Бумажный тигр и пятнистый древолаз (СИ)

— Я тебе сейчас тоже врежу! Этого добиваешься?

Росс поджал губы, сжимая и разжимая руку, ощущая, как она горит и живо представляя, как должно быть горит чужое лицо. Он столь же лихо замахнулся, снова ударив, и маг на сей раз со всего маху впечатал его в стену, так, что завибрировали окна. Стрэндж стиснул его за рубашку и чуть приподнял, злобно шипя:

— Ты что себе позволяешь? Хочешь чтобы я тебя в фарш измельчил?

Эверетт прищурился, цепляясь за чужие руки и зло улыбнулся:

— Ты чуть было не заставил меня сегодня в штаны наложить. Я боялся за тебя, нельзя так грязно пользоваться теми, кто тебя любит и дорожит. Это мерзко и отвратительно!

На сей раз чародей коротко моргнул и хватку чуть ослабил:

— Любит и дорожит?

— Да.

— Любит и дорожит? — он хохотнул, — Что это ты мне сказать тут пытаешься?

Эверетт тихо зашипел, оскалившись:

— Тебе по буквам повторить? Я могу, мне не сложно.

— Нет! — рявкнул маг, едва дернув его, — Это не любовь. Ты не можешь. Не должен. Я не для этого тебя взял с собой!

— Сколько оправданий и ярости. Тебе что, страшно? — он улыбнулся чуть хитрее, — Боишься за меня?

— Нет! Ничего я не боюсь. А ты меня не любишь, я тебе не разрешаю!

— Клал я на твое разрешение, ясно? Я тебя не оставлю. Ты от меня не отделаешься. Я вцеплюсь в тебя зубами, и ты брыкайся сколько влезет.

Стивен стиснул зубы до скрежета и снова стукнул его о стену, будто пытаясь вытрясти из него сказанное:

— Возьми свои слова назад, пока тебя не услышали!

— Нет! — гаркнул мужчина.

— Возьми назад!

— Нет! — он оскалился еще сильнее, — Я люблю тебя.

— Замолчи! Просто заткнись! — маг шустро заткнул ему рот рукой, — Никакой любви. Ясно?

Агент зло засопел носом и прищурился, повторяя сквозь ладонь все тоже самое, пусть и куда менее разборчиво.

— Ты понимаешь, что ставишь на кон? Я по-твоему мало в жизни потерял?

Эверетт едва пожал плечами и чуть сожмурил глаза.

— Нет, — Стрэндж почти лихорадочно закачал головой, — Я не позволю. Я тебя взял с собой, рассчитывая, что уж ты точно не начнешь питать ко мне чувств. Я, блять делал все, чтобы этого не произошло! Все! Так какого же черта?

Агент с интересом посмотрел на него, стараясь не подавать виду, что слушает все по-настоящему. Маг пригрозил второй рукой:

— Никаких чувств. Только путешествие. Я не оправлюсь если и ты умрешь. Ясно? Я не хочу жить в полном одиночестве, в ненависти и злобе. Так что сделай вид что ничего только что не говорил и давай…и дальше просто путешествовать.

Он осторожно убрал руку, надеясь услышать, что Росс отступит как он и просил его.

— Скажи. Просто скажи, что солгал.

— Но я не лгал. Я влюблен в тебя, — мужчина пожал плечами.

— Ты идиот! — рявкнул маг, — Ты долбанный идиот! Это погубит тебя!

— У меня иммунитет, так что я не боюсь…

— Она тебе этот иммунитет выдала, она его и заберет! — брюнет потер пальцами виски и зарылся пальцами в волосы, низко застонав, — Господи, да зачем я вообще только встретился с тобой! Жил бы ты не тужи. Какого вообще черта я дал слабину!

— А я вот все равно влюблен в тебя, и ты ничего с этим не поделаешь, — он снова пожал плечами, — Сдавайся и примирись с этим.

— С тем что ты возможно умрешь в скором времени?

— Тогда просто не влюбляйся сам, и дело с концом.

Стивен облегченно вздохнул и весело рассмеялся.

— Что это ты смеешься?

— Ты не влюблен. Тебе лишь кажется, что это так. Я видел твои отношения и сделал все-таки правильные выводы. Ты просто физически не способен полюбить кого-то.

— С чего это ты взял? Я множество раз влюблялся.

— Правда? — маг приподнял бровь, — И на что это было похоже? Опиши.

— Ну…- Росс облизнул губы, — Тебе приятно общество другого человека, ты хочешь быть с ним рядом, хочешь проводить как можно больше времени вместе.

— Ну да, — он едва закачал головой чуть улыбаясь, — Ну да…

— А что тогда по-твоему любовь? Расскажи мне, купидон проклятый.

— Это боль, Росс. Ты терпишь, миришься. Готов даже отдать последнее, если понадобиться. Будь то кусок хлеба или еще что. Голодать чтобы она сыта была, мерзнуть чтобы она грелась, терпеть все это и хотеть только еще больше. Особенно когда она так же отдает тебе последний кусок хлеба, лишь бы был сыт ты, и укрывает ночью своим одеялом лишь бы ты не мерз. Это чувство выжигает тебя дотла каждый день. Греет, заставляет биться в стены, когда у нее проблемы. Даже если ты еле сводишь концы с концами, и все же находить силы чтобы утешить ее. Ты можешь говорить с ней без слов и спокойно вместе молчать, не пытаясь заполнить тишину. Я любил ее даже за недостатки. За то, как она ворчала и нудела. За ее правильность и убеждения. Я хотел касаться ее каждую секунду, когда она была рядом. Она все время ворчала от этого, как старая бабка и пыхтела носом. Однако меня даже это умиляло, а когда ей оторвало ноги, я молился так, как не делал этого в своей жизни никогда. Что угодно, как угодно, лишь бы жива осталась. С ногами или без. Я бы любил ее и слепую и глухую. Не существует никаких «но». Либо любишь, либо нет. Вот что это такое, а у тебя…- он чуть усмехнулся, потупившись, — Всегда это было просто: «хочу, возьму, спасибо»

— Хочу, возьму, спасибо? — агент приподнял брови.

— Да, — Стрэндж чуть сожмурил глаза, — Сначала просто трахаешься, потом пытаешься ужиться. Этот процесс твой самый любимый, потом все становится скучным, и ты расходишься с теми, кого якобы любил. Вот и все.

— Ну знаешь…- рыкнул мужчина, — Ты судишь всех по себе.

— Нет, просто любовь химический процесс и в большинстве случаев если люди и правда влюбляются, а не просто хотят друг друга, то они становятся зависимыми, будто от наркоты. К несчастью, после нескольких лет совместной жизни, у большинства спадает азарт и веселье. Секс скучный, в смс: «купи макароны и хлеб», будни перетекают из одной недели в другую. Ну, скажи, я не прав?

— Гм…- Росс почесал затылок, — Да. Как Вы тогда справлялись с Клеа?

— Я бегал за ней три месяца, потом она сдалась после случайно сложившихся обстоятельств и переехала жить ко мне, — маг хохотнул, — И мы учились жить вместе с нуля. Сначала были смс: «купи макароны и хлеб», я видел ее блюющей после вечеринки. Видел в самых жутких видах и формах, секса так и вовсе не было первые четыре месяца. Мы просто спали с линией из подушек вдоль кровати. Она нудела и вела себя как монашка, когда я приближался слишком близко. Первое время все полностью в наших отношениях висело на мне, потому что я хотел ее заполучить любыми средствами. Потом…все начало меняться…медленно, но меняться. Я стал видеть ее чуть иначе, она тоже. Выяснилось, что у нас много общего и мы могли говорить хоть всю ночь. Мы путешествовали летом в Мексику на машине, она даже без карт могла точно сказать куда нам ехать, а я вдруг понял, что это, наверное, единственный человек которому я в рот смотрю и все время восхищаюсь. Потом мы подталкивали друг друга на работе и институте. Секс стал тоже другим. Мы как два идиота узнали о шибари и со всем рвением его стали осваивать. Нам просто всегда было интересно в обществе друг друга и любые ее идеи я поддерживал, а она поддерживала мои, даже самые безумные. Даже когда мы четыре месяца голодали и ели только томатный суп из банок и хлеб, все равно она верила, что у меня все получится, а я был счастлив это доказать. Я как проклятый работал в скорой, чтобы только получить лицензию и поступить на работу в клинику, а она так же карабкалась на поприще астронома и профессора. Защищала диссертацию перед всем Йельским. Диссертацию, которую мы писали почти три года вместе, изучили все небо. Спорили, иногда до драк, в некоторых вещах…

Он вдруг перестал улыбаться и болезненно сглотнул, явно боясь дать слабину:

— Я никогда не был так счастлив, как в те двенадцать лет которые у нас были. Никогда и в такие моменты мне приходится скрипя зубами находить пункты для того чтобы вставать утром, а не чтобы засыпать.