Мгновения жизни (СИ)

― А ты пробовал объяснить ей, что не стоит так делать, или просто выгонял вон? ― спросил Тобиас, приподняв бровь. Зная своего сына, он был уверен во втором варианте. ― Да и свою комнату ты мог бы защитить чарами. Хотя, думается, ты даже не потрудился ей объяснить, почему не хочешь, чтобы она туда заходила?

Слушая объяснения родителей, Северус выглядел уже не настолько уверенным в своей правоте, как в начале разговора. Теперь он даже не пытался оправдываться, смотря на все несколько иначе, и понимал, что вел себя как мстительный подросток.

― У твоей сестры уже есть родители, и поверь, мы можем добиться от нее того, что нам нужно, причем более гуманными методами, ― говорила ему Эйлин. ― Да, сейчас она визжит и кричит, но это пройдет. Это просто кризис, понимаешь? ― видя огорчение сына, она нежно взяла его за руку.

Его отрывистый кивок заставил обоих родителей облегченно вздохнуть. Оставив сына обдумывать беседу, они перешли в гостиную. Шарлотта сидела в кресле, смотря по телевизору очередной мультфильм, и Тобиас с некоторым сожалением нажал на кнопку выключения.

― Будете меня ругать? ― пробурчала Шарлотта. Она мрачно окинула родителей взглядом и поджала ноги под себя, словно желая спрятаться в кресле.

― Говорить, ― поправила Эйлин. Она кратко изложила основные моменты того, что услышала от Северуса. Теперь уже Шарлотта высказывала все свое негодование и грусть от неоправданных надежд на каникулы с братом.

― Ну, ты же должна понимать, что он взрослый, ― с досадой вздохнув, произнес Тобиас. ― Он не будет играть с тобой как Сара и жить твоими интересами.

― Поняла уже, ― ответила Шарлотта. Она долго смотрела в выключенный телевизор, а затем, словно решившись на что-то, быстро произнесла: ― Он заставлял меня молчать взмахом палочки. Он меня не любит!

Не выдержав так долго сдерживаемых эмоций, она горько расплакалась. Тобиас, стоящий к ней ближе, сел на край кресла и крепко обнял, укачивая дочь на руках.

― Конечно, он был не прав, ― шептал он, ― но мне кажется, что он уже это понял.

Шарлотта, словно не слыша его слов, всхлипывая, рассказывала о том, как ей было страшно и ужасно от невозможности сделать что-то и как-то противостоять такой несправедливости. Эйлин, мягко присев на колени рядом с мужем, аккуратно промокнула слезы дочери платком и тихо спросила: ― А ты бы хотела уметь защищаться от таких вещей?

Всхлипнув, Шарлотта тихо согласилась. А услышав предложение поехать в школу с целью научиться противостоять темной магии, грустно кивнула. Немного поразмыслив, она пришла к выводу, что это действительно хорошая идея ― научиться защищаться и в один прекрасный день тоже устроить братцу день абсолютного молчания.

Вновь собрав всю семью на кухне, Эйлин встала во главе стола и обратилась к сыну:

― Северус, мы бы хотели, чтобы ты сейчас сказал своей сестре о том, чем ты не доволен, ― мягко сказала она. ― У тебя было время подумать.

Северус вздохнул. Он очень хотел, чтобы вся эта ситуация побыстрее закончилась, и потому, собрав волю в кулак, тихо обратился к сестре. На удивление спокойно и доходчиво он объяснял ей, что не хочет запирать комнату и накладывать чары на вещи в собственном доме. Рассуждая о доверии и личном пространстве, сейчас он искренне надеялся, что сестра наконец сможет понять, как для него важны подобные вещи.

― Прости, ― внезапно произнесла Шарлотта. Конечно, она все еще злилась за пережитое унижение, но сумела понять, что тоже была неправа. ― Я не думала… ― замялась она, не зная, как продолжить. ― Я просто больше не буду.

Северус в ответ просто кивнул и теперь уже смотрел на сестру более теплым взглядом.

― Шарлотта, ― между тем повернулся Тобиас к дочери, ― скажи Северусу то, что тебя обидело.

Немного смущаясь и то и дело бросая взгляды на родителей в поисках поддержки, она сперва долго молчала, а затем осторожно начала говорить, иной раз едва сдерживая слезы. Монолог вышел сумбурным, но все же Шарлотта, помня родительские советы, тоже очень старалась донести до брата все, что ее мучило.

― Ладно, ― бросил Северус, едва дождавшись конца исповеди, где он выглядел по меньшей мере монстром. ― Я тоже был не прав. Извини, ― скривился он. ― Можешь даже забрать зачарованный блокнот обратно.

Шарлотта сдержанно согласилась, но особой радости ее лицо не выразило. Напротив, она выглядела очень разочарованной.

― Что? ― прошипел Северус, увидев, как осуждающе смотрит на него отец. ― Хорошо, ― вздохнул Северус, искренне желая забыть весь прошедший месяц как страшный сон, ― Элис, извини, что я тебя дрессировал.

Эйлин быстро переглянулась с Тобиасом, заметив, что он тоже рад тому, как развивается разговор.

― Я не должен был так поступать, ― продолжал Северус. Полный задумчивости, он неосознанно разрывал бумажную салфетку на мелкие кусочки. ― Когда ты исчезла, я был напуган, а после ― взбешен оттого, что мог по-настоящему тебя потерять. Я бы никогда себе этого не простил.

― Правда? ― Шарлотта шмыгнула носом, и на ее глаза опять стремительно наворачивались слезы.

― Конечно, правда, ― фыркнул Северус, ― будь ты мне безразлична, я бы даже и не подумал тебя искать. Больно надо.

― И ты меня любишь? ― тихо спросила она.

― Мерлин, ― простонал Северус и, закатив глаза, посмотрел на маму. Она ободряюще улыбнулась ему в ответ. ― Конечно, я люблю тебя, глупый ты пирожок, ― тихо ответил он без малейшей нотки ехидства в голосе.

В мгновение ока Шарлотта сорвалась с места и, повисая у брата на шее, поцеловала его в щеку, а затем, также быстро вернулась обратно, красная и смущенная от своих эмоций.

― Ну вот, даже дышать стало легче, ― резюмировал Тобиас. Приобняв Эйлин за талию, он обменялся с ней взглядами и понял, что они оба думают об одном и том же. О том, что быть родителями очень сложно, но то счастье, когда дети ладят между собой и все хорошо, стоит тысяч потраченных нервов.

========== Глава 7. Лиса, Пакваджи и Ньюман ==========

Последний месяц лета медленно подходил к концу. Шарлотта и Северус больше не ругались, но и прежнего, беззаботного общения наладить тоже не получалось. Теперь даже за обычным завтраком оба были показательно вежливы и учтивы друг с другом. Глядя на их расшаркивания, Эйлин только вздыхала, понимая, что детям просто нужно время, чтобы познакомиться и принять друг друга заново.

Впрочем, вернувшись из отпуска, она, как и Тобиас, вновь с головой окунулись в работу. Пациентов, нуждающихся в любой, в том числе и психологической помощи, было много. К удивлению Эйлин, в числе посетителей ее кабинета оказался вампир. Весьма импозантный и богатый мужчина, всеми силами отвергавший свою суть и, к большому сожалению Эйлин, способный приходить на сеансы лишь глубокой ночью.

Так, за неделю до первого сентября, когда Эйлин в очередной раз задерживалась в клинике, а Тобиас посвятил вечер приготовлению лазаньи, Северус, еле передвигая ноги, вошел в дом.

Морщась и придерживая рукой правый бок, он как смог позвал отца и, обессилев, осел прямо у входной двери.

Услышавший в интонации сына странные нотки, Тобиас быстро выбежал в прихожую и мгновенно оценил ситуацию. Сделав над Северусом несколько пассов волшебной палочкой, он внимательно всмотрелся на появившиеся над ним руны. С облегчением осознав, что Северусу ничего серьезного не угрожает, Тобиас аккуратно помог ему встать и повел в лабораторию.

― Я бы пошел в клинику, но почему-то поплелся домой, ― еле бормотал Северус, пока Тобиас аккуратно усаживал его на стол и осматривал. Множество синяков, ссадины и даже несколько ран, по счастливой случайности оказавшихся поверхностными и не глубокими, вызывали у него чувство досады и жалости к своему ребенку.

― Умеешь же ты найти себе приключения, ― проворчал Тобиас. Водя палочкой по порезам, он привычно повторял про себя формулы заживляющих заклинаний. ― Можешь объяснить, что это все значит?

― Я подрался, ― тихо и медленно признался Северус, морщась от боли в ребрах, ― сначала на палочках, а потом, когда все четыре палочки стали моими ― на кулаках, ― он хмыкнул и снова поморщился.