Оставь надежду, всяк сюда попавший (СИ)

— Успокоительное, — Рик поджал губы, наблюдая, как лекарство исчезает у внука во рту. — Я обычно соч-эээ-таю с бухлом, но тебя, думаю, проберет и так…

Подействовало успокоительное тут же.

Еще даже не успев его проглотить, мальчик уже почувствовал такую сонливость, будто не спал двое суток.

— Р-рик, я тут… н-немного прилягу?..

И, едва только договорив, он уже беспардонно заснул на чужой кровати, как убитый.

Утро началось с ощущения тяжести и горячего дыхания на шее.

Еле открыв глаза, Морти посмотрел вокруг — и, подскочив, вскрикнул, сбросив с себя руку Рика, который спал рядом с ним полностью одетым.

— Чего визжишь, блядь, — недовольно отреагировал тот, садясь и зевая во весь рот. — Истеричка гр-эээ-баная…

Ему было не объяснить, что Морти на секунду почудилось, будто он вернулся в то место, о котором не хотел даже вспоминать.

Выбравшись из кровати, Санчез, кряхтя, дошел до стола и достал из ящика вчерашние таблетки, чтобы потом высыпать себе в ладонь целую горсть.

А в другой его руке волшебным образом оказалась бутылка.

— Р-рик, может, н-не надо?.. — Морти стало не по себе от этого зрелища.

— З-заткнись, пес, — рявкнул Рик, махнув бутылкой в его сторону. — Еще ж-жизни меня тут учить буд-эээ-т!..

С жадностью съев все пилюли, он запил их несколькими судорожными глотками алкоголя, вытер губы рукавом и заявил уже куда более веселым тоном:

— А теперь мы отправляемся в приключение, Морти!

— В п-приключение?..

— Ну да, должен же я хоть иногда использовать свой новый человеческий щит!

И, хохоча во все горло, старик скрылся в ванной, откуда вскоре донеслись шум воды и довольное пение.

В этом мире, на взгляд Морти, не было ничего интересного.

Но Рик загорелся мыслью найти какие-то редкие кристаллы в здешних пещерах, поэтому они должны были застрять здесь на несколько дней как минимум…

Вокруг них ничего не было — лишь голые красно-бурые скалы, редкая трава да речка, в которую, судя по запаху, сливали канализацию.

А потом Морти увидел человека.

Человек шел, раскачиваясь, точно пьяный, что-то бормоча себе под нос, и белый халат, успевший давно стать серым от пыли и грязи, висел на нем лохмотьями.

Это был еще один Рик.

Его спутанные волосы отросли почти до поясницы, во рту торчали пеньки гнилых зубов, босые ноги были покрыты кровавыми ранами, но он шел, упрямо шел вперед, повторяя одно и то же слово.

— Мари. Мари. Мари.

Их взгляды встретились — и другой Рик со скоростью, удивительной для настолько истощенного тела, бросился к нему и, схватив за плечи, начал трясти:

— Мари! Ты должен знать, где Мари! Скажи, где она?!

В глазах у старика сквозило откровенное сумасшествие.

— Эй! Это еще что за нахуй?!

Его Рик уже бежал к месту событий, вооруженный бластером.

Пальцы, больше похожие на птичьи когти, разжались, и безумец, медленно сползая к ногам Морти, затрясся в сухих рыданиях.

— Где… эта сучка ходит? — застонал он. — У всех Морти как Морти, а у меня, блин, с сиськами… Одни проблемы от этих баб… Я не могу ее найти… Мари… Мари!!!

Морти понимал — быть может, не разумом, но каким-то внутренним чутьем — что этому Рику осталось недолго.

Поэтому, опустившись на колени, он обнял его.

— Она… она в Цитадели, — в глазах невольно начало щипать. — И она… она в порядке. У нее… у нее есть друзья, и… и там ей хорошо…

Услышав это безбожное вранье, другой Рик вздрогнул — и тут же обмяк, расслабляясь.

Морти даже сперва не догадался, что изменилось, но его больше не обдавало гнилостным дыханием.

Другой Рик улыбался, глядя в вечность застывшим взглядом.

— Что… что еще за Мари?

В голосе его Рика слышалась какая-то странная дрожь.

Закрыв глаза покойнику, парень встал и выпрямился.

— Понятия не имею. Я… я просто сказал это все, чтобы ему стало легче…

Орудуя лопатами, они не сказали друг другу ни слова.

После того, как дедушка Мари обрел свой последний приют, Морти решил ненадолго отойти, чтобы собраться с мыслями.

Встав на краю утеса, он закрыл глаза, пытаясь поймать глоток холодного ветра, и тут над его головой раздалось карканье.

Какая-то злобная ворона хлопала крыльями у него над головой, пытаясь клюнуть в макушку.

Морти замахал на нее руками, крича:

— Кыш! — но птица неожиданно вцепилась клювом в браслет у него на запястье, и прежде, чем мальчик успел что-то сделать, нитка лопнула от натяжения.

Все бусины до единой посыпались в грязную речку.

Несколько секунд Морти просто смотрел им вслед, не веря, что такое вообще могло случиться.

Ворона, победно каркнув, все-таки клюнула его и улетела, но ему это уже было безразлично.

Беспомощно сжимая в пальцах оборванную нить, он начал тихо всхлипывать, и тут к нему подошел Рик.

— Пес, я не хочу прерывать твое ничегонеделание, но… Эй, что случилось?

Услышав о произошедшем, ученый лишь беспечно махнул рукой:

— Ну да, птицы здесь очень агрессивные, но не будешь же ты убиваться из-за дурацкой побрякушки, правда?..

— Сам ты дурацкий! — не выдержав, огрызнулся парень, отворачиваясь.

— Т-эээ-к, а вот дерзить мне не надо тут! Все, проехали, мне нужна твоя помощь, хватит реветь над ебаным браслетом, — Рик схватил его под локоть и попытался увести.

Это разозлило Морти еще больше.

— Значит, тебе реветь над фотоальбомом можно, а м-мне над браслетом нельзя?! — выкрикнул он, не подумав, и Рик тут же отпустил его.

При этом смертельно побледнев.

А потом Санчез, горько усмехнувшись, прошептал:

— Значит, видел…

Они надолго замолчали.

— Даже не спрашивай, пес. Даже, блядь, не спрашивай!

Пружинистая кровать в дешевом гостиничном номере отчаянно скрипела при каждом движении.

Морти все никак не мог успокоиться.

Он прокручивал ту ситуацию у себя в голове снова и снова, понимая, что поступил некрасиво, сказав ту фразу про альбом.

Да и вообще, развел сопли! Подумаешь, браслет…

И пусть это была единственная память о друге, о том, что даже в самые темные времена в его жизни был лучик света — в конце концов, рано или поздно наступает пора двигаться дальше, правда?

Это было всего лишь украшение. Всего лишь вещь…

В воздухе вдруг появился портал, и, шлепая ластами по полу, в комнату ввалился Рик в водолазном костюме.

— Да чтоб тебя ч-эээ-рти драли, Морти, — тяжело дыша, заявил он и вытащил из волос водоросли. — Большей херней мне в жизни заниматься не приходилось!

И он протянул внуку… его браслет.

— По бусинке, блядь, собрал! Все до единой, только бубенчик не нашел… И, это… Вместо нитки там теперь ус кита из зв-эээ-здной системы, о которой ты даже не слышал, на километры растянешь — хер порвется… Теперь-то ты, блядь, перестанешь быть таким эмоциональным и поможешь мне в моей работе?!

Но Морти не мог сказать ни слова — к его горлу подступил огромный ком.

Он даже не мог сказать “спасибо”, хоть и очень хотел.

— Вот ведь, — опустившись на корточки, Рик сам надел браслет ему на руку. — Горе ты луковое…

От его прикосновения по коже почему-то толпой побежали мурашки.

— Все мы порой реагируем странно на некоторые вещи, но вы, Морти, это что-то… Сплошной комок из комплексов, заёбов, бзиков и хрен знает еще чего…

Морти уже едва ли слышал, что ему говорят — непонятное чувство поднималось внутри него, снося все на своем пути.

— Ты похож на него, — прошептал Рик, проводя ладонью по его щеке. — Но ты — совсем не он…

Что это значило?

Да какая, к черту, разница?!

Осознание того, к чему все идет, пронзило юношу, будто молния, и он, оттолкнув ученого от себя, пулей вылетел из номера.

Закрывшись в туалете, он прислонился к двери и выдохнул, чувствуя, как лицо пылает огнем.

Что это было?!