Возрожденный Обескрыленный Мир (СИ)

И неприязни.

К нему.

Ничего подобного — во взгляде лишь беспокойство и волнение… Или это только игра его воображения?

— Мы справимся… Все будет хорошо! Главное — не уезжай! — наконец, она высказала вслух свой главный страх. Странно, но стало как будто легче.

— Я… не собираюсь уезжать.

У Китнисс отлегло от сердца, а на душе посветлело. Он не уедет. Она бросилась к нему, но Пит выставил испачканные в муке руки вперед, не позволяя ей подойти.

— Китнисс… Ты не должна ко мне приближаться.

Она застыла.

Снова не иметь возможности прикоснуться к нему? Снова превратиться в едва знакомых людей? Сердце сжалось от боли и разочарования.

А чего ты ожидала? Пара часов совместного сна и он исцелен?

— Я понимаю, прости… И спасибо за… сегодня. Впервые со времен Революции мне было так… тепло и спокойно.

Пит лишь кивнул, на большее его не хватило. Китнисс еще мгновение глядела на него, глаза ее заблестели, и она попятилась к выходу, но он успел разглядеть пару слезинок, скатившихся по ее щеке. Негромкий хлопок двери возвестил о ее уходе.

Он не бросился вслед, хотя старый Пит так бы и поступил. Почему же он остался на месте? Он не знал. Возможно, страх перед новым приступом остановил его, а возможно… просто так было правильно?..

Комментарий к 20. Возрожденный Обескрыленный Мир. Так правильно?..

Ну, вот. Как и обещала, выкладываю новую главу. Возможно, не совсем то, что ожидалось, но… Так уж выдало вдохновение:)

Ваши отзывы - лучшая награда, даже если что-то пришлось не по нраву, пишите!

========== 21. Обескрыленный Мир. «Когда» превращается в «если»?.. ==========

Китнисс медленно брела к дому… Глаза щипало то ли от ледяного ветра, то ли от горьких слез. Она склонялось ко второму.

Ну, почему, почему судьба к ним так несправедлива? Столько испытаний и потерь… и вот настал мир, только их жизнь, похоже, никогда не вернется в мирное русло…

Возвращаться в пустоту своего дома совсем не хотелось. Китнисс направилась к ментору.

— О, солнышко, ты по делу или в гости? — Китнисс вдруг стало стыдно, ведь в своем затворничестве после прихода холодов, она звонила ментору лишь, чтобы справиться о состоянии Пита, и ни разу не спросила о состоянии самого Хеймитча.

— И то, и другое, — не сразу нашлась она.

— Врёшь и не краснеешь. Ладно, выкладывай.

— Пит… — комментарии излишни. У Китнисс и ментора всегда были две темы для разговора — выживание и сын пекаря. В первом случае надобность в беседах вроде как отпала — Революция кончилась (правда, Победители по старой памяти продолжали выживать, да и неудивительно — после всего-то пережитого). А вот вторая тема, напротив, набирала обороты как раз теперь, — Я хочу его вернуть… Хочу ему помочь… Но он… сторонится меня.

— Детка, не пори горячку. Понимаю, что тебе неймется, терпением ты никогда не отличалась, но в этом случае я бы советовал послать свои желания куда подальше и научиться просто… ждать. Усекла?

— Хеймитч, но ведь…

— Китнисс, да пойми ты, что давить на него нельзя! Когда он будет готов — ты поймёшь.

— Ладно.

— Ладно? Так просто?

— Если так лучше для Пита…

— Так лучше для вас обоих…

Вот с этим утверждением она бы поспорила. После того, как Пит побывал в ее доме, она с уверенностью могла сказать, что он для нее — то единственное лекарство от душевной боли и ночных кошмаров. Кто бы выписал рецепт… И желательно на всю оставшуюся жизнь.

— Как скажешь. Буду тихонечко сидеть у себя в доме и сходить с ума, — получилось как-то резко. И немного… жалко.

— Господи, так я ведь не запрещаю тебе с ним общаться. Просто с обнимашками стоит повременить!

— Да он сам теперь не подпустит меня и близко! — голос ее сорвался, — Думаю, он даже видеть меня не готов.

— Солнышко… — Хеймитч пытался сгладить углы, но что он мог?

— Не стоит! — Китнисс зло глянула на ментора, понимая, что он-то как раз ни в чем не виноват. Виновата она, а расплачиваются все.

— Я пойду… — уже спокойнее попрощалась она и направилась к выходу.

— Не пропадай…

Эбернети, сидя в своем излюбленном кресле, обреченно вздохнул. С окончанием Войны проблемы не кончились, а приобрели иное свойство. Но он надеялся, что его бывшие трибуты справятся и теперь.

******

Китнисс все же пришлось вернуться в пустоту своего дома. Чтобы хоть как-то отвлечься, она решила заняться домашними делами. Но ее мысли неизменно возвращались к блондину в соседнем доме. И как держать себя в руках, если ей до безумия хочется его объятий? А разве она не признана сумасшедшей? Даже удивляться нечего.

Ночь неумолимо приближалась и Китнисс, завернувшись в шерстяной плед, сидела у камина. Только тепла она практически не ощущала… Ночь для девушки давно превратились в предвестницу кошмаров и жутких сновидений. А сегодня засыпать будет еще тоскливее… Поэтому Китнисс не торопилась ложиться, а, свернувшись в кресле, глядела на огонь.

Огонь… Ей вспомнилось другое пламя. Пламя Революции, уничтожившее все, что было дорого ее сердцу. Даже Пит… Его Душа, его Память, его Любовь сгорели в этом пожаре, а искрой послужила она сама…

С такими невеселыми мыслями она все-таки провалилась в сон. Пугающе беспокойный, но сон…

Снился ей… Пит.

Арена 74-х.

Переродки.

Морник.

Только на этот раз все пошло совсем иначе. Пит не стал дожидаться ее сигнала и проглотил ягоды, жертвуя собой ради нее…

Душераздирающий крик. Бессилие. Боль.

Китнисс бросилась к Питу, прекрасно осознавая, что все ее попытки окажутся тщетными — его не вернуть.

Как всегда, пробуждение несло ей море слез и… облегчение. Он жив. Он здесь.

Вот только Пит был совсем не здесь, а блуждал во мраке воспоминаний о ней, и кто виноват, что даже те, что были настоящими, несли ему только боль и страдание? Ответ очевиден.

Китнисс вновь ощутила себя одинокой. Похоже, единственный, кто в ней нуждался, это кошмар, подпитываемый ее страхами и потерями.

А как спокойно и мирно ей спалось еще с утра… Так случалось всегда, когда Пит был рядом.

Только вот надежное «когда» превращалось в призрачное «если»…

В любом случае, как бы ей ни хотелось иного, Китнисс решила держать дистанцию. Если для Пита так будет лучше, она будет жить (точнее — существовать!) ожиданием своего мальчика с хлебом… И когда (или снова если?..) он будет готов, она будет рядом.

Всегда…

Комментарий к 21. Обескрыленный Мир. «Когда» превращается в «если»?..

Вот такая незамысловатая главка получилась.

Китнисс, конечно, достаточно эгоистична и теперь ей особенно трудно - она понимает, чего лишается вдали от Пита. Однако… ее характер мне представляется именно таким - не сможет она бегать за Питом и выпрашивать встречи… Не умеет…

Еще одна-две главы душевных терзаний и в повествовани начнется движение:) но кто сказал, что от этого терзаний станет меньше?;)

========== 22. Возрожденный. И снова здрасте ==========

Пит все также продолжал избегать Китнисс и попутно пытался разобраться в себе… Но чем больше он думал о девушке и приступах, тем тоскливее ему становилось. Ему хотелось ее увидеть, но Пит не смел… Долгими зимними вечерами он тосковал по себе прежнему, и по ней… любой.

А она? Он никак не мог понять — она тянулась к нему, потому что он был охморен, и теперь чувство вины не давало ей покоя, или… она просто нуждалась в нем?

Вернись он полностью здоровым… Что его ожидало бы — счастливая жизнь рядом с любимой или полное разочарование?.. Он не знал. И это отсутствие истины разъедало его сознание…

Он многое вспомнил о прошлом, только ощущение, что угол обзора изменился… Время заштопало его Память, но оставило безобразные шрамы, которые вряд ли когда-то исчезнут. Он все еще боялся себя нынешнего, боялся причинить ей вред, а потому… держался от нее подальше.

Он снова пил, стараясь выкинуть из головы образ брюнетки, но все попытки оказались тщетными. Она преследовала его и наяву и во сне, представая перед ним то милой и доброй, то мерзкой и гадкой.