Уничтожь меня (ЛП)

И тогда я задумываюсь, кто еще заперт здесь. Интересно, откуда издаются другие

звуки.

А что если они идут от меня.

Я пытаюсь сосредоточиться, говоря себе, что это пустые слова, но я лгу. Потому что

просто читать это уже слишком сложно; и мысль о ней, когда она мучиться от боли,

заставляет меня страдать.

Просто знать, что она пережила все это.

Она была брошена собственными родителями – отвергнутая и подвергнутая насилию

всю свою жизнь. Сочувствие – это не та эмоция, которая мне хорошо известна, но теперь

она переполняет меня, погружает в свой мир, в который я никогда не мог попасть. Я

всегда считал, что между нами много общего, но даже не задумывался, насколько.

Это убивает меня.

Я поднимаюсь. Начинаю ходить вдоль спальни, пока не набираюсь смелости, чтобы

продолжить чтение. Затем я делаю глубокий вдох.

И переворачиваю страницу.

Что-то кипит внутри меня.

Что-то, что я никогда не осмеливалась задействовать, что всегда боялась

признать. Есть часть меня, которая царапает клетку, намереваясь вырваться из

ловушки, в которой я нахожусь, стучит в двери моего сердца, моля, выпустить ее на

свободу.

Просит отпустить.

Каждый день я чувствую, что переживаю один и тот же кошмар. Я открываю рот,

чтобы крикнуть, чтобы бороться, размахивая кулаками, но мои голосовые связки

омертвели, а руки, тяжело повисшие вниз, словно в цементе, и я кричу, но никто не

слышит меня, никто не может найти меня, и я в ловушке. Это убивает меня.

Я всегда должна была быть покорной, находясь в подчинении, пассивной, словно та

швабра, и все ради того, чтобы остальные чувствовали себя комфортно и в

безопасности. Мое существование стало борьбой, где я доказывала, что безобидна, что

я не угроза и способна жить среди людей, не причиняя им вред.

И я так устала, так устала, так устала, так устала, а иногда…

Я злюсь.

Я не знаю, что со мной происходит.

- Боже, Джульетта, - мне не хватает воздуха.

И я падаю на колени.

- Немедленно вызвать транспорт. – Мне нужно выйти. Мне нужно это прямо сейчас.

- Сэр? Я имею в виду, да, сэр, конечно, но где…

- Мне нужно посетить составы, - отвечаю я. – Я должен сделать обход перед

сегодняшней встречей.

Это было и правдой, и ложью одновременно. Но я готов сделать что угодно, лишь бы

закрыть разум от этого блокнота.

- О, конечно, Сэр. Хотите, чтобы я сопровождал Вас?

- В этом нет необходимости, Лейтенант, но спасибо за предложение.

- Я… с-сэр, - он заикается. – Конечно, это м-мне приятно быть полезным Вам…

Бог мой, я, наверное, совсем простился со своим разумом. Я никогда прежде не

благодарил Дэлалью. Вероятно у бедняги из-за меня сердечный приступ.

- Я буду готов через десять минут, - оборвал его я.

Он заикается, останавливается. А затем произносит:

- Да, сэр. Благодарю вас, Сэр.

Я прижимаю кулак ко рту, когда вызов отключается.

Глава 13

У нас было жилье. Перед этим.

Одноэтажные дома. Двухэтажные. Трехэтажные.

Мы приобрели лужайку, украшенную мерцающими огоньками, и там я училась ездить

на велосипеде без дополнительных колес. Мы приобретали жизнь в этих одноэтажных,

двухэтажных, трехэтажных сооружениях, но внутри наша история тут же менялась.

Мы жили этими историями только некоторое время.

Мы следовали той историй, что нам предлагали, тому сюжету, что сковывал нас в

каждом квадратном метре пространства, что мы приобретали. Мы были довольны

такими поворотами, что слегка перенаправляли нашу жизнь в иное русло. Нами было

подписано соглашение на все это, и мы не знали беспокойства. Мы ели то, что не

должны были, тратили деньги, когда не могли себе этого позволить, теряли Землю и

существовали просто в пустую, в пустую, в пустую. Питание. Вода. Ресурсы.

Вскоре небо стало серым, из-за химических загрязнений, растения и животные

больными, от генетических модификаций, заболевания прижились в нашем воздухе,

нашей еде, нашей крови и телах. Еда исчезла. Люди начали умирать. Наша империя

потерпела крах.

Восстановление сказало, что будет помогать нам. Спасет нас. Перестроит наше

общество.

Но вместо этого нас разорвали на части.

Мне нравится делать обходы.

Это странное место для поиска убежища, но есть что-то такое в наблюдении за лицами

гражданских на такой большой территории, что напоминает мне о том, как я должен

поступить. Я так часто ограничивал себя стенами штаба Сектора 45, что уже забыл лица

тех, с кем мы воюем, и тех, за кого мы воюем.

Мне нравится вспоминать.

Большую часть времени я посещаю каждый кусочек всех соединений; приветствую

жителей и спрашиваю об условиях их жизни. Я не могу помочь, но мне интересно, какая у

них сейчас жизнь. Потому что для многих других мир изменился, но для меня он всегда

был одинаковым. Регламентированный. Изолированный. Холодный.

Было время, когда все было куда лучше, и мой отец не был таким злым. Мне было

около четырех лет. Он разрешал мне сидеть у него на коленях и шарить по его карманам.

Мне хотелось получить что-то, чтобы сохранить это в сознании надолго.

Но это была лишь его версия игры.

Я обернул пальто плотнее вокруг себя, и почувствовал, как материя давит на спину.

Не желая того, я вздрогнул.

Теперь я знаю, что жизнь – это единственное, что имеет значение. Удушье, роскошь,

бессонные ночи и гора трупов. Меня всегда учили сосредотачиваться на власти и боли,

получать и причинять.

Я не жалею ни о чем.

Я беру все.

Это единственный способ, который я знаю, чтобы жить в этом потрепанном теле. Я

освободил разум от вещей, что мешают мне и давят на душу, я беру все, что только могу,

и это не приносит мне большого удовольствия, проходя этот путь. Я не знаю, какого это –

жить нормальной жизнью, я не знаю, как сочувствовать жителям, которые потеряли свои

дома. Я не знаю, что это для них значило, прежде чем Восстановление взяло все на себя.

Так что я просто пользуюсь прогулкой.

Я люблю наблюдать, как живут другие; мне нравится, что закон обязывает их отвечать

на все мои вопросы. В противном случае, я бы не смог узнать об этом.

Но мое время закончено.

Я почти не обращал внимания на часы, когда покинул базу, и сразу понял, что скоро

заход солнца. Большинство гражданских возвращаются домой под вечер, их тела

склонены, ёжась от холода, они группируются в кучку, по меньшей мере, тремя семьями.

Эти временные дома построены из грузовых сорокафутовых контейнеров; они

расположены рядом друг с другом как внизу, так и вверху, объединяясь в группки по

четыре, или шесть. Каждый контейнер был изолирован; оборудован двумя окнами и одной

дверью. Лестница, ведущая наверх, прикреплена с обеих сторон. Крыши снабжены

солнечными батареями, которые обеспечивают бесплатным электричеством каждую

группу.

Это то, чем я горжусь.

Потому что это было моей идеей.

Когда мы искали временное убежище для гражданского населения, я предложил

реконструировать старые транспортные контейнеры, которые выравнивают доки каждого

порта по всему миру. Они не только дешевые, легко воспроизводящие, но и портативные,

и обладают хорошей стойкостью. Они требуют минимального строительства, и с

правильной командой за несколько дней могут быть готовы тысячи жилых помещений.

Я опровергнул идею отца о том, что это может быть наиболее эффективным