. На миг Гермионе кажется, что это папа… С такой болью невозможно жить.

***

Оказывается, мир состоит из ничем несвязанных друг с другом фрагментов. Вот лицо Джинни склоняется над ней, солнце красиво играет на рыжих волосах… Затем Гермиона надевает туфлю с помощью ложечки. Нет сил отвести взгляд от лакированной поверхности туфелек. Так хочется, чтобы мир съежился до размеров этих туфлей и кусочка паркета, охваченного зрением. И больше чтобы ничего не существовало. Особенно самой Гермионы…

…За окном мелькают деревья. Они что, едут куда-то? Гермиона оглядывается. Машина ее родителей. Джинни сжимает ее ладонь, глядя перед собой. На переднем сидении сидит Гарри – это его лохматый затылок, Люпин ведет машину. Тонкс… наверно, для охраны…

…Гермиона подписывает бумаги не глядя. Нет сил читать. Она очень смутно понимает, где находится. Затуманенное сознание подсказывает, что у нотариуса. Ну конечно, формальности. Рядом из своих только Дамблдор. Когда он появился? Где все? Мистер Клаус кладет перед ней запечатанное письмо и папку документов в большом желтом конверте. Словно из тумана доносятся его слова и Гермиона улавливает только обрывки фраз: «В случае смерти… должны прочитать это письмо… тайные документы…». Дамблдор извлекает из рукава волшебную палочку подобно искусному фокуснику: «А теперь поговорим об опекунстве…».

***

Когда они вернулись домой – директор воспользовался аппарацией – Гермиона сразу же плюхнулась на кушетку. Чувствовала она себя паршиво, и, кажется, дело было не только в смерти родителей.

– Вам необходим присмотр волшебников, мисс Грейнджер, – сказал Дамблдор. – Ранение, полученное вами в Отделе Тайн, еще дает о себе знать.

– Я прямо как ветеран войны, – вяло ответила Гермиона, но директор ее не услышал.

– Нужно придумать что-нибудь с вашим опекунством, – озабоченно пробормотал он.

– Зачем? – удивилась Гермиона. – Мне остался год до совершеннолетия, и его я проведу в Хогвартсе.

– О, мисс Грейнджер, у магов не принято оставлять детей без присмотра, – усмехнулся директор. – По крайней мере, без формального, – он искоса взглянул на Гермиону. – Думаю, вам стоит пожить у моих друзей некоторое время – они за вами присмотрят. Кстати, что там, по-вашему? – Дамблдор указал на желтый конверт, о котором Гермиона уже позабыла.

Она уставилась на эту неожиданную часть наследства.

– Не знаю, – пожала плечами она. – Мои родители были простыми стоматологами. Думаю, ничего серьезного.

– Откроете? – предложил Дамблдор. – Вдруг ваши родители посоветовали, к кому вы можете обратиться, если понадобится опекун.

– Вряд ли, – тряхнула непослушной гривой Гермиона, но все же вскрыла конверт.

Оттуда показался бледно-зеленый лист бумаги. Гермиона вытянула его, и ей показалось, будто серебряный ангел в правом верхнем углу встряхнул крылышками. Она уставилась на неподвижное изображение. «Нет, это невозможно, – мысленно одернула она себя. – Мои родители маглы». Мимоходом отметив, что бумага оформлена в цветах Слизерина, Гермиона прочла тесненную надпись «Больница Святого Павла. Литтлфейри. Шотландия». Ангел в уголке еще раз встряхнул крыльями, теперь Гермиона точно заметила. Она недоуменно моргнула. Магический документ? У ее родителей? Откуда?

– Литтлфейри, – прощебетал Дамблдор. – Что за чудное названье. Знавал я одно семейство, у которого там был очаровательный коттедж.

Гермиона села на кушетке прямо – усталости как не бывало. Тут явно какая-то ошибка! Она со все большим недоумением прочла далее: «Свидетельство о рождении», ниже стояло ее имя, пустая строка там, где должна быть ее фамилия, и приметка «illegitimi thori».

– Профессор, простите, а как переводится «illegitimi thori»? – спросила Гермиона.

– «Рожденный вне брака», – безмятежно ответил Дамблдор, поглаживая бороду. – А что написано ниже?

– Тут… – Гермиона запнулась, обнаружив вместо имени своей мамы другое имя. – Гиневра Морроу.

– Гиневра Морроу? – Дамблдор резко подался вперед. – В строке «отец», что там написано?

– Я не понимаю, почему… – Гермиона нашла взглядом нужную строку. – Что?! – она мотнула головой и протерла глаза. – Нет-нет-нет!!! Этого не может быть!!!

Дамблдор жизнерадостно улыбнулся и весело подытожил:

– Все признаки того, что вы увидели имя Северуса Снейпа.

***

Северус Снейп занимался самым бесполезным, неблагодарным и скучным делом в своей жизни – составлял конспекты уроков. Разумеется, для того, чтобы доказать ученикам их бездарность никакие конспекты ему не нужны, но тугодумы из Отдела образования требуют отчетов даже от самого гениального зельевара страны. Ничто так не убеждало Северуса в бессмысленности человеческого бытия, как эти глупые «повторение пройденного», «закрепление навыков», «выводы» и прочая чушь.

Появление Дамблдора в его кабинете отнюдь не способствовало повышению настроения. Директор спускался в подземелья только в крайних случаях (а за годы педагогических мучений Северуса таких случаев не встречалось), и его появление здесь не сулило ничего хорошего. Но надежда умирает последней.

– Поттера убили? – спросил Северус.

– Я вижу, ты в хорошем расположении духа, Северус, – заявил Дамблдор.

– Меня всегда поражала ваша способность смотреть в корень, – язвительно отозвался Северус и тут же получил в отместку:

– Мальчик мой!

Дамблдор сиял, как начищенный котел, и Северусу сразу стало как-то не по себе.

– У вас есть новости? – осторожно предположил зельевар.

– Еще какие, милый мой! – Дамблдор разве что не хихикал от возбуждения, как шестнадцатилетняя школьница. – Я так рад за тебя!

Северус взглянул на конспект урока и заподозрил директора в наличии иронии. Тем временем Дамблдор продолжал нести околесицу:

–… Память меня не подвела, я все помню про своих учеников и поэтому сразу догадался, что к чему, как только она назвала имя своей матери. Северус, это же чудесно! Разумеется, я о тебе самого высокого мнения, и тут же смекнул, что ты ничего не знаешь. Правда, не могу взять в толк, как так получилось, но я уверен, что вместе мы разберемся в ситуации.

«Старик спятил», – если бы за каждый такой вывод Северусу вручали по шкуре бумсланга, он смог бы наварить пожизненный запас Оборотного зелья.

– О чем вы, профессор? – устало спросил Северус.

– Поздравляю, мой мальчик! – хлопнул в ладони Дамблдор. – Ты стал отцом!

«Кажется, на этот раз вывод верный».

– Простите? – опешил Северус.

Дамблдор несколько мгновений взирал на него бессмысленными глазками, затем спохватился:

– Ах да, чуть не забыл, – и бросил на стол перед Северусом желтый конверт.

Северус пребывал в полнейшем недоумении. Что еще за бред? Он смотрел на конверт, пытаясь уловить соль директорской шутки. Не мог же Дамблдор в самом деле сойти с ума!

– Правда, это случилось почти шестнадцать лет назад, – оборвал его размышления директор.