Дни мародёров (СИ)

— Женская логика здесь ни при чем, она просто переживает за своих близких, как и все нормальные люди, — отрезала Лили и свирепо посмотрела на Джеймса, когда он попытался просунуть палец под слишком тугую повязку. — И вообще встань! — проходя мимо, она столкнула ноги Сириуса со спинки кровати — Ты не болеешь.

«... прокомментировал прошение Крауча и добавил, что подобная политика ничем не отличается от политики Темного Лорда. О недавнем поражении Фицджеральда Боунса в страйке дементоров Азкабана слушайте после рекламы... та-да-да-дам! Бобы «Берти Боттс»...»

— Я болен этой гребаной жизнью, — вздохнул Сириус, возвращая ноги на место.

— Откуда у тебя этот ужасный шрам, Джеймс? — вдруг спросила Мэри. Она сидела ближе всех к нему, обняв руками спинку его кровати, и рассматривала его голый торс. — Я не видела его раньше.

Джеймс быстро взглянул на Лили. Щеки Эванс слегка порозовели, она метнула на Мэри взгляд, но ничего не сказала.

В другой ситуации он с радостью выложил бы всю историю во всех подробностях. Но теперь, когда Джеймс смотрел на ровную полосу у себя на боку, то почти и не помнил белую вспышку проклятия, красную боль и малодушные помыслы о быстрой смерти. Помнил только проблеск зеленого света, который вытащил его с того света, и бесконечный миг до него, когда девушка, которая презирала его всю жизнь, сделала один шаг, другой, а потом вдруг бросилась к нему через вымершее ночное пепелище. Этот шрам — их общий секрет. И трепаться о нем нельзя. Как и пялиться.

— Не смотри на меня так, Мэри, я стесняюсь, — под смех Бродяги Джеймс по-девичьи закрыл грудь широкой мускулистой рукой.

— Кстати, как там сотрясение Питера? — Алиса закуталась в плед и неодобрительно посмотрела в окно, на грозу, которая набрасывалась на замок с такой силой, словно хотела выломать его из скалы и утопить в озере. — Как он себя чувствует?

— Жить будет, — проворчал Бродяга, постукивая пальцем по мигающей лампе на тумбочке. — В мире, здоровье и полной бесполез...

— Он до сих пор не помнит, как упал? — Лили помогла Джеймсу вдеть руку в рукав рубашки, упорно делая вид, что Джеймса вроде как и нет.

— Нет, — буркнул он, крайне недовольный своей беспомощностью. — Не помнит.

— Вечером у него было все в порядке, — заметила Лили, ни к кому в особенности не обращаясь. — А утром вдруг обнаружилось сотрясение. Он что, упал с кровати?

Сириус, листающий учебник в поисках новых картинок, издал сиплый смешок. Алиса, снова было задремавшая в теплом и мягком кресле, встрепенулась, отобрала у него свой учебник и хлопнула его им по голове. Тут же раскаялась, потому что Блэк потерял к ней интерес.

— Почти, — улыбнулся Джеймс.

Они с Сириусом так и не смогли выяснить, чем занимались в таинственном подземелье слизеринцы в тот злосчастный вечер. Когда Хвост находился за дверью, они тащили в Крыло упирающегося Ремуса и пытались при этом не попасться на глаза Филчу. Новый школьный смотритель был даже свирепее Аполлона Прингла и уже наточил на Джеймса и Сириуса зуб, так что путь занял у них довольно много времени — не так-то легко было держать Ремуса, мантию и свет.

Пока мадам Помфри благополучно отпаивала бедолагу Ремуса настоем из волчьей ягоды и серебрянки, Джеймс вернулся в подземелье и выяснил, что Питер потерял сознание, ударившись в темноте головой, потому ничего не узнал.

— Я просто ушам своим не верю! — заявил Бродяга, когда Хвост на следующий день за завтраком поведал им историю того, как очнулся в пустой и темной комнате. — Ты пролез в тайное логово слизней, и вместо того, чтобы наконец-то выяснить, кто убил мракоборца в поезде, и что они замышляют теперь, ты отключился? Как тебе удается быть таким придурком, Хвост?!

— Я испугался!

— Да лучше бы ты обосрался от ужаса...

Ремус подавился овсянкой.

— Спасибо тебе, Бродяга, большое спасибо, — он взял салфетку.

— ... но все выяснил!

— Это ты виноват! — пробовал обороняться Питер. — Ты бросил меня там одного! Ты забросил меня в эту дверь! Я ударился головой, потому что ты неудачно меня запустил, что я мог с этим поделать?!

— То есть это я виноват, что у тебя глаза на заднице?!

Джеймс не выдержал.

— Заткнитесь оба! Нет сил слушать! Бродяга, Хвост не виноват, это был несчастный случай! Он просто ударился головой. И кончай орать, я, похоже, уже оглох на одно ухо. Хвост, в следующий раз прояви больше сноровки, ты же крыса, а не дракон! Вот если оленя запустить в воздух...

Сириус фыркнул от смеха.

— ... он вряд ли удачно приземлится, но ты-то меньше, должен быть ловчее.

Питер насупился, но ничего не сказал. Джеймс занялся завтраком, а Сириус с того дня завел привычку изводить Питера язвительными замечаниями на каждом шагу, а когда тот обращался к нему с какой-нибудь просьбой, просто делал вид, что не слышит, или вовсе уходил.

— И надолго это? — спросил Джеймс, когда с одеванием было покончено.

— Мадам Помфри поместила в сустав специальные чары, — ответила Лили, так споро застегивая все пуговицы на толстовке, словно хотела побить рекорд по скорости застегивания. Джеймс с тоской припомнил, как в лесу она медленно, одну за другой расстегивала пуговицы на его рубашке, и горько вздохнул. — Так что через пару часов уже сможешь снять повязку. Постарайся не сильно размахивать рукой.

— А когда я смогу играть?

— Это все, что тебя интересует? — прошипела Лили так, чтобы слышал только он, и, застегнув последнюю пуговицу, решительно повернулась к нему спиной. — Сириус, будь так добр, проводи Алису в гостиную, а то она уже, кажется, спит.

— Я не сплю! — возмущенно промямлила Алиса сквозь сон.

Сириус бросил ее книгу на стол и легко вскочил с койки.

— Без проблем, — Сириус за руку вытащил недовольную Алису из кресла. — Что-что, а укладывать девушек спать я умею.

Сириус обернулся и поймал на себе любопытный взгляд Тинкер.

— Колыбельные. Я хорошо пою, — быстро сориентировался он. — Да. У меня просто превосходный голос. Всем спокойной ночи. Увидимся в гостиной, Сохатый, — бросил он напоследок Джеймсу и они ушли.

Марлин покачала головой, глядя ему вслед, и переглянулась с Крессвеллом. Мэри покосилась на дверь, за которой скрылась Лили, и пересела на кровать к Джеймсу, зачем-то поправив складки рукава на его выбитом плече.

Джеймс набрался мужества и наконец посмотрел на свою команду.

Ребята смотрели на него так, словно он лежал пластом и умирал.

Ну конечно, ловец с поврежденной рукой, да еще и перед самым решающим матчем.

Просто класс.

Джеймс перевел взгляд на Тинкер.

Она угрюмо взглянула на него в ответ из-под пышной копны волос. Тинкер не была красавицей. Типичная ирландка: круглое, как блин личико, заляпанное веснушками, небольшой строгий рот, нос кнопкой, тонкие пышные кудряшки. Вдобавок к своей сырой, некрасивой внешности бедняжка была нема от рождения, однако ее большие темно-синие глаза говорили так громко, что ее недуг совершенно забывался.

Вот и сейчас.

— Эй, — Джеймс протянул к ней левую руку. — Не грусти, Тинки, я в порядке,

Бэлл моргнула.

— Нет, в порядке. Честно.

Она затрясла головой, так что пружинки волос замотались туда-сюда.

— Обещаю, мы надерем слизеринцам зад в ноябре. Ты сегодня так замечательно отделала нашего непобедимого вратаря, думаю, с Крошкой Люси проблем не возникнет.

«Крошкой Люси» называли Люсинду Толкалот, крупную плечистую скандинавку, заменившую в прошлом году Эмму Ванити на месте капитана команды и загонщицы. Она была выше Джеймса на голову, шире, по меньшей мере, в два раза и каждый раз размахивала своей битой так, словно отбивалась от невидимых драконов.

Тинкер беззвучно засмеялась, проворно забралась к Джеймсу на постель, залезла ему под здоровую руку и обняла его за пояс. Мэри неодобрительно покосилась на нее, но не встала.

— Не за что, мышонок! — улыбнулся Джеймс и потрепал девочку по голове. — А пока будешь за главного, договорились?