Дни мародёров (СИ)

Говорить вслух о своем желании стать Пожирателем смерти считалось дурным тоном, но как минимум половина участников Клуба явилась в него с единственной целью — получить Черную Метку. И так как к Темному Лорду нельзя было просто явиться на ковер со своими амбициями, Люциус Малфой придумал оригинальный способ доказать ему свою верность издалека.

Все желающие получить Метку на первом собрании месяца записывали свое имя в особую книгу, которую Нотт передавал Люциусу, а тот, соответственно, Темному Лорду. Тот выбирал из указанных фамилий те, представители которых более всего предпочитал видеть в своих рядах, проще говоря, полезные фамилии, нужные. Затем книга в обратном порядке возвращалась в клуб, и выбранные получали приглашение на «игру в вист» — маленькие кусочки дорогого пергамента из кожи гиппогрифов с незаметным для посторонних глаз водяным знаком — Черной Меткой.

На первый взгляд эта игра ничем не отличалась от любого традиционного виста, за которым сильные мира сего самоутверждались, демонстрируя величину своего финансового состояния и умение красиво и изящно пускать его по ветру.

Участники молча делали ставки, молча смотрели друг другу в глаза, молча подносили к улыбчивым губам крошечные фарфоровые чашечки с великолепным кофе или шоколадом, и создавали полную видимость красивого отдыха.

На самом же деле у этого теплого золотого блефа с ароматным духом кофейных зерен было совершенно ледяное сердце и долгая черная тень. Потому что победа в нем шла рука об руку со смертью. Все решала фамилия грязнокровки, написанная мелким почерком на ослепительной белой карте. Победитель, один из четверых претендентов на Черную Метку был обязан убить эту грязнокровку в течение недели до новолуния. Если он этого не делал, убивали его.

Всего таких смертей должно было случиться три. Первая заключала контракт с Темным Лордом и приводила в действие заклинание Черной Метки. Вторая приводила к тому, что Черная Метка проступала — едва-едва заметная, бледная тень. Третья впечатывала Метку в руку и душу участника.

Обратного хода не было.

По залу уже долгих пятнадцать минут гулял волнующий аромат кофе и знаменитых в клубе пирожных с ванильно-шоколадной начинкой, появление которых было встречено вежливыми аплодисментами и жадными голодными взглядами. Несколько эльфов вкатили в зал тележки, сервированные десертом и подносами с чашками. Зрители обступили стол, переговариваясь, улыбаясь, неторопливо помешивая ложечками и заключая пари на игроков.

Когда же к столу подошло семеро участников, все звуки стали на два тона тише.

Регулус Блэк вместе со всеми опустился в предложенное эльфом кресло и положил руки на зеленый бархат стола. Пальцы его едва заметно дрожали, и он был бледнее обычного, но на впалых щеках его лихорадочно горел румянец, словно кто-то отхлестал его по лицу чистым спиртом. Черные глаза растеряли блеск и казались просто двумя дырками на белоснежном красивом лице.

Впрочем, он держался гораздо лучше, чем его соседи по игральному столу. Эйвери все время нервно смеялся и то и дело оглядывался на зрителей; другой, полный и кудрявый, с невероятно красивыми глазами, обильно потел и то и дело утирался платком; третий все время потирал рот и трогал руками стол так, словно боялся, что тот сейчас взлетит на воздух.

Северус и Люциус заняли место у Блэка за спиной.

Нотт на правах Распорядителя занял место за столом так, чтобы все участники были у него перед глазами.

Обратившись к игрокам с пожеланиями удачи, Катон взял с подноса, который подал ему эльф, первую колоду, и началась игра.

— Скажи мне, Северус, в чем твой секрет? — шепотом поинтересовался Люциус, помешивая в своей чашке сахар и глядя, как Нотт раздавала игрокам карты.

— Не понимаю, о чем ты, — так же тихо проговорил Северус.

— Я думал, ты... испытываешь определенные чувства к грязнокровкам, — он аккуратно отер серебряную ложечку о бумажно-тонкий край чашки.

— Так и есть. Они мне все одинаково омерзительны.

— Все?

Северус посмотрел в насмешливые прозрачные глаза.

— Все, — твердо ответил он.

Люциус тонко улыбнулся.

— Служба у Темного Лорда открывает замечательные перспективы. Ни одна женщина того не стоит, поверь мне.

Северус коротко улыбнулся и поспешил увести разговор от неприятной темы.

— Кстати о службе. Я хотел спросить у тебя, что такого сделал мой предшественник, за что Лорд заставил его совершить самоубийство. Он... пытался его отравить?

Люциус беззвучно рассмеялся.

— Во имя Мерлина, нет, это невозможно, — Северусу не понравилась та снисходительность, с которой это произнес Малфой. — Лорд заставляет других пробовать все зелья перед тем, как подавать лично ему.

— Что же тогда?

— Тебе не стоит об этом переживать.

— И все же?

Люциус повернул к нему голову.

Пару секунд они смотрели друг другу в глаза.

— Он его предал, — наконец произнес он. Насмешки в его голосе уже не было, взгляд подозрительно перебегал с одного глаза Северуса на другой. — Работал на Министерство. Передавал в Отдел Тайн все рецепты, включая те, которые создал Темный Лорд, — он нахмурил темные брови. — А почему тебя это волнует? Ты ведь не в первый раз меня спрашиваешь.

Снова боль, только теперь не во лбу, а в висках.

Северус спокойно выдержал его взгляд, про себя представляя, как снова и снова применяет Круциатус к Поттеру, а тот снова и снова захлебывается и захлебывается визгом...

Похоже, Малфой ему поверил, потому что хмыкнул и отвел глаза.

— Как там моя сестрица? — как бы между прочим спросил он, отвечая короткой сухой улыбкой на взгляд Мальсибера. Тот стоял за спиной у своего фаворита-семикурсника с таким видом, будто готов был разорвать глотку любому, кто посмеет увести у бедолаги заветную карту с именем. — Ты сделал то, о чем я тебя просил?

— Я применил легиллименцию к ней еще за праздничным столом и проверяю ее мысли каждый день.

— И... как она?

— Целыми днями слушает запрещенную музыку. Практически не учится. Мне кажется, она хочет сбе...

— Она простила меня? — перебил его Люциус.

Северус недовольно замолчал. Просто удивительно, как резко менялся Люциус Малфой, когда речь заходила о его младшей сестре. Сказать по правде, Северус ее не очень-то жаловал, и ему куда спокойнее жилось, пока она куковала в садах Шармбатона. Раньше он не понимал, почему Малфои, включая и самого Люциуса, так старательно скрывали факт ее существования, но теперь осознал, в чем дело. Эта девица настолько резко отличалась от своего спокойного, выдержанного семейства, что если бы не эти вытравленные вырождением нездорово-белые волосы и космическая самовлюбленность, он бы подумал, что девчонку прижили на стороне или удочерили. Будь он сам Малфоем, тоже попытался спрятать её от чужих глаз.

— Она очень переживает, — наконец произнес он, старательно подбирая слова. — Если хочешь знать мое мнение, то тебе стоит поговорить с ней. Самому.

«И избавить меня от обязанности копаться в девчачьих мыслях каждый день».

— Пока еще рано, — процедил Малфой.

— Дело не только в тебе, Люциус.

— А в ком еще? — тут же ревниво спросил он.

— Похоже, она... — Северусу было тяжело произнести это слово вслух. Оно царапало ему горло.

— Что? — Люциус выпрямил спину, поворачиваясь к нему всем телом.

Северус многозначительно поднял брови, глядя мимо Малфоя на игральный стол.

Люциус посерел, но быстро взял себя в руки.

— В кого? — выдавил он сквозь плотно стиснутые зубы. Рука его сжалась в кулак, он нервно обернулся — не заметил ли кто. — Кто это?!

— Сириус Блэк.

Воздух треснул по швам и разразился аплодисментами.

Они дружно оглянулись на стол.

Ученики громко поздравляли победителя, хлопали его по плечу, предлагали «Огден» и сигары.

Сегодня первая партия закончилась удивительно скоро.

Регулус Блэк улыбался окружающим, смеялся, показывая все зубы сразу, его левую руку трясли в поздравлениях снова и снова, а правой он сжимал одинокую карту.