Льются слова, утекая в песок...(СИ)

Промолвив это, Таня наконец-то заметила картину и, внимательно глядя на неё, улыбнулась – изображённая там, она казалась себе просто великолепной, какой-то удивительной и неизвестной. Девушка смотрела на собственное изображение с нескрываемым восторгом и шумно дышала, отчаянно пытаясь заставить себя улыбаться менее явственно.

- Это великолепно… - прошептала она. – Не думала, что могу выглядеть так.

Она рассматривала небрежно накинутую шаль, прикрывающую грудь, странное, но грациозное положение рук, рассыпавшиеся по плечам рыжие волосы – это не было завершённой картиной, более того, всё вокруг только прорисовывалось, но Таня уже понимала, что получится просто великолепной.

- Ты быстро рисуешь, - заметила вдруг она. – На это у тебя ушло не больше трёх часов… А ты говоришь о месяцах и годах!

- Но разве не следует ловить музу? – усмехнулся Бейбарсов. – Хотя до этого я не верил в это, - он присел на край кровати и, наклонившись, прильнул к губам рыжеволосой. – Ты обещала мне желание.

- Да ну тебя! – Гроттер ударила Глеба по руке. – Мне пора собираться… Мой муж сегодня обязательно пришлёт карету. Как же мне не хочется ехать! – она обвила руками шею Бейбарсова и поцеловала его. – Обещай, что мы ещё встретимся!

- Мне ещё надо заканчивать картину.

- Мой муж больше никогда меня сюда не отпустит, - отмахнулась Таня. – Он чтит, как сам выражается, своё благое имя, поэтому уверен, что всё должно быть именно так, как он считает нужным. Поэтому больше вряд ли получится увидеться… Пока он наконец-то не умрёт!

Бейбарсов усмехнулся. Желание вонзить старику в спину нож, конечно, вспыхнуло в глубине его души, но от отбросил дурацкую мысль в сторону – убийцей Глеб не был. Бросив взгляд сначала на картину, а потом на свою юную любовницу, он вздохнул, вновь целуя девушку – отпускать её совершенно не хотелось, скорее даже наоборот, возникало желание схватить её и больше никогда не отдавать никому, но Бейбарсов прекрасно понимал, что такой возможности у него нет.

- Если бы я стала вдовой, то мы могли бы быть вместе! – вдруг в зелёных, словно сочная трава или великолепные изумруды, глазах вспыхнуло что-то вроде новой идеи, и Таня посмотрела с надеждой на Глеба. – Вдовьи вуали сбрасываются быстро – но только для этого надо стать вдовой!

Бейбарсов лишь отмахнулся. Он прекрасно понимал, что вместе им с Таней не быть, осознавал, что никто не отдаст ему эту великолепную девушку, и хоть мечтал о том, чтобы всегда быть с ней, всё равно не мог перевернуть весь мир с ног до головы. Наверное, это лишь минутная страсть – спустя несколько дней они должны вспоминать о произошедшем уже как о минувшем, а не как о настоящем, и следует признать простую истину – подобные связи не сохраняются долго.

- Увы, но мы не ровня, Татьяна, - усмехнулся Глеб, вновь целуя рыжеволосую. – В конце концов, я всего лишь художник, а ты – жена одного из самых богатых людей не только нашего города, а и всей страны.

- Ты уверен, что восьмидесятилетний старик способен прожить долго? – холодно спросила Гроттер. – Если… Если ты найдёшь возможность встретиться со мной всего один раз, то мы будем вместе всегда, - она вскочила с кровати, не стесняясь собственного обнажённого тела, и принялась поспешно одеваться, словно забыв о том, что в этом ей должны помогать служанки. – А если нет – значит, ты сам виноват в этом. Я буду ждать тебя, - она бросила взгляд за окно. – За мной скоро приедут.

- Ты уверена?

- Я чувствую, - отрицательно покачала головой Таня. – И знаю. Уж поверь мне, я прекрасно знаю! Если ты до конца этого года встретишься со мной хотя бы раз, проведёшь рядом всего несколько минут, чтобы мы смогли поговорить, то мы будем вместе всегда, а если нет – то я ничего не могу изменить! – она смотрела на него с такой уверенностью, что Бейбарсову стало немного не по себе. – Скажи, ты согласен? Ты согласен, Глеб? – она улыбнулась и ловко, словно всегда это делала, затянула собственное платье. – Всё. Мне пора.

И, оставив Бейбарсова в раздумьях, девушка поспешно направилась вниз, громко стуча каблучками по деревянной поверхности. Прислушиваясь к скрипу половиц, Глеб лишь вздохнул – сейчас ему очень хотелось провести с ней вечность.

Но сохранится ли это желание?

***

Тихая великолепная музыка зачаровывала Таню – в этот новогодний бал ей до жути хотелось танцевать от странного ощущения пустоты. То конца данного ею обещания оставалось несколько часов – и уже вряд ли что-либо сможет спасти её от долгой и несчастной жизни с проклятым стариком.

Все её подруги танцевали, кружились в великолепном вальсе, пусть некоторые из них, гоняясь за модой, успели пополнеть уже настолько, что едва-едва могли выглядеть грациозными. Танцевали и более взрослые замужние дамы, опираясь на руки своих кавалеров и мужей, а она, молодая, способная порхать по залу, словно мотылёк, вынуждена была сидеть, потому что никто не осмелился пригласить её.

В зале играла великолепная музыка. Таня прислушивалась к ней с огромным вожделением, представляя себе, как кружилась бы в танце с каким-то обворожительным партнёром – почему-то то и дело вспоминались горячие прикосновения и поцелуи её художника, которого так и не удалось выбросить из головы.

Картину он прислал – но без единой записки, без хотя бы намёка на то, что он помнит её. Наверное, она так и осталась воспоминанием о том, как человеку без звания, без высокого чина удалось одержать такую победу и заполучить великолепную девушку, пусть уже и замужнюю – всё равно ведь до той ночи она была невинна.

- Ох, посмотрите, - захохотал кто-то весело. – Я так люблю, когда среди нашего круга появляется хоть кто-то новый – и наконец-то не старик!

Таня даже не подняла головы. Ей было жутко неинтересно – наверное, её бывшие подруги разговаривали о каком-то новом симпатичном юноше, которого им вдруг захотелось соблазнить – такие порой появлялись тут, отличаясь внешностью и каким-то блеском в глазах от уже состарившихся, отвратительных богачей – это были наследники мёртвых богатых дядюшек, наследство на которых сваливалось неосознанной лавиной, и они путались в собственных деньгах, пугаясь осознания того, что на самом деле им доступно. Они покоряли самых красивых и самых недоступных на первый взгляд девушек своим богатством и пока что ещё сохранившейся привлекательностью, а после вдруг банально таяли, превращаясь в банальные истоки дыма, никому не нужного, женились и смешивались с толпой, превращаясь всё в таких же старых и толстоватых мужчин, максимум – поседевших уже джентльменов, не утративших пока что остатки былой красоты, но уже близившихся к столь печальному концу.

- Позвольте пригласить вас на танец, - послышался приятный, бархатистый голос совсем рядом – наверное, именно об этом молодом человеке и шла речь. Тане хотелось отказать, но, уже практически негодующе воскликнув о том, что она не танцует, уже подняв голову и собираясь отказать, девушка вдруг замерла.

- Да, - слабо кивнула она под тихие хихиканья подруг, попадая в плен его великолепных глаз и чувствуя, что уже ни за что не откажет в этом танце – и во всех следующих тоже.

Нет, ей, самой богатой женщине этого города, ещё и при муже, который совсем не мог помешать по причине собственной старости, не нужны были деньги – но прекрасные чёрные глаза художника, с которыми она только что столкнулась, с новой силой пробуждали старые чувства, вспыхнувшие в ту ночь.

- Глеб, - прошептала совсем-совсем тихо девушка, прижимаясь к нему. – Как ты тут оказался? – она чувствовала горячие руки у себя на талии, прильнула к нему всем телом, осознавая, что пусть это и немного неприлично, но зато вполне логично для такого бала. – Я думала, что ты не придёшь… Но бедняков редко пускают на такие мероприятия. Их вообще не пускают на такие мероприятия – мне порой кажется, что здесь даже слуги как минимум герцогами и графьями… Как ты сюда попал?

- Порой людям везёт, - улыбнулся он. – Твой муж – ещё не самый старый клиент. Помнишь те чёрные розы, которые ты видела у меня на первом этаже? Картину?