Разбуди меня (СИ)

Глядя на Тео, она снова задумалась о том, о чём часто размышляла в течение последних недель. Ведь уже минул месяц с того разговора в купе Хогвартс-Экспресса, когда Тео рассказал ей об останках Волан-де-Морта, спрятанных в Комнате смерти. Она думала, зачем это делает, зачем помогает ему — ради себя, него или того, чтобы окончательно освободить волшебный мир от силы, сеющей лишь разрушения и горе? Но, ища причины, Гермиона тем не менее никогда не сомневалась в правильности принятого решения. Она чувствовала себя обязанной посодействовать уничтожению Волан-де-Морта, будто эта миссия была предначертана ей... а, может, кампания по вылазке в Отдел тайн была лишь продолжением того, чем она привыкла заниматься все школьные годы — борьбы со злом?

Так или иначе, она была уверена: это её путь, и нужно было довести дело до конца.

Тем временем Слизнорт подошёл к огню и осторожно опустил ящерицу в самое пекло. Кто-то из девчонок встревоженно ахнул, Булстроуд и вовсе отвернулась (Гермиона никогда не подозревала в ней такой мягкотелости — в переносном значении), но все остальные смотрели в огонь с нескрываемым интересом.

Ящерка замерла на месте, будто зная, что сейчас всё внимание обращено на неё, потом пару раз взмахнула хвостом... и, невредимая, выползла из-под котла на холодный каменный пол.

Гриффиндорцы захлопали в ладоши, смеясь; слизеринцы же молча уставились в пол.

— Превосходно! — пропыхтел Слизнорт, с помощью Акцио приманивая к себе ящерицу, и полез в один из своих шкафчиков. — Мисс Грейнджер, мистер Нотт, по двадцать баллов вашим факультетам. Но вот вопрос: как вы будете делить ваш бонус?

Он повернулся, держа в руке маленький пузырёк с зельем светло-оранжевого цвета.

— Зелье невидимости! — сразу сообразила Гермиона.

— А вы не подскажете мне, каково его преимущество перед мантией-невидимкой?

— Принявший это зелье может спокойно колдовать, не боясь быть замеченным, в то время как мантия-невидимка в любой момент может соскользнуть или загореться от выпущенного заклинания. Но это преимущество единственное. Зелье действует не более получаса, тогда как мантию можно надевать до тех пор, пока она с годами не потеряет свои свойства.

— Верно, мисс Грейнджер. Но спешу вас предупредить: содержимого этого флакона хватит, чтобы сделать полностью невидимым только одного человека. Кому-то из вас придётся уступить другому.

— Мы разберёмся, профессор, — прервал его Тео, сделав акцент на слове «мы», и забрал пузырёк из рук своего декана.

Не дав зловеще настроенным Томасу, Уизли и Гринграсс возможности высказать свои абсолютно не нужные ему мнения насчёт этого «мы», он незаметно положил что-то Гермионе в карман мантии и вышел из кабинета.

Она была уверена, что это Зелье невидимости, однако, когда на уроке заклинаний тихонько сунула руку в карман, обнаружила там лишь клочок пергамента.

«Теперь у нас есть всё для увлекательного путешествия в недра Лондона. Жду тебя 14.02».

====== Глава 25 ======

Они вошли в покосившуюся телефонную будку, и Тео закрыл дверцу. На холодной, продуваемой зимними ветрами лондонской улице не было ни души. Гермиона набрала на диске привычные цифры 62442, и откуда-то из самой будки зазвучал прохладный женский голос:

— Добро пожаловать в Министерство магии. Назовите, пожалуйста, ваше имя и цель посещения.

— Падма Патил и Драко Малфой, — отчеканила Гермиона. — Практические занятия для будущих невыразимцев.

— Благодарю вас, — произнёс голос. — Посетители, возьмите, пожалуйста, значки и прикрепите их к мантии спереди.

В углубление для возврата неиспользованных монет выпали два блестящих значка. Гермиона, не видя собственной руки, скрытой Хамелеонскими чарами, протянула один из них такому же невидимому Нотту.

— Уважаемые посетители, вам необходимо пройти досмотр и зарегистрировать ваши палочки у дежурного колдуна, чей пост находится в дальнем конце Атриума.

Как только голос умолк, пол будки содрогнулся, и вся эта сомнительная конструкция ухнула куда-то вниз. Над головами Тео и Гермионы сомкнулась тьма, и будка с глухим скрежетом помчалась в подземные глубины Министерства магии.

Они неслись вниз уже несколько минут, и вдруг среди окутавшей их черноты раздался высокий голос, на этот раз мужской и ещё более холодный, чем тот, что они слышали наверху. Голос был негромким, но с лёгкостью перекрыл лязганье будки; его звук будто покалывал кожу ледяными иглами, и казалось, что он исходит сразу отовсюду.

— Ты наконец-то пришёл ко мне, Теодор. Я ждал тебя.

Тео словно заранее знал, что это случится, и среагировал мгновенно... но, как он ни спешил, всё происходило ужасно медленно, будто он двигался под водой. Руки обмякли и не хотели слушаться, ноги почти невозможно было сдвинуть с места, и только мозг работал с удвоенной силой, сконцентрированный на том, чтобы поскорее сразиться с опасной хитрой тварью. Наконец ему кое-как удалось вооружиться палочкой, и он нацелил её на дверь кабинки, откуда на его невидимые ноги упал тонкий луч золотистого света и, расширяясь, пополз вверх по мантии, под Дезиллюминационным заклинанием принявшей облик задней стены телефонной будки.

Внезапно ледяной голос зазвучал где-то совсем рядом.

— Я вижу, ты ещё и грязнокровку прихватил! — злорадно хохотал Волан-де-Морт. — Тогда с неё и начнём. Авада Кедавра!

Луч из золотистого превратился в ядовито-зелёный и, вильнув мимо Тео, с трудом успевшего заслонить собой Гермиону, поразил её прямо в сердце...

— Я не допущу этого.

Тео вскочил с постели ни свет ни заря и ходил из угла в угол, меряя шагами комнату и с нетерпением, переходящим в раздражение, ожидая, когда наступит рассвет и весь замок проснётся.

Никогда, блять, никогда в жизни я так не ждал этого идиотского Валентинова дня! А сейчас счёт идёт уже на минуты, ведь сегодня всё закончится. Эта проклятая злость, ставшая моим извечным спутником и сжигающая меня изнутри, жажда мести за родителей, страх за Гермиону и эти бредовые сны, которые мотают мне нервы на протяжении чёрт знает скольких месяцев...

После совместного урока зельеварения прошло около трёх недель, и жажда ускорить ход времени с каждым днём росла в Тео наряду с неприятным, въедливым чувством тревоги за ту, которая вызвалась идти в Отдел тайн вместе с ним. Пару раз его охватывало острое желание пренебречь их уговором во имя безопасности Гермионы и всё-таки пробраться в Комнату смерти самому... но в такие минуты включался голос разума, приводящий неоспоримые доводы в защиту первоначального плана. Да, у него была подробная схема Отдела тайн; да, он мог почти без проблем попасть в Атриум благодаря учившемуся на невыразимца Малфою, который в сам праздник гарантированно оставался в Хогвартсе; да, он был первоклассным волшебником и сумел бы сориентироваться как в крутящейся Первой комнате с множеством дверей, так и в Комнате смерти...

Но это всё могло занять много времени, а вылазка в Министерство магии с учётом графика работы планировалась быстрой и результативной. Во-первых, Тео и Гермиону не должны были увидеть, иначе опасности подвергались не только они сами, но и те двое студентов, чьи имена они собирались назвать. Во-вторых, незамеченным должно оставаться и само вторжение в Отдел тайн. Если что-то пойдёт не по плану, останки Волан-де-Морта могут перепрятать, да так, что никакой Малфой или Патил с их связями уже не помогут. Тео чётко осознавал, что тогда на новые поиски могут уйти годы: Гермиона как-то рассказывала ему, что Отдел тайн не ограничивается тринадцатью комнатами; к примеру, в Комнате ума расположены ещё несколько дверей по всему периметру, и никто не мог поручиться, что и за каждой из них не было следующей комнаты, из которой, в свою очередь, вели всё новые и новые двери. Отдел тайн, огромный, жуткий, совсем не знакомый Тео, пугал, но в то же время очень сильно его притягивал, побуждая без конца взвешивать все «за» и «против» — как касательно этой аферы в целом, так и касательно девушки, которой он дорожил.