Льются слова, утекая в песок...(СИ)

- Звания продаются за картины? – Гроттер вспомнила, где видела её ещё раз. – О… Старушка долго искала, кому бы отдать свои имения… Но неужели…

Чёрные розы, великолепные, прекрасные и просто идеальные, висели на стене в спальне у усопшей – тогда Таня не обратила на это внимания… Она помнила, как старушка рассказывала о картине, подаренной племяннику – племяннику, который, пусть и не родной по крови, по завещанию должен был получить всё – имения, заводы, звания, деньги и титулы. Всё, что должно быть у человека для того, чтобы попасть в высшее общество.

И этого племянника, как оказалось, звали Глеб Бейбарсов.

Таня улыбнулась. Она никак не могла приветь в это, но факт оставался фактом – тот, с кем она так мечтала встретиться всё это время, вдруг оказался столь близок…

- Я же обещала, что мы всегда будем вместе, - прошептала тихо-тихо Таня. – И теперь я даже знаю, как можно это осуществить.

- Уверена?

- Уверена в том, что никто не будет осуждать, если молодой вдове вскружит голову столь привлекательный аристократ и дворянин, на которого смотрят сейчас все присутствующие в зале женщины, - прошептала Таня, кружась в танце. – Уверена, что это будет выглядеть логично и походить на слияние капиталов. В конце концов… Они всегда завидовали мне. Теперь появится ещё один повод.

Глеб лишь усмехнулся. Он никогда не считал, что это так уж и хорошо, когда человеку завидуют, но и спорить с Таней не стал, потому что это было бессмысленно. К тому же, во время танца, отчасти затянувшегося, разговаривать было не очень удобно – если бы не проклятая толпа, то они бы могли где-нибудь присесть и поговорить – к тому же, Глебу до жути хотелось попытаться поцеловать девушку, обнять её покрепче, но в таких условиях, как сейчас, это не представлялось возможным. Художнику приходилось довольствоваться тем, что он мог по крайней мере быть рядом с нею – странное дело, сколько бы парень не говорил себе о том, что между ними нет ничего общего, а произошедшее было лишь минутной страстью, он никак не мог её забыть. Наверное, пока он не видел её, всё было в полном порядке, но сейчас получалось совершенно наоборот – Бейбарсов вдруг осознал, что слишком сильно прежде желал её видеть, чтобы спустя какой-то жалкий круг вальса выпустить рыжеволосую из рук.

- И какой же у тебя план? – поинтересовался наконец-то Глеб, прерывая неловкое молчание; Таня, которая доселе ушла в свои мысли, едва не упала, зацепившись за платье, но удержалась на ногах, даже не привлекая особого внимания – ей почему-то стало не по себе.

- Я не могу сказать сейчас.

- Почему?

- Потому что кое что придётся менять, - спокойно ответила девушка. - Но общая концепция, как мне кажется, сохранится, - она вздохнула и бросила взгляд на окружающих. – Но я боюсь, что нас могут услышать, - она скривилась немного недовольно. – Поэтому не обнимай меня так, мы ведь, в конце концов, не знакомы.

- Всё может быть, - пожал плечами Глеб, но их разговор временно прервался. Танец, достаточно странный и неуклюжий, прервался на какой-то слишком драматичной ноте – вдруг оборвалась музыка, и все уже расходились по сторонам, вновь продолжая светскую беседу. Гроттер же, сжав ладонь художника, потянула его куда-то за собой, не оглядываясь и словно позабыв о том, что она не хотела привлекать постороннее внимание. Всё это сейчас было абсолютно не важно – оказавшись в холле, где не было уже ни единого живого человека, кроме их самых, она наконец-то тихо прошептала, всё ещё опасаясь быть услышанной:

- Мой муж, конечно, может быть каким угодно железным человеком, но всё же в восемьдесят лет присутствуют определённые слабости, - она усмехнулась. – И я знаю, как можно избавиться от него… Без убийства.

Глеб вскинул бровь – убивать, собственно говоря, он и не собирался, но, впрочем, лишь прислушался к словам Тани, пытаясь понять, в чём именно заключается её задумка.

========== Чтение четвёртое. Русалка и принц ==========

- Чёрт, чёрт, чёрт! – Клопп бросил папку с документами на стол и топнул ногой, а после тут же схватился за спину, вспоминая о собственной старости. Татьяна, которая сидела в кресле совсем рядом, лишь недовольно скривилась – у мужа был очередной приступ ненависти к окружающему миру и собственным ошибкам. Гроттер терпеть не могла, когда он выходил из состояния спокойного, абсолютно уравновешенного старика и начинал кричать, когда забывал о том, что умеет манипулировать людьми, и вдруг повышал на них голос.

Таню это просто неимоверно раздражало. Она вспоминала о том, как в прошлый раз Бейбарсов спокойно пояснял ему что-то, и лишь вздыхала – план вроде бы работал, но всё равно она не была до конца уверена в том, что идёт по правильному пути.

Впрочем, одно точно: для её ненавистного мужа самое главное – это деньги, и он ни за что не согласится их потерять. Это у него, наверное, в крови – и рыжеволосая ненавидела его ещё и за те капиталы, благодаря которым это чудовище вообще стало её мужем. Тане отчаянно хотелось отказаться от всего и сбежать, но это было бы слишком неосмотрительным, неправильным и глупым шагом.

Покачав головой, Гроттер усмехнулась и бросила взгляд на только что вымытое служанкой окно, сквозь которое можно было увидеть просыпающийся мир. Наступала весна – достаточно быстрыми шагами она врывалась в привычный расклад этого мира, оставляя свои тонкие следы на каждой полоске снега коричневыми следами неприязни и грязи, создавая зелёные почки на деревьях и пытаясь воссоздать мир прежний, более яркий и насыщенный, чем прежде.

Уже подходил к концу март, хотя мир только-только начинал просыпаться, а весна делала первые неуверенные шаги навстречу своему относительному, достаточно хрупкому счастью. Мир заливало сплошным счастьем, но Таня смотрела на слякоть крайне недовольно, потому что всё это ей абсолютно не нравилось – девушка мечтала спрятаться куда-то как можно скорее и просто быть с любимым человеком.

Прошло уже почти три месяца, но всё продвигалось слишком медленно и неуверенно. Гроттер боялась, оглядывалась и то и дело пугалась всего происходящего – ей казалось, что всё окончательно сошло с ума.

- Что случилось? – спросила она у мужа, глядя на него с плохо скрываемым презрением и недовольно вздыхая – эх, что бы это такое сделать, чтобы больше никогда в жизни не видеть его?

- Чёртова старуха, - прошипел Клопп, словно это не ему совсем недавно исполнилось восемьдесят один. – Чёртова, проклятая, дохлая старуха! Она не могла отыскать себе в наследники кого-нибудь поглупее? – мужчина поднял руку, чтобы вновь ударить кулаком по столу, но его ладонь безвольно рухнула на деревянную поверхность. Таня промолчала, рассматривая набухшие вены на руках у мужа – несколько раз пальцы содрогались, словно от судорог, но Гроттер это совершенно не расстраивало. – Проклятая старая карга! Где она нашла этого… Родственничка? Чёрт, где же я его видел, где же я его видел…

Гроттер лишь закатила глаза. Клопп был настолько невнимателен к людям, что даже не запомнил художника, у которого заказывал портрет собственной жены – впрочем, это оказалось им на руку, и Таня не отказалась бы от того, чтобы относительная амнезия её дражайшего муженька длилась как можно дольше.

- Ты должна мне помочь! – воскликнул Клопп.

- Я? Вам? – притворно удивилась Таня, используя как аргумент слова старика из предыдущей ссоры. – Но ведь я глупая девчонка, которая ничего не понимает в столь важных делах, которыми Вы ворочаете.

Она умолкла, рассматривая тяжёлый подсвечник. Может быть, это и не было бы таким уж и большим грехом – схватить его и ударить как можно сильнее по голове проклятого муженька, который до такой степени сильно её раздражает, но Татьяна всё равно не решалась – что-то пугало её в подобных действиях, и девушка лишний раз напомнила себе о том, что следует быть более сдержанной, если в этой странной и страшной битве она желает одержать хотя бы сравнительную победу.

- Да. Здесь можешь помочь именно ты, - спокойно ответил Клопп, моментально успокаиваясь. – Знаешь наследника этой помершей карги, у которой я одалживал деньги? – он усмехнулся. – Знаешь. Конечно, знаешь. О нём болтают все твои подружки, невозможно, чтобы ты не услышала… И он пару раз был у нас на обедах. Так вот! – мужчина смерил Таню внимательным, слишком пристальным взглядом. – Это важно! И прекрати улыбаться! – Гроттер едва заставила себя сдержать странный смех – в конце концов, она реагирует достаточно странно, судя по всему – надо делать вид, что на самом деле она послушная жена и добропорядочная девица, а не та, кто плетёт интриги вокруг своего мужа. – Так вот, каким-то образом он отыскал старую долговую расписку старухи – интересно, как он про неё узнал? – Клопп задумался.