Букет белых роз (СИ)

Я сделала шаг, стремительно подбираясь к зеркалу.

Почему… почему мои глаза зеленого цвета?

Я коснулась пальцами своего отраженного лица. Много раз зажмуривалась и желала проснуться в своём мире.

Но тщетно…

Мои глаза зеленого цвета, а не те, что с самого рождения — карие. Я продолжала смотреть на себя, не в силах вымолвить слова, не в силах сделать вдоха, и даже казалось, что сердце перестало стучать.

Неужели моя душа уже лежит где-то в запыленных архивах, а я действительно появилась в Департаменте? И бесповоротно останусь работать здесь, со временем превратившись в такого же бесчувственного, холодного собирателя душ?

Я так не хочу жить.

Грань между тайной и разгадкой… Я никак не могу переступить эту черту и понять, что к чему. Меня очень волнует это необъяснимое обстоятельство. Все слишком запутано.

Вдруг я уловила краем уха отзвук щелкнувшего дверного замка в конце коридора. Вскоре отчётливо слышала чье-то шарканье подошв.

Все же завернув за угол, я случайно споткнулась о ведро с грязной водой и тем самым замарала выданный костюм.

— Что же ты такая невнимательная, внучка?

Я подняла голову, чувствуя, как вода впитывается в брюки и рукава пиджака.

Старая женщина стояла передо мной как вкопанная. Ее седые волосы были повязаны тряпичным платком, а костюм, состоящий из серого платья и фартука, скрывал собой дряхлое тело, которое больше ни чем не омолодить. В руках у незнакомки были тряпка с веником. Возле меня, упавшей в лужу использованной воды, валялась намокшая деревянная швабра и опрокинутое ведро. Могу сказать только одно, и точно не сделаю ошибку.

Это уборщица.

========== Flashback ==========

Судьба переменчива, непостоянна и, главное, непредсказуема. Никогда не знаешь заранее, какой подарок или удар она преподнесёт тебе завтра. © Олег Рой

Чирк по письму ровной синей линией — слишком много желаний загадала десятилетняя Юля: цветы в горшках, букеты, книги по садоводству…. Всё это было так нужно ей, что она сама не могла определиться с выбором.

Ей просто хотелось того, что связано с природой. Желания заменяли друг друга слишком долго.

— И это не подходит! - Юная Дементьева скомкала бумагу и, выкинув ее, достала новую. - Что бы загадать, что бы…! Может, кактус? Нет, у меня уже три таких есть. Розы? Завянут. Подснежники? Глупо. Что же загадать…

— Юля, я уже иду на почту! Быстрее!

— Да-да-да, — замешкалась дочка, выводя аккуратно «пожалуйста, подари мне красную к…»

— Ты уже всё, написала?

— Ага, сейчас!

Не успев дописать слово «камелию», девочка подбежала к женщине с листком.

— Мама, ты сможешь купить на почте конверт? Пожа-а-алуйста…

— Хорошо, — улыбнулась Наталья, надевая меховую шапку.— Ну всё, я пошла, — женщина поцеловала Юлию в лоб, — если вдруг что — никому не открывай.

— Мама, не волнуйся, я же ведь взрослая! — уверенно воскликнула девочка.

— Конечно, ты уже взрослая, — улыбнулась Наталья и ушла вниз по лестнице.

— Пока, мама… — проговорила школьница ей вслед и затем закрыла железную дверь.

Вдруг Юлия вспомнила о подарке. До Нового Года осталось буквально восемь часов, а она припоздала с письмом.

— А может дойдёт? Я верю, верю, что дойдёт!

Вдруг она ощутила оголенными участками тела, как начало поддувать сквозняком из коридора.

— Юля, Наташа, я вернулась! — На пороге стояла пожилая женщина в шубе.

— Бабушка, бабушка! — обрадовалась школьница, подбегая к ней.

— Привет, родная, - улыбнулась та. - А где мама?

— Она ушла на почту, пообещала, что скоро вернётся.

— Все понятно, — тихо вздохнула женщина.

— Бабушка, а мы будем готовиться к Новому Году?

— Ну конечно будем, как же иначе?

— Тогда давай готовиться!

— Сейчас, сейчас, я только переоденусь, помою руки, и можем начинать.

— Хорошо, — просияла Юля и убежала на кухню.

***

Я спросил у ясеня, где моя любимая.

Ясень не ответил мне, качая головой.

Я спросил у тополя, где моя любимая.

Тополь забросали меня осеннею листвой.

Это была первая песня, услышанная Юлией за весь день, потому что бабушка только включила телевизор.

— Вот сколько лет смотрю «С лёгким паром», а не надоедает, — прокомментировала она, когда зашла в гостиную с тарелками.

— Наше кино — самое доброе, — добавила Юлия, крутя на столе фиолетовый елочный шарик.

— Да, внученька, ты права, так и было, — произнесла женщина, расставляя посуду и подкладывая салфетки с рисунками.

У дождя я спрашивал, где моя любимая.

Долго дождик слёзы лил под моим окном.

Я спросил у месяца, где моя любимая.

Месяц скрылся в облаке. Не ответил мне.

Я спросил у облака, где моя любимая.

Облако растаяло в небесной синеве.

Поздние сумерки наступили очень скоро.

«Ну что ж, пора наряжать ёлочку!»

Достав из кладовой коробку с новогодними игрушками, девочка принялась за дело.

Друг ты мой единственный, где моя любимая?

Ты скажи, где скрылася? Знаешь, где она?

Друг ответил преданный, друг ответил искренний:

«Была тебе любимая, была тебе любимая,

Была тебе любимая, а стала мне жена»

Юлия вернулась в свою комнату, чтобы как можно быстрее прибраться там. Встав на четвереньки, она нырнула под стол, собирая бумаги.

— Мило, — прошептал приторно-сладкий голос, — даже я бы расплакался от такой песни. Да я уже плачу! Так трогательно!

На пару минут девочка впала в оцепенение, затем, затаив дыхание, стала рыскать глазами по комнате.

— А ты кто? И зачем пришёл сюда? — обернулась дотошная школьница, улавливая пьяные сетования Ипполита: «Накормили, приютили, обобрали… подобрали».

— Я — твой самый главный страх, — усмехнулся голос, — и ты, деточка, спустя время увидишь, как моя острая подруга будет убивать тебя.

Юноша не сумел ей внушить столько страха, как хотелось бы.

Этот некто был жнец. Только ещё первокурсник, который недавно сдал зимнюю сессию и сбежал из Академии по неведомым причинам.

Только Юлия хотела высказать своё недовольство, как за неё это уже сделал герой фильма, пьяно буркнув: «Ой, какая гадость, какая гадость…»

— Вот именно, — недослушав «эта заливная рыба», подтвердила девочка кивком.

— Эй, я не гадость! — оскорбился таинственный незнакомец.

— Самая настоящая!

— Нет, не гадость!

— А ну, не спорь с женщиной! — топнула Юля ножкой.

— Да какая из тебя женщина? — протяжно лягнул голос.

Эти слова словно полоснули ее по сердцу. Девочка, в душе которой клокотал гнев, не выдержала и возмущенно воскликнула:

— Вот увидишь, вырасту и стану взрослой, в меня влюбится мальчик, я выйду замуж и у меня будет много-много детей!

— Рановато малолетке об этом думать, — без эмоций сказал невидимый гость.

— Но я… Ой, фу-у-у… — девочка зажала нос, — это чем так воняет? — Юлия уже догадалась, что пахнет лаком для ногтей, прямо как у мамы.

— Эй, будущая женщина, привыкай!

— А вот я не буду красить ногти, — сморщившись, гнусавила девочка.

— Нужно всегда выглядеть на все сто.

— Что, даже ночью? — любознательно спросила она.

— А как же, деточка, — кокетливо ответил жнец.

— Не называй меня деточкой!

— А мне так хочется, — нежный, словно трель соловья, тон смирил рассерженную Юлию.

— Н…

Их диалогу помешал внезапный шум, доносящийся из кухни: кастрюли с грохотом попадали на пол, когда бабушка нечаянно споткнулась о складку ковра.

— Бабушка, я сейчас, я тебе помогу! — отозвалась Юлия, мгновенно выбежав из комнаты.

Тогда незнакомец наконец остался один, выйдя из полумрака комнаты и облокотившись на подоконник, глядел куда-то вдаль.

— Доселе валяюсь с этих простодушных смертных, — бросил в пустоту аловолосый юноша, — они такие наивные… и такие забавные…..

***

К квартиру стремительным шагом зашел тридцатилетний тележурналист. Он все-таки смог освободиться на три-четыре дня от рутинной работы.