Оставь надежду, всяк сюда попавший (СИ)

Привязанность к Рику — что может быть большей глупостью для такого Морти, как он?

И все же…

При воспоминании о том, как ученый сильно, но бережно прижимал его к себе на горках в аквапарке, как тяжело дышал на ухо, и как Морти практически сидел на нем, прикасаясь поясницей к его промежности, невольно пошли мурашки по коже.

Это было сильнее его.

Вспомнив вдобавок и о том, как он сам — сам! — захотел поцеловать Рика еще тогда, в мире с кристаллами, мальчик застонал сквозь стиснутые зубы.

Ну что за шлюха!

Внизу живота что-то ныло, не давая успокоиться, и, переживая странное сладкое томление пополам со стыдом, Морти начал прикасаться к своему члену.

Сначала как будто бы случайно, едва заметно, но сдерживаться долго не хватило сил, и он, прислонившись спиной к кафельной стене, широко расставил ноги, поглаживая яички и твердый ствол.

Вода шумела, сбегая небольшим водоворотом в сток, но Морти все равно боялся быть услышанным — зажав рот свободной рукой, он сдавленно постанывал в ладошку, двигая бедрами навстречу собственным же ласкам и, наконец, с последним жалобным всхлипом кончил, выплеснув на пальцы липкую белесую жидкость.

Подставив руку под душ, чтобы смыть сперму, Морти невесело усмехнулся: ничему его жизнь не научила!

Неужели бордель так плотно засел в его подсознании, что даже сейчас, будучи свободным и не принуждаемым ни к чему, он думает о…

Похоже, что так оно и есть!

Спокойствие — убийца здравомыслия.

Пока тянулись один за другим эти тихие дни, наполненные обычными повседневными заботами, Морти в глубине души мечтал о ебанутом в последней степени приключении, ведь, если рядом будут свистеть пули, а за спиной кричать проклятия враги, ему придется бежать изо всех сил, не думая о том, что…

Что он, кажется, сошел с ума.

Окончательно и бесповоротно.

В том числе — из-за той фразы, сказанной Риком, когда с ним чуть не случился… первый припадок безумия.

“Ты похож на него, но ты — совсем не он”…

Что это, черт возьми, значило?

И зачем, если Санчез, по его же словам, в этом доме жил один, ему нужна была пустующая комната для Морти?

Он уже давно начал догадываться, что у него был предшественник, но спрашивать напрямую побаивался.

Чувствовать себя на чьем-то месте, откровенно говоря, было не очень приятно. Пусть даже это и было место другого Морти.

И вот теперь парень крепился с силами, чтобы совершить не самый лучший поступок в своей жизни.

Рик как раз ушел куда-то по делам, и лучшего момента придумать было просто нельзя!

Дверь протяжно скрипнула.

На цыпочках, как будто его кто-то мог услышать, Морти зашел в комнату.

Он чувствовал себя не очень комфортно, и сам до конца не понимал, что хочет найти, но одна зацепка у него уже была.

Открыв ящик стола, он взял в руки альбом.

Выдохнул, закрывая глаза, и с легкой дрожью в руке открыл первую страницу.

Первым, за что зацепился взгляд в первой фотографии, оказался знакомый памятник.

Памятник из Цитадели.

А на его фоне улыбался в камеру другой Морти, стоящий рядом с Риком, который покровительственным жестом положил руку ему на плечо.

На обоих была белая форма гвардейцев…

Грехопадение случилось, и мальчик, уже не чувствуя такого сильного стыда, жадно перелистывал страницы, ловя осколки чужих жизней — веселая посиделка толпы спецназовцев в кафе, наверное, на каком-то празднике, мама, папа, Саммер, все вместе, по отдельности, и в центре всего — счастливые, довольные жизнью и радостные напарники…

Но куда делся этот Морти?

Не успел он задать себе этот вопрос, как в коридоре послышались шаги.

“Блядь!” — только и успел подумать юноша, спешно убирая фотоальбом обратно.

Но как же убраться самому?!

Он не нашел варианта лучше, кроме как запрыгнуть в шкаф, и двери закрылись ровно перед тем, как в комнату ввалился Санчез.

Морти слышал только его тяжелое дыхание.

Осторожно выглянув в просвет между створками, он увидел, как Рик плюхнулся на стул и вытер пот со лба.

Старик был раздет по пояс — ни водолазки, ни белого халата, и в его руке, зажатая между двух пальцев, покачивалась банка пива.

Морти конкретно попал.

Ему оставалось только надеяться, что Рик скоро уйдет.

Но тот, похоже, никуда не торопился, вальяжно откинувшись на спинку стула и большими глотками опустошая банку.

Он так жадно пил, что часть пенистой жидкости пролилась мимо губ на грудь и подбородок, и Рик, чертыхнувшись, начал растирать ее рукой по голой коже, и даже на расстоянии Морти почувствовал горьковатый пивной запах…

Сжав зубы, парень накрыл ладонями внезапно покрасневшие щеки.

Он явно вляпался куда сильнее, чем ему казалось изначально.

Смяв банку и бросив ее куда-то в сторону, Санчез выдохнул, проводя языком по губам.

Закрыл глаза и, ёрзая на стуле, начал осторожно прикасаться к себе между ног через одежду.

У лицезреющего это Морти глаза полезли на лоб.

Он искренне надеялся, что спит, что просто спит и видит то ли страшный, то ли влажный сон, но увы, это происходило на самом деле.

Сквозь крохотную щелочку ему открывался обзор буквально на все.

На грубые мозолистые руки ученого, которые прямо сейчас ласкали уверенно поднимающийся член.

На дорожку седых волос, спускающихся от пупка к паху, сведенную от напряжения бровь, разведенные, будто в приглашающем жесте, ноги, и…

Рот парня наполнился слюной.

Сглотнув, он прикусил нижнюю губу до боли и зажмурился, надеясь, что хотя бы это приведет его в чувство — но стало только хуже, ведь из-за звуков, которые издавал Рик, лишенная зрительного образа фантазия работала только сильнее.

— Да, — хрипел мужчина, одной рукой продолжая удовлетворяться, а другой — поглаживая свои соски. — Ох, блядь… бляяяядь…

Это было невыносимо.

У мальчика уже затекли ноги от неподвижного стояния, но он боялся пошевелиться и хоть немного сменить позу, чтобы не выдать себя.

Его трясло — и от страха, и от…

Закрыв себе рот, чтобы, не дай бог, не издать лишнего звука, он сильно сжал бугор, что появился у него в районе ширинки, и проклял все на свете — свое любопытство в первую очередь.

Так хотелось избавиться от мешающей одежды.

Так хотелось любым путем угомонить этот пожар в крови, но все, что он мог — так это лишь смотреть на то, что не должен был, и делать то, что не должен был делать тем более!

— Ооооо… Ах… Даааа…

Повисла тишина.

Рик кончил.

Морти не испытывал такой радости от чьего-то удовлетворения еще со времен притона.

Правда, там это значило, что он наконец-то сделал свою работу и может передохнуть — здесь же его свобода стояла под вопросом, ведь Санчез никуда не спешил, медленно вытирая руки салфетками.

Наконец, ученый застегнул молнию, подтянул брюки и встал.

Морти, наивно подумав, что он уходит, хотел было выдохнуть с облегчением, но, прежде чем он успел понять, что происходит, скрипнули двери, и в лицо ударил свет.

И крепкие пальцы потянули его за ухо.

— Смотрите, кто у нас тут? — тоном, не предвещающим ничего хорошего, спросил Рик. — А у нас тут, блядь, маленький любитель совать нос не в свое дело!

====== Глава 13. Не твое дело ======

Морти попал в западню.

Зажатый между Риком и дверцами шкафа, все, что он мог — так это держать руки сцепленными в замок внизу живота, чтобы не показывать своего возбуждения, которое, будто назло, и не думало проходить.

Тряслись поджилки, и сердце колотилось в груди набатом.

— Ну, и что ты тут вынюхивал? — пугающе ласковым тоном спросил Рик, приподнимая его голову за подбородок. — Чего тебе так хотелось найти в моей комнате, сученыш?

— Где твой Морти?

Мужчина вздрогнул, будто от удара хлыстом.

— Мой Морти? — невесело усмехнувшись, он ткнул пальцем юноше в грудь. — Здесь… А что у меня было в прошлом, не твоего ума дело!