Телешоу «Научи меня любить» (СИ)

«…Он идет за тобой,

Ты копаешь могилу.

Он идет за тобой,

Прячешь тело в земле.

Он идет за тобой,

Возвращаешься в город.

Он идет за тобой,

Нет, тебе не уйти…»

- Ну что, зассыха. Ты будешь говорить, где эта гребаная тетрадь, или нет?!

«Молчи», – на этот раз шепчет отец. Они волнуются о тебе, но еще больше волнуются о том, что ты расколешься. И на секунду у тебя в голове действительно возникает предательская мысль все рассказать. Но повторная просьба о молчании заставляет тебя плотнее сжать губы.

- Мальчишка воспитан по кодексу киллеров, его словесными угрозами не расколоть, – говорит некто из темноты, заставляя тебя вздрогнуть.

- Что ж, так даже лучше! – ухмыляется мучитель в маске.

«…А с утра на работу ты идешь, улыбаешься.

От вчерашней охоты все еще в эйфории, еле держишься,

Чтобы всем не кричать, что ты Бог, что всесилен ты,

Искусав губы в кровь, терпишь и задыхаешься…»

Все, произошедшее в следующие несколько часов, для тебя как в тумане. Это больно. Невыносимо больно и страшно. Беззвучно кричишь, морщишься, дрожишь, выгибаешься и, наконец, просто плачешь навзрыд. Но молчишь. Иногда ты слышишь, как тихо всхлипывает видящая все это мать или начинает рычать в бешеном бессилии отец. Наблюдать за тем, как измываются над их ребенком, наверняка не менее болезненно, чем испытывать все это на себе. Вырванные ногти, воткнутые в нервные окончания спицы, вывихнутые суставы, переломанные кости, выбитые зубы. И ты уже ждешь, когда же наступит тот заключительный удар, после которого ты испустишь дух, но организм твой сильный и умирать не собирается. А лишь сознание начинает уплывать, как под нос тебе суют промоченную нашатырем ватку, резкий запах которой не только приводит тебя в чувство, но и на секунду обостряет и без того ужасающую боль, пульсирующую в висках то ли от сотрясения мозга, то ли, быть может, от перелома черепа.

- Смотрите-ка, какой выносливый, – смеется мучитель, которого совсем не расстраивает твоя стойкость. Наоборот! Все происходящее вызывает у него неописуемое удовольствие. А чертова песня продолжает и продолжает играть…

«…Ты беспечен, не видишь его, не чувствуешь

Плотоядного взгляда садиста, ухмылки дьявола,

Что кривит его губы, уродует

Удивительный лик красоты безумия…»

- Может, уже прекратишь играть и возьмешься за них всерьез? – со скукой предлагает некто, и мучитель в маске пожимает плечами.

- Если вы правда хотите этого, Босс, – улыбается он, после чего вытаскивает из-за пазухи большой тесак, подходит к твоей матери и приставляет острое лезвие к ее горлу. – Скажи мамочке «бай-бай»! – но ты не успеваешь вымолвить и слова, как лезвие перерезает тонкую кожу и из глубокой раны начинает хлестать кровь. Внешне женщина остается совершенно спокойной. Она в последний раз шепчет, как заклинание: «Молчи, ничего не говори им!» – а затем взгляд ее стекленеет и голова падает на грудь.

- Вы видели! Шикарно! – восклицает мучитель, крутя тесаком из стороны в сторону, от чего капли крови, оставшиеся на нем, попадают тебе на лицо. – Что? Не ожидал? Ха! Если не хочешь потерять еще и отца, пора начинать говорить! – кричит он, подходя к мужчине и играя перед ним тесаком. Ты в ступоре. Затаив дыхание, смотришь на мать, уверенный, что прямо сейчас она внезапно поднимет голову и выдаст что-нибудь вроде: «Сюрприз! Это всего лишь очередная проверка! И ты справился с ней безупречно! Мы гордимся тобой, сынок!» Но кровь пропитывает ее футболку, проливается на штаны и табурет, а оттуда капает на пол, образовывая кровавую лужу. Голову мать так и не поднимает.

«…Всего несколько метров меж вами.

Костлявая

Держит руку его, а меж тем...»

- Эй, парень, ты видишь это?! – выводит тебя из ступора голос мучителя, который в этот самый момент вытирает тесак о рубашку отца, а затем приставляет уже чистое, блестящее в тусклом свете лезвие к горлу мужчины. – Наверняка теперь ты ужас как хочешь поделиться с нами информацией о вашем драгоценном списке, не так ли?! – смеется он, вперив в тебя безумный взгляд. Ты знаешь, что живыми вам не уйти, и лишь ты поделишься с ними необходимой информацией, как вас обоих убьют. Но в данном случае лучше раньше, чем позже. Ведь и дальше терпеть этих мук ты уже не способен. Мать наверняка еще теплая. А если к ней присоединится еще и отец…

Ты открываешь рот, но сказать ничего не успеваешь. Твой отец не так прост. Все то время, пока над вами измывались, он мерно растягивал тугие узлы, что сковывали его руки за спиной. Все происходит в мгновение ока. Ударом ноги он отбрасывает от себя мужчину с тесаком, хватает выпавшее из рук мучителя холодное оружие, в два счета преодолевает расстояние, что разделяет вас, и парой ловких движений разрубает веревки, что стягивают твои запястья и щиколотки.

- Беги! – ревет он, но ты не двигаешься с места, как завороженный глядя на мать. Если бы только мучитель подождал еще чуть-чуть, она бы наверняка осталась жива.

Не обращая внимания на суматоху, происходящую вокруг, ты обходишь стул и замечаешь, что женщина, равно как и ее муж, все это время пыталась освободить руки, оттого запястья ее истерлись в мясо. Она могла спастись. Толика везения – и мать сейчас стояла бы рядом с тобой, обнимая или поглаживая по голове. Но чуда не случилось. И она умерла. От его руки.

«…Он идет за тобой,

Ты не чувствуешь страха.

Он идет за тобой,

Тебя уже не спасти.

Он идет за тобой,

Слышишь, он приближается?..»

Ты переводишь помутневший взгляд на мучителя, что как раз вскакивает на ноги и бесстрашно идет на тебя. Адреналин стучит в висках, и ты уверен, что, несмотря на многочисленные повреждения, ты обязательно победишь! За маму! Но удар мужчины в маске принимает отец.

- Беги!!! – кричит он громче прежнего. – Немедленно! Сию секунду!

Но…

Тебе хочется возразить, но слова застревают в горле, и ты, не смея не подчиниться приказу отца, срываешься с места, выбегаешь из комнаты и проносишься по старому каменистому, покрывшемуся плесенью и изредка освещаемому тусклыми лампочками коридору. Не успеваешь преодолеть и сотни метров, как за спиной раздается два выстрела, раскатистые звуки которых эхом отражаются от стен коридора и на мгновение оглушают тебя.

«…Он идет за тобой,

Он тебя не простит.

И он схватит тебя,

Ты лишь снова усни…»

- За ним! – слышится за спиной, и ты понимаешь, для кого предназначались пули. Твой отец мертв, но перед смертью он успел забрать с собой мразь, что убила маму. Однозначно.

Прижимая сломанную в четырех местах левую руку к груди и придерживая ее правой, у которой сломано лишь запястье, хромая и стараясь не обращать внимания на иглы, что все еще торчат из твоих бедер и приносят невыносимую боль, ты двигаешься дальше, окропляя грязный пол собственными кровью и слезами, что, смешиваясь с обильными кровавыми соплями, капают с подбородка. Дыхание твое то прерывается, то срывается на хрип. На секунду ты останавливаешься из-за раздирающего тебя болезненного кашля, который подгоняет к горлу кровавый комок. Отхаркнув его, ты продолжаешь свой, как тебе кажется, бесконечный путь к отступлению. Потому почти не веришь своему счастью, когда после очередного поворота поднимаешься по крутой лестнице и оказываешься в обшарпанном проулке. В нос ударяет несвежий городской воздух, который, по сравнению со спертым, пропитанным запахом крови и мочи воздухом в комнате, в которой вас мучили, кажется истинно райским. Несколько глубоких жадных вдохов заставляют тебя вновь закашляться и отхаркнуть очередную порцию крови. Голоса за спиной стремительно приближаются. Любой другой на твоем месте давно бы отчаялся, но не ты. Теперь, когда терять, кроме собственной жизни, нечего, мыслишь ты удивительно трезво и быстро. Недолго думая, зарываешься в бак с мусором, что стоит прямо около входа в странный коридор. Нагло? Самонадеянно? Быть может, но спрятаться в твоем состоянии кажется куда лучшей идеей, чем продолжать бежать.Через пару секунд в темную подворотню выбегает несколько мужчин. Они ругаются, матерятся, затем рассредоточиваются по территории. Никому из них и в голову не приходит искать тебя в баке с мусором.