Щель (СИ)

Если они ее вернут. Однако, уже три часа как они вчетвером шли по богом забытой проселочной трассе, в направлении к бывшему селу Яновский Затон. Абаев единственный, у кого здесь была лицензия на ношение пистолета, остальные взяли лишь калаши и охотничьи ножи. С таким арсеналом, если на военную польскую дивизию нарвутся, под трибунал можно попасть. Но Парамонов заверил, что здесь никаких военных нет, а его дружок должен был встретить его около бывшего урочища Янов Стан.

Карты у них не было, навигатора – тоже. Шли гуськом, по широченной разбитой дороге. Оглядывались часто, привалы почти не делали. Говорили мало, в основном каждый блуждал в своих мыслях. Однако к концу четвертого часа такой прогулки, Абаев не выдержал.

- Долго еще?

Парамонов, который бодро шагал под майским солнцепеком впереди, отозвался нехотя:

- Пару километров, до озера. Там нас встретят.

Тишина стояла здесь жуткая. Если там, в Семиходе, было весьма людно, всегда кто-то ходит, грузовики ездили. То здесь, такое впечатление, все вымерло на несколько километров вперед и вокруг. Это заставляло четверых крепких мужчин все время оборачиваться, озираясь по сторонам. Зловещая тишина оглушала, пробуждая в сердце первобытный страх, совершенно иррационального свойства. Порой Абаев даже не знал чего он боится. На пять километров вокруг нет ни души. А так ли нет?! Или это тоже обман зрения и слуха.

- Здесь точно нет никого? – все-таки поинтересовался Евсенко, поправляя калаш на плече. – Подозрительная тишина. Да и как на ладони мы тут, стреляй – не хочу.

Высказанные вслух мысли Евсенко всколыхнули разумные подозрения и у остальных. Особенно у Абаева, который копчиком чуял, что может произойти что-то, чего в их планах не намечено. Интуиция, мать ее!

- Не будьте такими ссыкунами, – усмехнулся Парамонов. – Будто первый раз в разведку пошли.

Первый или нет, но по мере приближения к месту встречи с другом Парамонова, создавалось ощущение, что за ними следят. Паранойя ли брала верх, усталость ли, но еще через километр они сделали привал, свернув с дороги в подлесок неподалеку от небольшого озерца, название которого никто не знал.

Пока Евсенко и Абаев курили и переводили дух, Митрюк пытался выудить у Парамонова информацию об аббератах. Кадет был явно больше осведомлен, что это за твари и что они хотят.

- Все хотят одного, сержант. Жить. Счастливо. А не вымирать вместе с этим чертовым местом.

- И кто им жить не давал? – сплюнул в сторону Митрюк. – Мы их никогда не держали как скотов, они сами этот путь выбрали. Мы пытались спасти хоть что-то.

- Брехня, сержант. Вы пытались спасти свои шкуры, а их шкуры изрядно подпалить. Вы направили радиацию на них и считали, что кто не спрятался, тот погиб. А вышло не по плану.

- Польша решила, что будет лучше, если Припять станет местом не указанном ни на одной карте. Но не просто зоной Отчуждения, а складом отходов. Никто не предполагал, что люди, пусть даже мутированные, будут жить в этих отходах. Мало того, защищать это место, как свой дом.

- Это и есть их дом! – повысил голос Парамонов, заметив, как остальные посмотрели в их сторону. – Это место всегда было чьим-то домом, сержант. Поляки скоты, конечно, но они очень хорошо понимают, что делают. А вот многие из нас, походу не очень.

- Что ты имеешь ввиду? – не совсем понял Митрюк, оставив сигарету на потом.

- Я имею ввиду, что даже ты, сержант, не знаешь, что на самом деле защищают аббераты, правда?

Митрюк уставился на него с немым вопросом в глазах. Стало немного не по себе от того, что они трое пошли за человеком, которого, в сущности, и не знают. Кто сейчас даст гарантии, что он не заведет их черти куда!? Да никто!

Поэтому Митрюк осторожно, не привлекая внимание к своим движениям, взялся за калаш и в следующий миг уже держал на мушке Парамонова.

- Эй, Митрюк! – подскочил Абаев, явно позабыв, каким может быть его приятель. – Стой, Митрюк! Погоди…

Митрюк только что понял, что он действительно многого не знает. Он-то считал, что так называемая «щель» лишь нечто вполне осязаемое, что-то, что не всякий знает, тайна, которую охраняют аббераты. Но выходит, что о «щели» знают достаточно. Мало того, она не миф, не тайна. И Парамонов, скорее всего, тоже в курсе о ней, поэтому и навязался идти с ними. А так, нафига ему это все нужно?!

- Не глупи, сержант, – вальяжно прислонился к сосне Парамонов. – Здесь может и тишина, но не безлюдность.

После последних слов Евсенко и Абаев стали еще больше озираться по сторонам, в попытке понять что происходит и куда их завел кадет. Однако в округе никого не было, та же тишина висела саваном.

- Ты расскажешь мне все. Сейчас. А потом … потом мы может быть возьмем тебя с собой. Я подумаю.

Такой расклад и предполагал Абаев, он-то хорошо знал Митрюка, каким тот бывает подозрительным. Его паранойя часто ему жизнь спасала. Но на этот раз такой расклад не устроит Парамонова. И хотя кадет не показал страха, тот у него присутствовал и наметанный глаз Абаева уловил его.

- Дрожу от страха, – саркастически хмыкнул Парамонов. – Вам без меня не выбраться отсюда. Я здесь каждую кочку знаю. А вы? Вы вообще представляете где мы находимся?

- Не заговаривай зубы, – процедил Митрюк. – Выкладывай. Всё. Потом решим, что с тобой делать, а что нет.

- Ты действительно хочешь знать эту правду? Подумай, сержант. Правда иногда только мешает. И время отнимает. А у нас времени в обрез. Еще двадцать четыре часа и девушку ты свою не найдешь. А если найдешь, не вернешь. Поверь мне.

- Не верю, – буркнул Митрюк. – Не тяни резину, говори. Или мне тебе ногу прострелить.

Евсенко и Абаев даже не ожидали следующего действия Митрюка, который пустил очередь под ноги Парамонову, который аж присел от неожиданного действия попутчика.

- Какого, Митрюк…

Автоматная очередь эхом отдалась в по всей местности и вернулась обратно, сотрясая песчинки на земле.

- Эй, спокойно! – поднял руки Парамонов, быстро поняв, что Митрюк не шутит. – Я все скажу. Только больше не стреляй.

Парамонов обернулся и вдруг неожиданно упал, как подкошенный и изо рта у него пошла кровь.

- Ложись!!! – скомандовал Евсенко.

====== 15. ======

Голова гудела как трансформаторный столб. Митрюк открыл глаза, пытаясь сосредоточится на том, что он видит. Сперва все расплывалось, но затем, в прояснившемся пространстве, он сперва увидел звездное майское небо, а затем бледное лицо Абаева.

- Живой…

Попытавшись подняться, Митрюк понял, что мир покачивается, а голова словно чугунная. Абаев, видимо долго тормошивший его, уже отчаялся достучаться до друга.

- Что, черт возьми, произошло? – хриплым голосом спросил Митрюк.

Вокруг буйствовала холодная весенняя ночь. Они вроде днем сюда шли. Они…

- Где Евсенко? – догадался спросить Митрюк, вспоминая, что брали этого недонапарника с собой. – А этот кретин, Парамонов?

- Походу мы здесь втроем, – отозвался из-за кустов Евсенко. – А вот где Парамонов, я тоже хотел бы знать. А еще хотел бы знать, где мы и почему на часах пятое мая, ведь, когда мы вышли, было третье.

Митрюк уставился на него. Он ничего не помнил из последнего, что с ним происходило. Они что в черную дыру провалились здесь или в какую-нибудь чертову аномальную зону, коих, говаривают, здесь не счесть.

Медленно до троих начало доходить осознание, что куда бы они не шли два дня назад, они уже опоздали. Тогда счет шел на часы, сейчас…

- Я как чувствовал, что здесь может быть не чисто, – проныл Абаев, поднимаясь с холодной земли. – Нужно было проверить Парамонова, а я повелся на срочность, и …

- Хватит причитать! – огрызнулся Евсенко. – Где наше оружие?

Вот тут стало совсем не по себе. Каждый из них что-то прихватил с собой. Сейчас из всего того, что они взяли, остался только перочинный нож у Евсенко и разряженный револьвер у Абаева.

- Какого черта здесь происходит? – громко спросил в тишину ночи Митрюк.