Разбуди меня (СИ)

— ...потому что люди, одержимые чёрной завистью, долго не живут.

— Ах ты сво... — начала было она, но тут раздался голос Слизнорта:

— Молодёжь, что там у вас такое?

— Всё в порядке, профессор, — мгновенно отозвался Тео. — Мы не могли выяснить, где чьи весы.

— Смотрите не разбейте, их потом невозможно починить так, чтобы они показывали точный до унции вес, — засуетился Слизнорт. — Все распределились по парам? Мистер Волперт остался один, кто возьмёт его себе?

— Давайте я, — откликнулся из дальнего угла Дин. — Эй, Найджел, иди сюда!

Гермиона достала из сумки «Расширенный курс зельеварения. Часть вторая» и украдкой обвела глазами кабинет: Астория встала в пару с Джинни, Демельза — с Эндрю Керком, а Дин, который обычно был её напарником на зельях, сейчас смотрел на неё во все глаза. Его брови взлетели вверх, а на лице читалось такое недоумение, что Гермионе захотелось сию секунду провалиться сквозь землю.

Но рядом был Нотт, который раскрыл учебник на нужной странице, положил перед ней и еле слышно шепнул:

— Реакция Томаса доставляет мне такой несказанный кайф, что я готов сделать сальто прямо над его котлом. Но меня волнуешь ты.

Гермиона посмотрела на него исподлобья.

— Да неужели? — она со стуком поставила на стол котёл и с помощью заклятия Конфринго разожгла под ним огонь. — Ты ведь так этого хотел, вот и пожинай лавры своего триумфа.

— Как будто ты не хотела, — фыркнул Тео и, не дожидаясь её ответа, вдруг сказал в полный голос:

— Грейнджер, я не виноват, что ты осталась без пары. Вон, возьми себе Волперта, а мы сварим зелье с Томасом.

Он ударил кулаком по ладони, при этом испепеляя Дина взглядом. Тот ответил тем же, поигрывая скрытыми под мантией мышцами.

— Перестаньте, — одёрнула парней Гермиона, пока они не привлекли внимание Слизнорта. — Всё остаётся как есть. Давайте уже начнём.

Дин в последний раз бросил полный отвращения взгляд на широко ухмыляющегося Нотта, а тот, упиваясь произведённым фурором, невозмутимо начал отмерять сок мурлокомля.

— Я тебя ненавижу, — прошипела ему Гермиона, яростно измельчая листья горячительного дерева.

— Настолько сильно, что спишь со мной? — промурлыкал Тео и чуть не получил рукояткой ножа по пальцам.

— Теперь ты до конца жизни будешь мне об этом напоминать?!

— О, так у нас есть перспектива провести вместе всю оставшуюся жизнь? Клаааасс!

Гермиона лишь беспомощно застонала, желая только одного: чтобы этот урок побыстрее закончился.

И снова обманываешь саму себя. Хоть он порой просто невыносим, ты хочешь открыто встречаться с ним и хочешь, чтобы твои друзья одобрили этот выбор.

Всего-то навсего... Но какую цену необходимо заплатить даже за это, казалось бы, простое желание?

Гермиона прекрасно понимала и раньше, что встречаться с Ноттом означает принадлежать ему безраздельно, а после сегодняшней ночи она ещё отчётливее чувствовала это всем своим существом.

И самое ужасное — и вместе с тем захватывающее — что ей это нравилось. Нравилась его власть над ней и та неоспоримая мужская сила, которой она интуитивно хотела покориться.

Тихий голос Нотта, добавившего в котёл последний ингредиент, вырвал Гермиону из её дум.

— А если серьёзно, Грейнджер, ты никогда не задумывалась, что я уже сто раз мог бы заставить тебя сделать выбор? — озвучил он свои вчерашние мысли. — Выбор между мной и твоими друзьями.

Гермиона нахмурилась.

— Хочешь сказать, что если бы я выбрала их, то ты... просто исчез бы из моей жизни?

Тео взял длинную металлическую ложку и принялся помешивать получившуюся субстанцию.

— Раньше — возможно. А сейчас нет. Я, скорее, каждый раз после встречи с ними стирал бы им память, чтобы они не выносили тебе мозг насчёт меня и не вызывали этих грёбаных угрызений совести. Или утащил бы тебя на необитаемый остров, где никто бы не стал трепать нам нервы.

— Стой, — Гермиона положила ладонь на его руку, останавливая процесс перемешивания. — Шестнадцать раз против часовой стрелки. Теперь засекаем десять минут...

Она перевернула маленькие песочные часы и, убедившись, что за ними с Ноттом никто особенно не наблюдает, ответила:

— Разумеется, я задумывалась. И ты даже не представляешь, как я тебе благодарна, что ты до сих пор не заставил меня выбирать. Они, — она скользнула взглядом по Джинни, Астории и Дину, — очень дороги мне.

— А жить ты впоследствии будешь с мужем или, может, с друзьями? — едко осведомился Тео.

— Погоди, дай мне высказаться, — Гермиона сделала глубокий вдох и продолжила: — Я всё прекрасно понимаю. Меньше чем через полгода мы сдадим экзамены и выпустимся из школы, за пределами которой каждого из нас будет ожидать своя собственная жизнь. Кто-то устроится на работу в Министерство, а кто-то станет целителем в Мунго; кто-то останется в Англии, а кто-то отправится за границу. Да, мы будем видеться нечасто, может даже реже двух-трёх раз в год. Но я не хочу рвать с ними. Не хочу расставаться навсегда, не хочу терять их, не хочу сжигать мосты. Пойми, мы восемь лет были вместе, и они мне как вторая семья.

— Куда уж мне понять тебя, — помрачнел Тео, — когда у меня и первой-то нет.

— Но кто тебе мешает завести друзей? За эти годы в Хогвартсе ты вообще общался нормально с кем-нибудь?

— С Люцианом Боулом. Бывший загонщик нашей сборной. С Забини... как раз до тех пор, пока он не втрескался в свою Дафну.

— И что с того? — Гермиона взяла у него ложку и принялась помешивать уже закипевшее зелье по часовой стрелке. — Что с того, что втрескался? Это что, так помешало вашей дружбе?

— Представь себе, — проворчал Тео. — Забини пропадал с ней всё время. Разговоры — только о ней. Какую тему ни начни, всё всегда сводилось к Дафне. В один прекрасный день меня это вконец достало, и я решил самоликвидироваться.

— И повёл себя как обиженный ребёнок, с которым не хотят играть взрослые, — поставила диагноз Гермиона, продолжая помешивать зелье. — Восемнадцать, девятнадцать, двадцать... Так, теперь ждём семь минут. Разве тебе ни разу не хотелось вернуть вашу дружбу? Знаешь, я где-то встречала такую цитату: «Исключить из жизни дружбу — всё равно что лишить мир солнечного света».

— Мерлин, — Тео осклабился, — мне кажется, что люди, чьи цитаты настолько пафосны, сами никогда в жизни не встречали настоящих друзей. Но раз уж у нас такой разговор, я не стану кривить душой: вернуть хотелось. Блейз как сгусток позитивной энергии, рядом с ним даже законченный пессимист начинал улыбаться. Но я, помимо этого, ещё и законченный болван.

Гермиона изумлённо посмотрела на него, забыв о том, что отмеренные семь минут уже были на исходе. Увидев, что песок в часах иссякает, Тео быстро растёр на разделочной доске четыре листка перечной мяты и, едва упала последняя песчинка, засыпал полученную массу в котёл.

— Ещё семь минут, и зелье готово, — сказал он, даже не сверяясь с учебником. Потом поймал всё тот же недоумённый взгляд Гермионы и пожал плечами: — Да, я всё про себя знаю. И знаю всё, что вы думаете обо мне.

Он пренебрежительно кивнул в сторону Астории и Джинни, с головой ушедших в приготовление Огнезащитного зелья и не замечающих ничего вокруг.

— Предположим, я отношусь к тебе далеко не так, как ребята, — поспешила возразить Гермиона.

— Ну ещё бы ты относилась как они! — самоуверенно заявил Тео и закрыл учебник с таким хлопком, что на него обернулась половина присутствующих. Ни на кого не глядя, он обратился к Слизнорту, прохаживающемуся между дальними столами. — Мы закончили, профессор. Можете проверять.

Пока Слизнорт, при первой проверке не нашедший в сваренном зелье никаких недочётов, с помощью палочки вливал чётко отмеренное количество в рот подопытной ящерице, Тео с помощью Энгоргио увеличил пламя под котлом, а все остальные в целях безопасности отошли к преподавательскому столу. Дин обогнул двух слизеринок и, пробравшись к Гермионе, одним лишь взглядом дал понять, что после урока может «побеседовать» с Ноттом тет-а-тет. Но Гермиона в ответ лишь покачала головой, улыбнувшись уголком рта.